Форум » Свободная мысль » Свободное Слово Карпатской Руси » Ответить
Свободное Слово Карпатской Руси
Ять: на обаполе оде Данаiу до горе Русiще i до хопе Карпенсте На крайнем западе Русской земли, за Карпатами, где, по старинному народному преданию, спит вечным сном ’’старший” русский богатырь Святогор, лежат, покрытые зелеными виноградниками и буковыми рощами, хмелем повитые, долины Тиссы, Грона, Попрада, Лаборца, земли Угорской Руси. Незаметно повышается поверхность земли, переходит в холмы, а туда дальше к северу и востоку, в древние горы Карпатские, горы Русские, горы Угорские Основатель и редактор журнала (1959-1989) Михаил Ильич Туряница (4 окт. 1912г. Свалява - 5 дек. 2001) Журнал Свободное Слово Карпатской Руси/Свободное Слово Руси - издавался в США с 1959 по 1993 год. Отдельные комплекты журнала хранятся в ряде библиотек университетов и исторических обществ в США, православной семинарии в Джорданвилле (HolyTrinityOrthodoxSeminary), и почти все номера журнала, скомплектованные в несколько аккуратных книг в твердом переплете, находятся на хранении и для открытого общего использования в огромной Нью-Йоркской публичной библиотеки. Здесь отсутствуют только следующие номера журнала: N1-2 и N3-4 за 1970 год; N5-6 и N7-8 за 1973 год; а за 1974 год есть только N11-12. В Москве в РГБ, Отдел Русское Зарубежье, 4 этаж. Свободное слово Карпатской Руси ( ССКР), Рос 4-4/1-27; Тим 4-4/11; ред. С 1959(янв) - 1993 - М.И. Туряница, 1959-1968 - NewYork, 1969-1993 Mount Vernon. C 1982 - Свободное слово Руси 1959 (1-12) – микрофиши, 1960-1962 - нет 1966, 9-10; 1967, 3-4; 1970, 7-8; 1971, 5-6; 1972, 1-10; 1973, 1-12; 1974, 1-12; 1975, 1-12; 1976, 1-12; 1977, 1-12; 1978, (без 1-2,5-6); 1979, (без 1/2, 5-6); 1980, (без 1-2); 1981, (без 11-12); 1983, (1-6); 1984, 7-8; 1985, 1-12; 1987, 1-4, 9-12; 1988, 9-12; 1989, 5-8, 9-12; 1990, 1-4, 5-12; 1993, 4-5; 1994, 1-2; Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm
Ответов - 64, стр:
1 2 3 All
Ять: Как возник наш журнал Уже давно чувствовалась, как старыми эмигрантами, так и новыми необходимость иметь свой независимый карпато-русский печатный орган, который был бы выразителем нашей народной русской идеологии, наших идеалов и наших духовных, политических и идейных устремлений. Дня 11-го мая прошлого года, в городе Нью Норке, собралась небольшая группа старых и новых карпаторусских эмигрантов обсудить вопрос издания печатного органа. Сходка была очень оживленная. Все, как один, высказались за издание журнала. На той же сходке было собрано пожертвований дол. 230, хотя всех пожертвований было пообещано на сумму в 750 дол. Щедрые пожертвования нескольких наших патриотов, как Г. Мозера, пожертвовавшего — 200 дол., о. И. Оласа — 100 дол., М. Федорняка — 100 дол., А. Турянчика — 100 дол., Г. Товтина — 90 дол. и некоторых других, дают возможность приступить к выпуску первого номера настоящего журнала. Но мы отдаем себе ясный отчет в том, что без широкой поддержки американско-русской общественности журналу вряд ли удастся полностью выполнить свою миссию. А существовать наш журнал должен, дорогие земляки! Должен и может, именно здесь, в свободной стране, где карпато-русской эмиграции насчитывается самое меньшее один миллион; ибо на нашей родине, которая находится под коммунистическим игом, он не может появиться. Там — рабство духа, экономический эксперимент и насильственная украинизация народа. Мы — не Иваны, непомнящие родства, мы — племя великого русского народа. Своими пожертвованиями на журнал вы, дорогие земляки, поможете нам распространять в некоммунистическом мире правду о нашем народе, о народных чаяниях и идеалах, о его многовековой борьбе за свою русскую народность и веру. Мы — вместе с нашим народом, оставшимся на родине, верим в Божий Промысел и в скорое освобождение народа от режима насилия, бесправия и голода. Буди! Буди! Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал под редакцией Михаила Туряницы. N1-2, янв.-февр. 1959г. Цена $ 0.50 ОТ РЕДАКЦИИ На нашей родине, как и на всей территории необъятной России и тех государств, которые попали в руки советов после второй мировой войны, благодаря недальновидной политике западных государств, — уничтожено всякое свободное слово. Хотя, надо признать, что пресса на нашей родине, после установления там советского интернационального режима, увеличилась в несколько раз, но, не нужно забывать, что коммунистическая печать преследует одну цель: образовать новый тип человека — раба и бессмысленного робота. Раб и робот должен дрожать перед полицейским режимом и быть - бесконечно благодарным марксистскому правительству за кусок хлеба. На нас, живших за границею еще до установления на нашей родине коммунистически-марксистских порядков, или бежавших из родного края уже после того, как там воцарился интернационально-социалистический режим, лежит моральная обязанность вести посильную нам борьбу не только против коммунизма, но и за идеалы христианства, ибо только в учении Христа заключена и свобода, и правда. Но, как известно, без печатного слова нельзя бороться ни против чего бы то ни было, ни за что-нибудь. Поэтому мы решили выпустить наш журнал. Группа, поставившая себе целью издавать «Свободное Слово», состоит из старых и новых карпато-русских эмигрантов. Мы верим, что получим поддержку — материальную и моральную от большинства карпато-русской эмиграции, в противном случае, нам было-бы не под силу вести подобную работу, ибо, кроме издания журнала, мы. хотим приступить со временем и к выпуску книг, наш журнал, как и всякий другой, будет преследовать какие-то цели, служить какой-то идее. Считаем своей обязанностью в первом же номере выявить нашу идеологию, указать нашу цель. Мы будем, кроме указанной выше борьбы с коммунизмом, отстаивать право называться своим древним русским именем. Наше национальное единство более древнего происхождения, чем основание Киевской Руси. Если бы это было не так, то не могла бы организоваться и существовать Великая Киевская Держава, в которую, согласно некоторым историкам, входила и Карпатская Русь (Галичина и Закарпатье). Мы видим, что, несмотря на большевицкую попытку убить единство русского народа, им это не удалось. Зная о страшной опасности противоречить официальной большевицкой идеологии, русский историк в Советском Союзе пишет: «На крайнем западе Русской земли, за Карпатами, где, по старинному народному преданию, спит вечным сном ’’старший” русский богатырь Святогор, лежат, покрытые зелеными виноградниками и буковыми рощами, хмелем повитые, долины Тиссы, Грона, Попрада, Лаборца, земли Угорской Руси. Незаметно повышается поверхность земли, переходит в холмы, а туда дальше к северу и востоку, в древние горы Карпатские, горы Русские, горы Угорские» («Древняя Русь». В. Мавродин, стр. 13-14). И, наконец, Церковь Русская в России до некоторой степени как то сохранила за собой право употреблять наряду с новыми, навязанными большевиками, терминами и старые, народные наименования. Мы знаем, что «не хлебом единым жив человек», и потому наш журнал будет также печатать статьи духовно-нравственного содержания. Всем нам известны страшные результаты советского и национал-социалистического опыта построить жизнь без Христа. И это не потому в Германии сжигали' людей и травили в газовых камерах, или в СССР устраивали искусственный голод убивали миллионы при коллективизации и в концентрационных лагерях, что немец или русский «звери». Этот «зверь» сидит в душе каждого народа. Любой народ будет делать всякие зверства, только возьмите у него Бога и вооружите его какой нибудь философской доктриной. Конечно, зверства делает не весь народ, а очень малый процент преступников, которые есть у всякого народа. Разве во французской революции не торжествовал хам и зверь? «Кто не со Мною, тотъ противъ Меня» — сказал Господь Наш Иисус Христос. Так что, середины, как видите, нет. Или — мы со Христом, или — против Него. Закарпатская Русь, как и Галичина, в настоящее время находятся в составе Советского Союза. Это обстоятельство обязывает нас знакомиться с жизнью в Советском Союзе, знать коммунистическую идеологию, программу и цели. Жизнь каждому из нас поставила вопрос ребром: идти ли ему с красной властью, тогда .против народа, или с народом, тогда против власти. А что бы принять решение верное и при том добровольно, — нужно знать коммунизм. «Свободное Слово» должно быть независимо, это значит, что мы будем освещать события независимо от чьих бы то ни было интересов или желаний. О. Н. Наумов, в своем письме в редакцию, советует нам в нашей работе руководиться правдою, «которая временами сладка, как мед, а подчас горька, как полынь, но поучительна и целебна, по пословице: Хотя правда груба, за то Богу люба». Служение Правде и будет единственной нашей целью. Конечно, каждый вправе поставить вопрос: политический ли наш журнал? Да, политический. Уже и потому политический, ибо от политики никуда не уйдешь. Один известный русский .писатель и журналист писал следующее о политике: «Политика — это судьба», как об этом говорил Наполеон: «La politique s'est la destinee». Или, наоборот, — судьба — это политика. Действительно, судьба. Политика вызвала первую мировую войну, политика вызвала революцию, политика уложила в братские могилы голода и террора что то около ста миллионов русских людей и политика же разбросала нас, счастливцев, по самым неправдоподобным местам земного шара. От политики не уйти, как не уйти от судьбы». Хотя наш журнал будет политическим, но он будет беспартийным. И еще придется сказать несколько слов о том, почему мы пишем не на народном говоре, а на общенародном, (литературном языке). У всякого народа есть много диалектов, но литературный язык только один. Наши карпаторусские писатели всегда, за малым исключением, писали на литературном языке. И это у нас, на родине, где за литературный язык сажали в тюрьмы. Как пример того, как наш народ в родном краю стойко отстаивал свой литературный язык, приведу следующий факт. В 1940 г. , мадьяр, регентский комиссар Козьма в своей речи заявил, что он всякого, кто назовет себя русским «упрячет под землю», т. е., уничтожит. В ответ на это, на Закарпатской Руси появилось столько писателей и поэтов, писавших на литературном языке, как никогда раньше. У нас, на Закарпатье, литературный язык называли «письменный язык». Он говорит «твердо по-русски», говорили о том, кто изъяснялся на литературном языке. Впрочем, статьи написанные на любом из русских говоров, тоже будут помещаться. Тем, которые будут возражать, что они не полностью понимают литературный язык, скажем то, что сказал бы француз, немец или итальянец своему земляку. Купи себе толковый словарь и учись литературному языку. Немецкие или итальянские диалекты отличаются друг от друга больше, чем диалекты русские и несмотря на это и немцы и итальянцы пишут только на общенародном языке. Все народы учатся своему литературному языку в школах. Нам в прошлом этого счастья не было дано. Даже во время бывшей Чехословакии наши школы не давали знания родного языка, ибо чешское правительство строго наблюдало за тем, чтобы наши школы не научили ребенка . своему русскому языку. До самого конца второй мировой войны для нас существовал только один путь усвоения письменного языка — путь самообучения. «Все те из наших людей, — пишет в своей ’’Автобиографии’’ И. Сильвай (закарпаторусский писатель, умерший в 1904 г.), — которые, или в прошедшем, или в настоящем времени, отличались знанием своего родного языка, они приобрели свое знание не в школе, но собственным прилежанием. Значит, они все были самоучки в похвальном значении слова». Кто любит свой язык, тот последует нашему совету — учиться, — а кто не любит... А почему мы пишем новым правописанием? У всякого народа есть Академия Наук и только она одна имеет право устанавливать и менять правописание. Раз весь русский народ, в том числе и Карпаторусский, пишет в настоящее время по новому правописанию, то нам ничего не остается как только принять это правописание. Иначе мы будем в правописании сепаратистами. В одном письме в редакцию нам пишут: «Я не могу представить себе слова Бог и Христос без твердого знака». Бороться за (ъ) твердый знак имело смысл до тех пор, пока он, твердый знак, был признаком объединения всех русских, а теперь он стал бы признаком разъединения. Отметим еще одно важное обстоятельство. «Свободное Слово» будет свободною трибуной для всех русских людей. Мы будем печатать статьи самых противоположных взглядов, ибо мы на самом деле верим, что из столкновения мнений родится истина. И, наконец, скажем, что движущей силой в нашей трудной работе, — ибо издание русского журнала в эмиграции — это трудная работа; — есть любовь к родному слову, родной земле и народу. Мы могли бы свои чувства выразить словами Н. В. Гоголя: «... Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного прекрасного далека, тебя вижу: бедно, разбросано и неприютно в тебе:.. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?» Хотя не все мы можем говорить о чудном и прекрасном далеке, ибо очутившись в Парагвае без копейки денег в кармане, не чудным и прекрасным покажется тебе чужбина, а страшною и зловещею... *** КАРПАТОРОССЫ В АМЕРИКЕ Карпато-русская эмиграция с обеих сторон Карпат, по сравнению с переселенцами средне-европейских народов, как, например, поляков или чехов, является более позднего происхождения. Еще 70 лет тому назад русских с Карпат редко можно было встретить в США. Нашим пионерам приходилось преодолевать немало трудностей, в поисках за куском хлеба и большинство из них через два-три года возвращались в «старый край». На постоянное жительство и поселение наши эмигранты начали прибывать сюда только после первой мировой войны. Большинство из них, за малым исключением, устроились очень хорошо. В общественной жизни они тоже стоят на должной высоте. Существует у них много организаций, как Униатское Соединение, Православное Общество Взаимопомощи, Собрание, О-во Русских Братств, Народное Братство и др. Построили cотни храмов, значительное число приходских школ, семинарии и др. учреждения. Не мало среди нашего народа людей умственных профессий. Например, судьи (Гонаш, Гавран, Миклуш и др.), сотни адвокатов, между которыми, в первую очередь, можно указать на имена: Пугаки, Жаткович, Стеранчак, Гурон, Варна, М. Цап, Гоманич, Лешко, Брянский и много др. Что касается деловой жизни, то в этой .области наши люди достигли тоже успехов. Есть среди них архитекторы, подрядчики (контракторе), владельцы отелей и т. п. Директором славянского отделен, библиотеки Конгресса в Вашингтоне тоже является человек карпаторусского происхождения — Др. Дорош, сын галицкого эмигранта. Среди тех, которые достигли больших успехов в торговле особо выделяются имена Моганца, владельца Manha' tan Builders Supply Company в Нью Иорке, собственников типографий М. Рыбницкопо, М. Лемеша, В. Рацина и др. Работают карпатские русские и в университетах. Между преподавателями русского языка находятся М. Заречник, М. Сушко, Бохнак, Гузинец и другие. Есть среди наших людей много богатых как А. Глеба, Бодрог, М. Стегун,- А. Руснак, И. Папп, Андрей и Иосиф «Пешковы, Гвоздяк в Калифорнии и сотни других. Среди новых эмигрантов особенно выдвинулся Гавриил Мозер, владелец лесопильного завода в Каракасе (Венесуэла). Уроженец Мукачева, оставил Закарпатскую Русь после присоединения края к Советскому Союзу. Искренний патриот и многообещающий сын своего народа. Особенно нужно подчеркнуть то обстоятельство, что он достиг больших успехов в далекой Венесуэле при тяжелых условиях. К описанию деятельности других наших людей, заслуживающих упоминания о них, мы намереваемся еще вернуться. Написали мы эту статью с той целью, чтобы наши земляки видели, что карпатские русские, как умственного труда, так и делового мира занимают в США довольно значительное место. Г. С. *** ВЗГЛЯД НА УКРАИНСКИЙ СЕПАРАТИЗМ ПРЕЗ. АКАДЕМИИ НАУК В. ВЕРНАДСКОГО Реформы Петра I, понятые и вводимые царем грубо, жестоко и бестолково дали начало неправильному направлению русской образованности. Сам Петр I ненавидел русского человека таким, каким он есть сам по себе, а любил воображаемого, несуществующего. Его понятие реформы были похожи на взгляд гоголевского полковника из Мертвых Душ, который ручался головой, что если только одеть половину русских мужиков в немецкие штаны, то — науки возвысятся, торговля подымится и золотой век настанет в России. Получивши уродливое направление при своем зарождении, русский общественный слой, начавший называть себя интеллигенцией, настолько порвал с своим народом, что в одно время считал стыдом даже говорить по-русски. Лесков в своем рассказе «Интересные Мужчины говорит об одной вдове бывшего вельможи следующее: «Она будто не любит ничего своего, русского — ни языка, ни веры, ни обычая, а все презирала, и презирала не с легкомыслием, н с фатовской замашкой, которые легче простить, — а прочно, глубоко и искренне, с каким-то сознанием. Она ничего не порицала, и не отвергала, а считала все русское даже не заслуживающим внимания... Она даже удивлялась, что географы на ландкартах Россию обозначают... Такие дамы тогда были.» Развиваясь во враждебной народу атмосфере, презирая и не зная совершенно своего народа, в лоне русской интеллигенции создались два антинародных уродливых движения: безбожный социализм и украинский сепаратизм. Эти два течения сотрудничали друг с другом. Соединяло их незнание народа и общая у них ненависть к русскому человеку, его идеалам, вере, государству и прошлому. Нужно, однако, отметить, что все первоклассные, самобытные писатели, поэты и ученые оставались с народом. Ни Державин, ни Ломоносов, ни Пушкин, ни Лермонтов, ни Лесков, ни Гоголь, ни Менделеев, ни многие другие светлые умы России не поддавались влиянию антинародных уродливых течений общественной мысли. После победы коммунизма в России, южно-русские (украинские) интеллигенты-самостийники, которые составляли, смешно сказать, незначительную долю одного процента малорусской интеллигенции, получили полную поддержку советского правительства. Началось насильственное внедрение в сознание южно-русского человека идеи самостийного народа. Это продолжается уже слишком сорок лет, а результаты получаются очень плачевные. Как не удалось создать советского человека, так же очень мало удалось повлиять на общерусское самосознание малорусского человека. Даже и та часть народа, которая называет себя украинцами, не потеряла сознания единства с остальным русским народом. Эта страшная борьба русского народа с неестественными течениями коммунизма и национального малорусского сепаратизма, будет продолжаться до самой гибели коммунизма. Многие из бывших самостийников, после Первой мировой войны пересмотрели свои взгляды и стали опять простыми русскими людьми, какими они и родились.. К ним принадлежит и академик В. И. Вернадский, бывший президент Украинской Академии Наук в Киеве. Приводим здесь строки из его письма, посланного одному из украинских студентов в Праге, напечатанные в журнале «Студентский Вістник», Прага № 1-2 за 1925 г. Это письмо не свидетельствует о полном отходе академика от самостийности, но, во всяком случае, — это уже просветление ума и сердца. Это — разрыв с искусственным сепаратизмом и приближение к простонародному , самосознанию национального единства русского народа. Отрывки из этого письма приводим в оригинале. «Для мене український рух, ра'звій которого здаэться мені, може бута дуже великим, є єдина з прояв руху єдиного великого руського племені. Нетільки буде великою помилкою зірвати з руською культурою та будувати своє будуче істну-ваннє незалежно від іньших народів руського племені, але це й буде великим гріхом. Політична незалежність України нй є мираж, звязанний з зніщеньим двух братських народів. Треба будувати необхідну найбільш можливу незалежність — політичнз та культурну — зостававсь в межах Россії, котра історично зложилась — на черзі довгих сто-літть — працею усіх руських народів, а не тільки великорусів. Я не кажу, що «незалежна Україна» не можлива на короткий час. Ми бачили вже багато чого, що нам дбалось неможливим, але важно не те, що появиться на якійсь не-будь час, але те що може істнувати. Незалежна Україна не може істнувати — я пишу про незалежну в дійсности, а не на папері — без крівавої сварки між братами на довгі ча^ -си. Це не може бути ідеалом. Та вже те що пережито, навчило нас, що найважнійше у життю — свобода та незалежність лічности — зовсім не звязано з політичною незалежністью. Не більш відповідає, на мій погляд, обставинам житТя-та інтересам України розрив з руською культурою. Фактично цього не можна зробити без довгої, мабуть марної боротьби та без великоі шкоди Укроїни перш усього про те, що руська культура одна з великих мірових культур і звязь з нею відкривав для українця без усякої затрати його енергій такі широкі горізонти, котрі не можливі зараз в межах українськой культури. Мені здається, щє наукова праця на Україні мусить йти в тіснійшім звязку з руською наукою; в своїм рості українська культура мусить корнету' ватись роботою та організацією робленою руською наукою в останні два століття; й Теж ми мусимо памятати, що руська наука зроблена не тільки великоросами, але теж намі і нашімі предками. На цім грунти були у Києві заложені у р. 1918 дві великі Українськи інстітуції — Укра-інська Академія Наук та Національна бібліотека, першим президентом яких (тай коммиссій, давших статут) я був. Тісьне жіття руських і українцев є факт, незалежний від нашої волі. Як натуралист, я знаю, що зменити факта та зробити жіття по нашому — гарному чі поганому — ідеалові не можливо. Жіття ранш чі пізнійш візьме своє і сіли на це потрачені — дарма потрачена енергія, котра мусила у свій час найти ліпший шлях каристування. В. Вернадский». М.И. Прокоп (псевдоним М. Туряницы)
Ять: Журнал "Свободное слово" №№ 1-2 за 1959 г. в формате PDF https://cloud.mail.ru/public/BU9A/Bj6smyaBY
Ять: Свободное Слово Карпатской Руси Почему это великорусы - русские, а малорусы и белорусы - не русские? Неужели в Малой, Белой, Галицкой и Карпатской (Угорской) Руси жили не русские?..Существует только один русский народ: от Попрада (город в Словакии) до Владивостока - М.И. Туряница Основатель и редактор журнала Свободное Слово Карпатской Руси (1959-1989) Михаил Ильич Туряница (4 окт. 1912г. Свалява (русин. Сол'ява, венг. Szolyva, словацк. Svaľava, польск. Swalawa) - 5 дек. 2001) Ежемесячный журнал Свободное Слово (с 1959г.)/Свободное Слово Карпатской Руси (c 1961г.)/Свободное Слово Руси (с 1982г.) - издавался в США с 1959 по 1993 год (тираж от 500, 1000 до 5000, рассылки в Аргентину, Австралию, Венесуэлу, даже в Индии и Японии были подписчики). Отдельные комплекты журнала хранятся в ряде библиотек университетов и исторических обществ в США, православной семинарии в Джорданвилле (HolyTrinityOrthodoxSeminary), и почти все номера журнала находятся для открытого общего использования в Нью-Йоркской публичной библиотеки. Здесь отсутствуют только следующие номера журнала: N1-2 и N3-4 за 1970 год; N5-6 и N7-8 за 1973 год; а за 1974 год есть только N11-12. В Москве имеются следующие номера в РГБ, в отделе Русское Зарубежье, 4 этаж (шифр: Рос 4-4/1-27; Тим 4-4/11): 1959 (1-12) – микрофиши, 1960-1962 - нет; 1966, 9-10; 1967, 3-4; 1970, 7-8; 1971, 5-6; 1972, 1-10; 1973, 1-12; 1974, 1-12; 1975, 1-12; 1976, 1-12; 1977, 1-12; 1978, (без 1-2,5-6); 1979, (без 1/2, 5-6); 1980, (без 1-2); 1981, (без 11-12); 1983, (1-6); 1984, 7-8; 1985, 1-12; 1987, 1-4, 9-12; 1988, 9-12; 1989, 5-8, 9-12; 1990, 1-4, 5-12; 1993, 4-5; 1994, 1-2. Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm Благодаря Сергею Владиславовичу Шарапову (предоставившему отсканированные номера из архива, подаренного ему Михаилом Ильичем Туряницей), публикуются все номера журнала Свободное Слово Карпатской Руси с 1959 по 1989гг. Журнал Свободное Слово Карпатской Руси (CCKP) NN 1-2,3-4,5-6,7-8, 9-10, 11-12 за 1959г. в формате PDF https://cloud.mail.ru/public/BU9A/Bj6smyaBY https://cloud.mail.ru/public/2edg/Gr3S7E3bH https://cloud.mail.ru/public/8o8w/Ucz1LQmJ7 https://cloud.mail.ru/public/5cN5/zTrMwcjQh https://cloud.mail.ru/public/FwzV/KVw2UHPQW https://cloud.mail.ru/public/Jnpx/1ShMRo1S9 Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал под редакцией Михаила Туряницы. N1-2, янв.-февр. 1959г. Цена $ 0.50 От редакции На нашей родине, как и на всей территории необъятной России и тех государств, которые попали в руки советов после второй мировой войны, благодаря недальновидной политике западных государств, — уничтожено всякое свободное слово. Хотя, надо признать, что пресса на нашей родине, после установления там советского интернационального режима, увеличилась в несколько раз, но, не нужно забывать, что коммунистическая печать преследует одну цель: образовать новый тип человека — раба и бессмысленного робота. Раб и робот должен дрожать перед полицейским режимом и быть - бесконечно благодарным марксистскому правительству за кусок хлеба. На нас, живших за границею еще до установления на нашей родине коммунистически-марксистских порядков, или бежавших из родного края уже после того, как там воцарился интернационально-социалистический режим, лежит моральная обязанность вести посильную нам борьбу не только против коммунизма, но и за идеалы христианства, ибо только в учении Христа заключена и свобода, и правда. Но, как известно, без печатного слова нельзя бороться ни против чего бы то ни было, ни за что-нибудь. Поэтому мы решили выпустить наш журнал. Группа, поставившая себе целью издавать «Свободное Слово», состоит из старых и новых карпато-русских эмигрантов. Мы верим, что получим поддержку — материальную и моральную от большинства карпато-русской эмиграции, в противном случае, нам было-бы не под силу вести подобную работу, ибо, кроме издания журнала, мы хотим приступить со временем и к выпуску книг, наш журнал, как и всякий другой, будет преследовать какие-то цели, служить какой-то идее. Считаем своей обязанностью в первом же номере выявить нашу идеологию, указать нашу цель. Мы будем, кроме указанной выше борьбы с коммунизмом, отстаивать право называться своим древним русским именем. Наше национальное единство более древнего происхождения, чем основание Киевской Руси. Если бы это было не так, то не могла бы организоваться и существовать Великая Киевская Держава, в которую, согласно некоторым историкам, входила и Карпатская Русь (Галичина и Закарпатье). Мы видим, что, несмотря на большевицкую попытку убить единство русского народа, им это не удалось. Зная о страшной опасности противоречить официальной большевицкой идеологии, русский историк в Советском Союзе пишет: «На крайнем западе Русской земли, за Карпатами, где, по старинному народному преданию, спит вечным сном ’’старший” русский богатырь Святогор, лежат, покрытые зелеными виноградниками и буковыми рощами, хмелем повитые, долины Тиссы, Грона, Попрада, Лаборца, земли Угорской Руси. Незаметно повышается поверхность земли, переходит в холмы, а туда дальше к северу и востоку, в древние горы Карпатские, горы Русские, горы Угорские» («Древняя Русь». В. Мавродин, стр. 13-14). И, наконец, Церковь Русская в России до некоторой степени как то сохранила за собой право употреблять наряду с новыми, навязанными большевиками, терминами и старые, народные наименования. Мы знаем, что «не хлебом единым жив человек», и потому наш журнал будет также печатать статьи духовно-нравственного содержания. Всем нам известны страшные результаты советского и национал-социалистического опыта построить жизнь без Христа. И это не потому в Германии сжигали' людей и травили в газовых камерах, или в СССР устраивали искусственный голод убивали миллионы при коллективизации и в концентрационных лагерях, что немец или русский «звери». Этот «зверь» сидит в душе каждого народа. Любой народ будет делать всякие зверства, только возьмите у него Бога и вооружите его какой нибудь философской доктриной. Конечно, зверства делает не весь народ, а очень малый процент преступников, которые есть у всякого народа. Разве во французской революции не торжествовал хам и зверь? «Кто не со Мною, тотъ противъ Меня» — сказал Господь Наш Иисус Христос. Так что, середины, как видите, нет. Или — мы со Христом, или — против Него. Закарпатская Русь, как и Галичина, в настоящее время находятся в составе Советского Союза. Это обстоятельство обязывает нас знакомиться с жизнью в Советском Союзе, знать коммунистическую идеологию, программу и цели. Жизнь каждому из нас поставила вопрос ребром: идти ли ему с красной властью, тогда .против народа, или с народом, тогда против власти. А что бы принять решение верное и при том добровольно, — нужно знать коммунизм. «Свободное Слово» должно быть независимо, это значит, что мы будем освещать события независимо от чьих бы то ни было интересов или желаний. О. Н. Наумов, в своем письме в редакцию, советует нам в нашей работе руководиться правдою, «которая временами сладка, как мед, а подчас горька, как полынь, но поучительна и целебна, по пословице: Хотя правда груба, за то Богу люба». Служение Правде и будет единственной нашей целью. Конечно, каждый вправе поставить вопрос: политический ли наш журнал? Да, политический. Уже и потому политический, ибо от политики никуда не уйдешь. Один известный русский .писатель и журналист писал следующее о политике: «Политика — это судьба», как об этом говорил Наполеон: «La politique s'est la destinee». Или, наоборот, — судьба — это политика. Действительно, судьба. Политика вызвала первую мировую войну, политика вызвала революцию, политика уложила в братские могилы голода и террора что то около ста миллионов русских людей и политика же разбросала нас, счастливцев, по самым неправдоподобным местам земного шара. От политики не уйти, как не уйти от судьбы». Хотя наш журнал будет политическим, но он будет беспартийным. И еще придется сказать несколько слов о том, почему мы пишем не на народном говоре, а на общенародном, (литературном языке). У всякого народа есть много диалектов, но литературный язык только один. Наши карпаторусские писатели всегда, за малым исключением, писали на литературном языке. И это у нас, на родине, где за литературный язык сажали в тюрьмы. Как пример того, как наш народ в родном краю стойко отстаивал свой литературный язык, приведу следующий факт. В 1940г. , мадьяр, регентский комиссар Козьма в своей речи заявил, что он всякого, кто назовет себя русским «упрячет под землю», т.е., уничтожит. В ответ на это, на Закарпатской Руси появилось столько писателей и поэтов, писавших на литературном языке, как никогда раньше. У нас, на Закарпатье, литературный язык называли «письменный язык». Он говорит «твердо по-русски», говорили о том, кто изъяснялся на литературном языке. Впрочем, статьи написанные на любом из русских говоров, тоже будут помещаться. Тем, которые будут возражать, что они не полностью понимают литературный язык, скажем то, что сказал бы француз, немец или итальянец своему земляку. Купи себе толковый словарь и учись литературному языку. Немецкие или итальянские диалекты отличаются друг от друга больше, чем диалекты русские и несмотря на это и немцы и итальянцы пишут только на общенародном языке. Все народы учатся своему литературному языку в школах. Нам в прошлом этого счастья не было дано. Даже во время бывшей Чехословакии наши школы не давали знания родного языка, ибо чешское правительство строго наблюдало за тем, чтобы наши школы не научили ребенка . своему русскому языку. До самого конца второй мировой войны для нас существовал только один путь усвоения письменного языка — путь самообучения. «Все те из наших людей, — пишет в своей ’’Автобиографии’’ И. Сильвай (закарпаторусский писатель, умерший в 1904г.), — которые, или в прошедшем, или в настоящем времени, отличались знанием своего родного языка, они приобрели свое знание не в школе, но собственным прилежанием. Значит, они все были самоучки в похвальном значении слова». Кто любит свой язык, тот последует нашему совету — учиться, — а кто не любит... А почему мы пишем новым правописанием? У всякого народа есть Академия Наук и только она одна имеет право устанавливать и менять правописание. Раз весь русский народ, в том числе и Карпаторусский, пишет в настоящее время по новому правописанию, то нам ничего не остается как только принять это правописание. Иначе мы будем в правописании сепаратистами. В одном письме в редакцию нам пишут: «Я не могу представить себе слова Бог и Христос без твердого знака». Бороться за (ъ) твердый знак имело смысл до тех пор, пока он, твердый знак, был признаком объединения всех русских, а теперь он стал бы признаком разъединения. Отметим еще одно важное обстоятельство. «Свободное Слово» будет свободною трибуной для всех русских людей. Мы будем печатать статьи самых противоположных взглядов, ибо мы на самом деле верим, что из столкновения мнений родится истина. И, наконец, скажем, что движущей силой в нашей трудной работе, — ибо издание русского журнала в эмиграции — это трудная работа; — есть любовь к родному слову, родной земле и народу. Мы могли бы свои чувства выразить словами Н. В. Гоголя: «... Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного прекрасного далека, тебя вижу: бедно, разбросано и неприютно в тебе:.. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?» Хотя не все мы можем говорить о чудном и прекрасном далеке, ибо очутившись в Парагвае без копейки денег в кармане, не чудным и прекрасным покажется тебе чужбина, а страшною и зловещею... Как возник наш журнал Уже давно чувствовалась, как старыми эмигрантами, так и новыми необходимость иметь свой независимый карпато-русский печатный орган, который был бы выразителем нашей народной русской идеологии, наших идеалов и наших духовных, политических и идейных устремлений. Дня 11-го мая прошлого года, в городе Нью Норке, собралась небольшая группа старых и новых карпаторусских эмигрантов обсудить вопрос издания печатного органа. Сходка была очень оживленная. Все, как один, высказались за издание журнала. На той же сходке было собрано пожертвований дол. 230, хотя всех пожертвований было пообещано на сумму в 750 дол. Щедрые пожертвования нескольких наших патриотов, как Г. Мозера, пожертвовавшего — 200 дол., о. И. Оласа — 100 дол., М. Федорняка — 100 дол., А. Турянчика — 100 дол., Г. Товтина — 90 дол. и некоторых других, дают возможность приступить к выпуску первого номера настоящего журнала. Но мы отдаем себе ясный отчет в том, что без широкой поддержки американско-русской общественности журналу вряд ли удастся полностью выполнить свою миссию. А существовать наш журнал должен, дорогие земляки! Должен и может, именно здесь, в свободной стране, где карпато-русской эмиграции насчитывается самое меньшее один миллион; ибо на нашей родине, которая находится под коммунистическим игом, он не может появиться. Там — рабство духа, экономический эксперимент и насильственная украинизация народа. Мы — не Иваны, непомнящие родства, мы — племя великого русского народа. Своими пожертвованиями на журнал вы, дорогие земляки, поможете нам распространять в некоммунистическом мире правду о нашем народе, о народных чаяниях и идеалах, о его многовековой борьбе за свою русскую народность и веру. Мы — вместе с нашим народом, оставшимся на родине, верим в Божий Промысел и в скорое освобождение народа от режима насилия, бесправия и голода. Буди! Буди! https://vk.com/club150601794
Ять: Переписка ССКР со своими читателями по национальному вопросу Из книги Путями истории: Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977 Два письма Михаил Прокоп, один из наших закарпаторусских эмигрантов, обратился в свое время с открытым письмом к известному русскому писателю, публицисту и историку - Борису Башилову, проживающему в Аргентине. Его письмо касается тех вопросов, которые после гибели коммунизма станут на очередь дня. Ответ Бориса Башилова - нового эмигранта - показывает нам, что русские люди (великороссы) даже под страшным давлением обезличивающего коммунизма не стали ни интернационалистами, ни великорусскими шовинистами, а стоят дальше на той почве, на какой тысячу с лишком лет стоит Русь - т.е. на почве единства всех племен русского народа. Редакция Свободного Слова Михаил Прокоп. Кто же такие русские? (Впервые эти письмо Михаила Ильича Туряницы (под псевдонимом М. Прокоп) Борису Башилову и ответ на него, было опубликовано в газете Наша Страна (Аргентина), N127, 1952. Затем повторно в ССКР за 1959(3-4). Затем в книге Путями истории (под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977) Многоуважаемый г-н Башилов! Во всех ваших сочинениях видна великая любовь к родному народу, его традициям и прошлому. Вы ратуете за возрождение русского народа и государства. Вы не пошли по дороге многих русских интеллигентов, любящих свои неверные представления о народе, а не народ, каков он есть сам по себе, со всеми его достоинствами и недостатками. В «Нашей Стране» (N94, 1951, "О социальном утопизме и социальной реальности) вы писали о том, что нравственное возрождение нации возможно только тогда, когда она установит духовную связь с национальным прошлым, когда она снова начнет уважать своих предков. Большевики, и еще до них - старая «прогрессивная» российская интеллигенция, оторванная от народа, от народных идеалов и традиций, всячески извращала и фальсифицировала национальное прошлое и настоящее своего народа, боролась против основных устоев русской народности и государства. К сожалению, многие и поныне идут тою же дорогой. Они приписывают народу свои идеалы и стремления и отрицают, вопреки очевидности, идеалы и стремления народа. Один из основных устоев русского народа и государства - это национальное единство его племен и общее самосознание. Следствием интеллигентской и большевистской работы явилась полная дезориентация в этом вопросе, который, так или иначе придется решать после падения большевизма. Многие, например, помогали украинским сепаратистам по партийным соображениям и дисциплине. Русский социалист, борясь против правительства, считал всякого, делающего то же самое, своим спутником. Никого не интересовали ни соображения, ни побуждения, по каким данная личность или движение борется против государственного строя. А громаднейшее большинство сепаратистских деятелей были социалистами. Милюков, в «Последних Новостях», от 12.II.1939г. признался, что в «украинском» вопросе он «опростоволосился». Вот его точные слова: «Мы не достаточно отдавали себе отчет в том, что «украинцы», борясь вместе с нами против старого режима, в действительности шли дальше, и вели борьбу против России». Я прошу вас, многоуважаемый господин Башилов, высказать свое мнение по этому важному внутри-русскому вопросу. Вы не можете быть равнодушны к нему. Зная и любя глубоко русский народ (что видно из всех ваших сочинений), вы - носитель его духа и вы знаете его самосознание. Несчастной ошибкой является тот факт, что современные авторитетные русские писатели, художники и политические деятели молчат об этом. А об этом нужно говорить и своим и чужим. Возрождение русской нации невозможно без ясного ответа на этот стержневой вопрос. Или идеалы самостийников являются выдумкою, сфабрикованною ими же, или выдумкою является общее самосознание русских племен. Правда может быль только одна. Нужно найти ее и служить ей. Когда я говорю о возрождении русской нации, то я понимаю его как приобщение к органическим идеалам и традиции народа, к духу его. Путь к такому возрождению ведет через раскаяние в своих антинародных идеалах и стремлениях, через проверку своих убеждений и верований. В такого рода возрождении нуждается в первую очередь русская интеллигенция. Одни из русских интеллигентов признают существование самостийного украинского народа, другие нет. Есть и такие, которые признают самостийность только за галичанами, и всевозможными способами доказывают нежелательность сожительства галичан с остальным русским народом, забывая в то же время, что идеология украинского сепаратизма возникла не в Галичине, а на Украине. Нужно быть детски наивным, чтобы верить, что с отделением Галичины от России этот вопрос будет решен положительно. Государственные границы ведь не являются преградою против проникновения идеи. Большевики в последнее время тоже начали признавать единство русского народа, но только в прошлом, хотя А. Мавродин в своей книжке «Древняя Русь», изданной в 1946г., землю Карпатской Руси, Галичины и Украины называет Русскою землею. Даже сепаратистский националист-идеолог, С. Николишин, признает «общерусское дело» до Гоголя. Несмотря на путаницу в этом вопросе, все русские люди желают сохранить Украину за Россией. Но если народ Украины не русский, как нам в таком случае квалифицировать безупречную верность этого свободолюбивого народа России. Чем же, на самом деле, была эта верность? Глупостью, изменой ли самим себе или проявлением несознательности, по заверениям самостийников? Или, может быть, верность Украины покоится на признании ею своего единства с великорусским племенем. Не самое ли простое и верное это объяснение? Не тем ли объясняется и верность русских из Карпатской Руси общерусскому самосознанию? Почему русские люди верят сепаратистским деятелям? Ведь, кажется, ясным, что эти деятели, также как и деятели большевистские, не могут сказать ничего правдивого о народе. И те и другие презирают народ, каков он есть, а вся деятельность их заключается в насильственном навязывании народу враждебных ему идеалов. Как те, так и другие, выполняют партийные задания. Вся их деятельность - это сплошной кровавый опыт. Почему все русские эмигранты, жившие на Карпатской Руси и работавшие среди крестьянского народа, не признают никакого сепаратизма? Почему галицийским самостийникам приходится от поры до времени резать десятки тысяч крестьян своих «москвофилов»? Откуда это неистребимое москвофильство? Некоторые великорусские интеллигенты не ограничились признанием самостийнической идеологии, но перешли целиком в этот лагерь. Учителем-идеологом, самым авторитетным среди сепаратистов, «учение» которого положено в основу ОУН (Организация Украин. Националистов-бандеровцев), является великоросс - Д. Донцов. Он проповедник такого звериного, человеконенавистнического шовинизма, давшего такие кровавые плоды, что в последнее время даже многие самостийнические деятели, наблюдая этот процесс, взвыли от него. Один из этих деятелей, некто П. Голубенко, забил тревогу. Описывая преступления, творимые ОУН, он приходит к крайне печальному выводу: «Из всего этого видно - говорит он - какие опасности таятся внутри украинского общества. Перед ним возникает угроза самоуничтожения» («Наш Клич», от 1 ноября 1951г., Буэнос-Айрес). Некоторые из русских эмигрантов будут, возможно, в свое время занимать в возрожденной России разные политические и административные посты. Иные будут культурными деятелями - писателями, художниками, научными работниками. Всем им придется иметь сложившийся взгляд по очень многим вопросам, важнейшим из которых будет вопрос о национальном единстве русских племен. Никому не избежать ответа на этот вопрос, ни писателю, ни языковеду, ни историку, ни церковному служителю, ни офицеру, решительно никому. В России мало будет времени для изучения этого вопроса. Быть может, будущее заставит русскую эмиграцию и весь русский народ на поле брани отстаивать единство нации и государства и тогда у всякого должен быть исчерпывающе убедительный ответ, для своих и чужих: почему мы против самостоятельности Украины и остальных малорусских земель. По затронутым мною вопросам, имеющим чрезвычайно важное значение для сознания национального единства русского народа, я бы хотел, чтобы вы высказались. Буэнос-Айрес. Михаил Прокоп Борис Башилов (Борис Платонович Юркевич (1908—1970) Борис Башилов. Правда о русском народе (ответ Михаилу Прокопу) I В письме Михаила Прокопа поставлена важнейшая проблема - об единстве русского народа. Михаил Прокоп, сын крестьянина из Карпатской Руси, народный учитель по профессии, никогда не был в России. Но он более русский, чем многие русские из России. То, что вопрос, от правильного решения которого зависит быть или не быть России после большевиков, поставлен русским из Карпатской Руси, далеко не случайно. Карпатская Русь имела самую горькую и тяжелую историю из всех достаточно многострадальных ветвей русского народа. Оторвавшись в раннем средневековье от Киевского государства, Карпатская Русь сотни лет находилась под иностранным гнетом. Ими владели то немцы, то венгры, то другие народы. Но никакие усилия чужеземных завоевателей не уничтожили у жителей Карпатской Руси сознания, что они русские, что они ветвь великого русского народа. Десятки тысяч людей погибли в Карпатской Руси в первую мировую войну за одно только право называть себя русскими. Во время Второй Мировой войны я не раз встречался с русскими из Карпатской Руси. Все они, как и Михаил Прокоп, были в большинстве случаев детьми крестьян. Одни из них имели низшее образование, другие среднее, третьи высшее. Все они поразили меня своим глубоким национальным сознанием и горячей любовью к России, в которой они никогда не были. Это не были узкие шовинисты, как сепаратисты из Галиции. Сознавая себя частью русского народа, они не питали ненависти ни к одному из других народов, даже к венграм, от которых перенесли много страданий. Они просто хотели жить в дальнейшем вместе с русским народом, вместе с ним делить его беды, вместе с ним делить его счастье, если оно будет. Много часов я провел в беседах с Василием С., с Михаилом 3., стараясь выяснить причину удивительной высоты их национального сознания и несокрушимой силы патриотического чувства. Эти люди были готовы идти на любые муки за право называться русскими, за право в дальнейшем жить в русском национальном государстве. После долгих бесед я разгадал, наконец, эту тайну. Тайна состояла в том, что интеллигенты на Карпатской Руси не оторвались от народных идеалов, как оторвались интеллигенты Великой России. Интеллигентный русский с Карпатской Руси гораздо более гармоничен, его симпатии не раздвоены между русской и европейской культурами. Духовное и национальное сознание и Василия С. и Михаила 3. было более самобытно, чем развитие многих русских интеллигентных людей из России, увлекавшихся западными теориями. Короче говоря, русские Карпатской Руси выглядят так, как выглядели бы все русские России, не будь в России поспешных Петровских реформ и вызванного ими двухвекового добровольного европейского духовного рабства. Они мыслили так, как в будущем, после большевизма, будут мыслить все русские, конечно, если русскому народу удастся сохранить свое национальное единство, когда появится новый, более гармоничный тип русского человека, не левого, не правого, не западника, не славянофила, а просто русского человека. II Попытаюсь ответить на заданные Михаилом Прокопом вопросы так же откровенно и без умолчаний, как поставил их он. Русский народ, по-моему, состоит из нескольких ветвей: великороссов, малороссов или украинцев, белоруссов, галичан и карпатороссов. Каждая из этих ветвей русского народа имеет свои языковые и бытовые отличия от других, но эти отличия не больше, чем отличия бретонцев от жителей провинции Прованс во Франции, и жителей Пруссии от жителей Баварии. Такие отличия вполне естественны. Всякий великий народ всегда распадается на ряд отличающихся друг от друга ветвей. Между малороссами, или как их принято называть в последнее время - украинцами, и великороссами меньше разницы, чем между великороссами из центральных губерний страны и поморами, живущими на берегах Белого моря. Те, кто считает себя русскими, не могут в географическое наименование части страны вкладывать понятие особого народа. Сказавши «а», придется сказать и «б», и пойти на дальнейшие уступки сепаратистам, а одна уступка неизбежно повлечет за собою дальнейшие. Признание за малороссами нового имени украинцев было первой победой сепаратистов. Признание со стороны великороссов, права белоруссов именоваться кривичами будет первой и самой большой победой белорусских сепаратистов. А потом мы признаем, что казаков нет, а есть казакийцы. Малодушному отношению к выкрутасам сепаратистов должен быть положен конец. Нужно твердо заявить, что русские состоят из таких то и таких то племен. И заявивши это, твердо всегда отстаивать эту позицию. Россия выйдет невредимой из всех бурь, если найдется хотя бы небольшой слой патриотов, которые будут строить свою политику не на одной ненависти к большевизму, а на идее сохранения русского национального единства после большевиков и этой идеей определят свою тактику и политику во время вооруженного конфликта западного мира с большевиками. ІІІ Русские националисты должны преследовать в борьбе против большевизма не чужие цели и не отвлеченную цель борьбы с большевизмом вообще, а конкретную цель создания вместо большевизма национальной независимой России. Михаил Прокоп, конечно, прав, говоря, что правда может быть только одна. Не может быть двух правд, одной у русских националистов, другой у сепаратистов. Или украинцы, белоруссы, русские с Карпатской Руси и из Галиции только ветви единого русского народа, или это отдельные народы. Возрождение русской нации невозможно без ясного ответа на этот стержневой вопрос. Или есть самостоятельный украинский народ, народ кривичей, народ казакийцев или все это - только бредни, поддерживаемые иностранными разведками сепаратистов. Если великороссы, малороссы и белоруссы потеряют сознание национального единства, которое у нас всегда было с момента создания Киевского государства, тогда мы потеряем все. Большевизм - это временная болезнь русского народа, потеря сознания национального единства у разных ветвей русского народа - это национальная смерть. Распад России на Великороссию, Украину, Белоруссию, создание разного рода Казакий и Мазакий, приведет в недалеком будущем к гибели всех этих государств от руки то ли ищущих себе место под солнцем немцев, то ли какого-нибудь другого народа. Нация, потерявшая сознание национального государства во имя демократических или каких либо иных принципов, неминуемо обречена на смерть, такая нация не имеет будущего. Важно не то, что украинские сепаратисты, вождь кривичей Островский, вождь казакийцев Глазков, считают себя не русскими, а украинцами, кривичами и казакийцами. Важно и опасно то, что точку зрения сепаратистов начинают разделять и представители главной ветви русского народа - великороссы. Вот где таится главная опасность распада России после гибели большевиков. Мало ли каких глупостей могут нагородить сепаратисты, но, как русские, которые не считают себя ни кривичами, ни тулами, ни рязанами, начинают разделять дикие теории сепаратистов? А ведь разделяют. Руководители СБОНР-а и других организаций, чтобы понравиться некоторым американским комитетам, уже боятся скрыто и честно сформулировать свое национальное кредо, сказать, что великороссы, малороссы и белоруссы есть ветви единого народа. Подобного рода капитуляция только укрепляет позиции сепаратистов и иностранных кругов, враждебных России. Смотрите, скажут в этих кругах, русские сами уже говорят о народах России, о их праве разбегаться в разные стороны. Спрашивается, что на такой гнилой политической позиции можно построить кроме гнилых политических центров? Конечно, ничего! Если в кругах русского народа не утвердится взгляд, что великороссы, украинцы и белоруссы - единый народ, то конец большевизма будет одновременно и концом русского государства. Каждый, кто считает себя русским, должен немедленно ответить себе на поставленный Михаилом Прокопом грозный вопрос: Или идеалы самостийников являются выдумками, сфабрикованными ими, или же выдумкой является общее самосознание русских племен. «Правда может быть одна. Нужно найти ее и служить ей». Борис Башилов Переписка ССКР со своими читателями по национальному вопросу http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_640.htm Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Малороссы мы или украинцы? Предо мной на письменном столе лежит мой родословный герб. После бегства из СССР и многолетних скитаний по всему свету, я случайно нашел его изображение в Буэнос-Айресе у русского инженера, занимающегося геральдикой. Над рыцарским шлемом — пышные страусовые перья, на синем щите полумесяц внизу, справа и слева — золотые звезды; В верхний полумесяц летит оперенная стрела. Если вы развернете «Малороссийский герб» Модзалевского на соответствующей странице, то вы узнаете, что этот герб принадлежит потомкам Ивана Юркевича. Род Ивана Юркевича один из древнейших родов Малороссии. Члены нашего рода знамениты не только ратными подвигами в борьбе с турками и крымскими татарами. Еще больше наш род знаменит успехами на почве русского просвещения. Один из родоначальников рода был ближайшим помощником Киевского митрополита Петра Могилы, первым профессором философии Киевской Академии. А ведь почти всё просвещение Малой и Великой России имеет своими истоками Киевскую Академию. Мой предок был один из тех людей, трудами которых строилась общая русская культура. И так было в нашей семье всегда на протяжении веков. Одни участвовали в строительстве русской культуры, другие защищали общерусскую культуру от турецких султанов, крымских ханов и польских королей. Так было до Богдана Хмельницкого, так было на Переяславской Раде, когда один из Юркевичей взмахивая кривой казацкой саблей, кричал вместе с другими: «Волимъ под Царя Московского православного! Волимъ»! Со времен Петра Могилы до сих пор и до наших дней наш род был активным участником в строительстве русского национального государства! Любовь к Малороссии, к ее историческому прошлому всегда сочеталась с любовью к русскому государству. Были в нашем роду военные, были философы, были скромные незаметные труженики, но никогда не было сторонников отделения Малороссии от России. Профессор Московского Университета П. Юркевич был один из яростных борцов с материалистической философией. Недаром Ленин в своих книгах с такой яростью обрушивался на него. Мой отец — директор учительской семинарии, уехал с Колчаком в Сибирь и погиб в Чите. Мои двоюродные братья — морские офицеры, все приняли активное участие против большевиков. Ни Петлюра, ни Скоропадский не соблазнили их, они чувствовали себя русскими и боролись не против русских, а против большевиков. Один из двоюродных братьев поднят на штыки в бою под Киевом, другие эмигрировали из Крыма с Врангелем. Когда я оказался заграницей, то я нашел за рубежом гораздо больше родственников, чем у меня было в России. Рассказываю я все это к тому, чтобы доказать, что как потомок древнего малороссийского рода, как потомок одного из творцов малороссийской и русской культуры имею право обсуждать будущее Украины не меньше, а больше, чем все нынешние деятели украинских сепаратистов, гнушающиеся неизвестно почему именем малороссов. Обуреваемые свирепой злобой ко всему «москальскому», эти люди совершенно не знают ни подлинной истории своего народа, ни происхождения слов малоросс, Малороссия, украинец и Украина. «Украинцам» почему-то не нравится слово «малоросс», не нравится и слово Малороссия. А ведь эти слова придуманы вовсе не москалями, а жителями Червонной Руси. Этими словами широко пользуется Богдан Хмельницкий в своем Белоцерковном Универсале в 1648 году: «…Вам всем Малороссиянам о том доносить… Кому из вас любима целость отчизны вашей Украины Малороссийской…» В письме Запорожской Сечи к Богдану Хмельницкому, написанному 3 января 1654 года мы находим следующие строки: «… А замысел вашъ добь удасться и буде всемъ народамъ малороссийскимъ по обеимь сторонамь Днепра будучимъ, под протекцию Великодержавнейшаго и Пресветлейшаго монарха Российского, заслушны быть признаемъ и даемо нашу войсковую вамь параду, а 6ыстё того дела не оставляли и оное кончили, яку наилучшей полъзе отчизне Малороссийской». Термин Малая Русь, Малороссия возник в 1335 году, когда «москали» все, Московское Княжество, как и другие было под татарским игом. Малороссиею, Малой Русью назвал княжество Галицкое и Волынское князь Юрий Второй. И Юрий Второй назвал себя «князем всея Малая Россия». Москали к созданию названия Малороссия не имеют никакого отношения. В последнее время этот термин был достоянием только поэзии да царского титула. А все, и жители Малой Руси, как и Большой одинаково считали себя русскими. Ничего, конечно, обидного в названии Малая Русь или Малороссия нет. В одном из номеров «Владимирского Листка», издающегося в Бразилии, мы находим следующую справку о происхождений названия Малая Русь: «Малыми» в истории назывались страны, откуда выходил народ — его национальная колыбель. «Великими» — центр территориального завершения государственной консолидации или колонии, достигшие особенно пышного расцвета, богатства и могущества. Отсюда — Малая Греция (Афины) и Великая Греция (Эллада), Великая Италия (после Рима), Малая Польша (Краков) и Великая Польша (Варшава), Малая Россия (Киев) и Великая Россия (Москва)». Как видим, пишет автор той справки, Семен Витязевский, имя Малороссия или Малая Русь не содержит в себе ничего обидного или дозорного для обитателей юга России. Малороссией называется колыбель русского народа. Недаром Киев – «Мать городов русских», отсюда «пошла быть Русская Земля». Имя малоросса, если вообще можно говорить о предпочтении, скорее является более почетным, чем «великоросс», ибо оно означает дословно: малоросс — первый русский, самый древний в своем генеалогическом корне, в прямой его линии. Наименование нашего народа русским известно с глубочайшей древности… «Мы — единый русский народ!» Малороссия — есть понятие племенное. Украина же обозначает ничто иное как окраину, окраинные земли государства. Кто хоть немного знаком с историей русского государства, с документами, написанными в то время, когда о наших сепаратистах слыхом не было слышно, когда ни о каком «украинском народе» ни один человек не слыхал, тот знает, что в этих старинных государственных бумагах часто употребляются следующие выражения: Рязанская Украина, Воронежская Украина, Курская Украина, Сибирская Украина. В старинной песне сибирских землепроходцев, сложённой во времена, когда Ерофей Хабаров завоевывал Амур, поется: Как во Сибирской во Украине, Да во Даурской стороне… Из песни, как известно, — особенно из старинной, — слов не выкинешь. Как, интересно, современные сепаратисты объяснят эти слова? Ведь в то время никаких украинцев в Даурии не жило. А Сибирская Украина означала просто — окраинная Сибирская земля. Малороссию, конечно, можно называть Украиной, а малороссов украинцами. И Киев, в случае удачи, сепаратисты могут переименовать, конечно, в Скоропадск, Петлюровск или Бендеровск. Но от этого Киев не перестанет быть Киевом, матерью городов русских. Малороссия — есть древнее первоначальное название определенной части России. И отказываться нам, Малороссам, от исторического имени своей родины нет никакого смысла. Сепаратисты же могут называть себя как угодно. Эти люди, хотя и носят название «панов-профессоров» и «панов-магистров», не дают себе отчёта, что собственно обозначает слово Украина и что Малороссия. Да, я малоросс. Я первый русский, самый древний русский. Может быть, мой предок во время Игоря прибил свой щит на воротах Царьграда. С какой стати я буду менять истинное имя своих предков на новое, которое выдумали основатели сепаратизма. С какой стати я буду считать москалей врагами, московскую культуру враждебной, когда вся московская культура тонким ручейком вытекла из древней Киевской Академии и когда один из Юркевичей был первым малороссийским и русским философом. Не для того мои предки складывали свои чубатые головы в боях с турками, татарами и поляками, погибали на каторжных галерах в Турции, в подземельях польских замков, не для того они дрались под Полтавой на стороне Петра, а позже сражались на Бородинском поле, чтобы потомки их, в тяжелую годину для России, отказались от всего национального наследства своих предков. Во имя чего это делать? Во имя того, чтобы иметь возможность стать помощником пана-министра в бутафорской Украине, игрушкой враждебных России политических сил? Да здравствует Малороссия, древняя прародина великой России, обливающаяся нынче кровью в объятиях интернационального большевизма? И когда грянет великая война, под знамена Российской Освободительной Армии соберутся все верные сыны России, все кто хочет быть сыном свободной великой страны, а не маленькой сепаратистской конюшни. Мы, малороссы, вовсе не желаем быть игрушкой в руках чуждых нам по религии и культуре панов-магистров и панов-профессоров, находящихся на содержании иностранных разведок. Борис Платонович Башилов (Юркевич). Малороссы мы или украинцы? Впервые опубликовано в журнале «Владимирский вестник» (Общества Святого Князя Владимира в Сан-Пауло, Бразилия). 1952 Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Ять пишет: В одном из номеров «Владимирского Листка», издающегося в Бразилии, мы находим следующую справку о происхождении названия Малая Русь: «Малыми» в истории назывались страны, откуда выходил народ — его национальная колыбель. «Великими» — центр территориального завершения государственной консолидации или колонии, достигшие особенно пышного расцвета, богатства и могущества. Отсюда — Малая Греция (Афины) и Великая Греция (Эллада), Великая Италия (после Рима), Малая Польша (Краков) и Великая Польша (Варшава), Малая Россия (Киев) и Великая Россия (Москва)». Как видим, пишет автор той справки, Семен Витязевский, имя Малороссия или Малая Русь не содержит в себе ничего обидного или дозорного для обитателей юга России. Малороссией называется колыбель русского народа.
Ять: От Малой до Великой Боруси Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. С молоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело; Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить. Тут соседи беспокоить Стали старого царя, Страшный вред ему творя. Чтоб концы своих владений Охранять от нападений, Должен был он содержать Многочисленную рать. Воеводы не дремали, Но никак не успевали: Ждут, бывало, с юга, глядь, — Ан с востока лезет рать. Справят здесь, — лихие гости Идут от моря. Со злости Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон. - А. Пушкин. Сказка о золотом петушке Жещеть тая Птыця о грдынiех Борусеньштех якве од Ромiе падща колы Данаеве вендле Троянь валу А тое просте трзны легьшя а Стрiбве iенве плясащуть об оне плакащесiя за ОвсЪне а взiмiе студiенЪ гурлыхащеть об онь же рев ступень А голомбе дiвонка а таце жекощуть яко погiбъша тоiе о Славiе а нi оставе земе све врзЪма Небо сьма сынове такожде потомiце a нi ленщенхом сме тако земе наше варензем нi Грьцем Дощ.7ж Речет та Птица о героях Борусеньских, которые от Ромев (римлян) рук пали около Дуная возле Троянова вала. А они без тризны легли (простЪ - просто, помимо - т.е. просте трзны легьшя - без тризны полегли), и Стрибы (ветры-помошники Стрибога) те пляшут, о них плачут по Овсеню (Овсенские Дзеды у белорусов), а зимой студенной грохочет о них же рев степной (зимой в дельте Дуная). А голуби дикие и так рекут, что погибли они со славой, а не оставили земли своей врагам. Не мы ли сыны - да и потомки - и не покинем так землю нашу ни варягам, ни Грекам! Влескнига. Дощечка 7 http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_335.htm Остров Певце, образуемый рукавами Дуная. Между рукавами Дуная теперь места болотисты и не удобны для жительства. По древним историям прежнее русло Дуная было по направлению реки Кара-су; и потому остров Певце составляло может быть пространство между Дунаем, морем и сею рекою; что довольно вероятно, если судить по положению р. Кара-су, которая разделяет совершенно горы предполагаемого острова Певце от отраслей хребта Балканского; и если верить описанию Скимиуса-Xиyса, равняющего величину острова Певце c Родоссом. См. о течении Истера и о ост. Певце выписки: 4,5,9 и 14. Начертание древней истории Бессарабии с присоединением исторических выписок и карты, сочиненное Генерального Штаба Штабс-Капитаном Вельтманом. М.: В тип. С. Селивановского, 1828. 409с. Александр Вельтман - российский картограф (топографические съёмки Буджака, Бессарабии), лингвист, археолог, поэт и писатель. Служба в Бессарабии в 1818-31. В 1820г. знакомство с сосланным в Кишенёв А.С. Пушкиным. В период Русско-турецкой войны 1828—1829г. Вельтман отличился при форсировании Дуная. http://www.twirpx.com/file/2079333/ В одном из номеров «Владимирского Листка», издающегося в Бразилии, мы находим следующую справку о происхождении названия Малая Русь: «Малыми» в истории назывались страны, откуда выходил народ — его национальная колыбель. «Великими» — центр территориального завершения государственной консолидации или колонии, достигшие особенно пышного расцвета, богатства и могущества. Отсюда — Малая Греция (Афины) и Великая Греция (Эллада), Великая Италия (после Рима), Малая Польша (Краков) и Великая Польша (Варшава), Малая Россия (Киев) и Великая Россия (Москва)». Борис Платонович Башилов (Юркевич). Малороссы мы или украинцы? Впервые опубликовано в журнале «Владимирский вестник» (Общества Святого Князя Владимира в Сан-Пауло, Бразилия). 1952 Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/ Про то же два вiетва тая iменовашасе Велка i Мала Борусе Такоже две ветви те именовались Великая и Малая Борусь Влескнига. Связка дощечек 6 http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_374.htm Большой Херсонес (Таврический, ныне Крым) по форме и величине похож на Пелопоннес. Херсонесом владеют правители Боспора, хотя вся эта область опустошена постоянными войнами. Прежде они владели только небольшой частью страны около устья Меотиды и Пантикапея до Феодосии, а большую часть до перешейка и Каркинитского залива занимало скифское племя тавров. Вся эта страна, а также почти вся область за перешейком до Борисфена называлась Малой Скифией. Однако из-за того, что множество людей из Малой Скифии переправлялось через Тирас и Истр и поселялось в той стране, значительная часть Фракии была также названа Малой Скифией, тем более, что фракийцы уступили пришельцам, отчасти подчиняясь силе, отчасти из-за плохой земли, так как большая часть страны болотиста. ...По-видимому, большинством варваров в этой части света управлял Атей, который воевал с Филиппом, сыном Аминты. ...Дакийцы и геты говорят на одном языке. Грекам геты более знакомы из-за их постоянных переселений по обеим сторонам Истра и потому, что они смешались с фракийцами и мисийцами. Племя трибаллов (тоже фракийское) также подверглось такому смешению. В самом деле, трибаллы допустили переселения в свою страну, так как соседние народности заставили их выселиться в области более слабых племен; скифы, бастарны и савроматы на противоположном берегу реки нередко настолько превосходили их мощью, что даже переправлялись через реку вслед за теми, кого они изгнали, и известная часть их осела или на островах, или во Фракии, а тех, что жили на другой стороне реки, большей частью одолели иллирийцы. Страбон (64/63 до н.э. - 23/24 н.э., древнегреческий географ и историк). География. Книга VII: IV.5, III.18, III.13 http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1267805880 Родословiа славЪнъскiа а iныхъ плЪмЪнъ аже сущi на Русi ВЪлiей ...А есть же сущi дъвЪ вЪтъвiе боковыя iже iзыдутъ от Скуфii ВЪлiей аже сущЪ оу ТанаiсЪ а iная Малая Скуфь суща оу ТавърЪ а въ дълЪ Понъта Аже досЪлЪ нiкаможЪ о нЪхъ пiсанiя въ лЪтопiсцЪхъ неЪстЪ А пось невЪдомы вЪсътiя о нЪхъ А едiно вЪсътъно Аже сущi бяше дъва съкiфа суть вънучЪ АскЪназъвЪ А от нiхъ iзыдоша сь дъвЪ Съкуфii ВЪлiя суть оу ТанаiсЪ а Малая суть на ТавърЪ А iныя iхъ царi а княжiя невЪдомы по сь дънi. ...И еще есть две ветви боковые, которые произошли от Скифии Великой (Скуфii ВЪлiей), что у Дона (ТанаiсЪ), и от Малой Скифии (Малая Скуфь), что в Крыму (ТавърЪ) и вдоль Черного моря (Понъта), но до сих пор никаких записей о них в летописях не было и ничего о них неизвестно, а только то известно о них, что были два скифа, внуки Аскеназа (вънучЪ АскЪназъвЪ), и от них произошли две Скифии: Великая, что у Дона, и Малая, что в Крыму, и про их царей и князей неизвестно и по сей день. ...Четвертая ветвь древа родословия царей Малой Скифии, называемой Западной Иафет --> Гомер --> Аскеназ --> Барус --> Скиф Западный --> Сколот --> Склопит --> Куман --> Таргитай (первый великий царь Малой Скифии) От Таргитая: Арпаксай, Рипаксай, Калаксай От Арпаксая: Авх (авхаты), Азампат (азампаты), Прал (паралаты) От Рипаксая: Анарей (анареи), Атарией (атариеи), Ахардей (ахардеи) От Калаксай: Катпар (катпары), Кнаксар (кнаксары), Коракс (кораксы), Трасп (траспы) Эти племена и роды расселились на берегах Западного Черного моря, до Дуная и до Тираса, и живут там и ныне, это Скифия Малая, и о ней нет летописания, и царские родословия неизвестны и доныне... Глава X. Родословия славянского и других племен Великой Руси (Древние сведения о Руси наистарейшей и изначальной) http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_479.htm Родословие рода Аскеназа, первенца Гомера и старшего внука Иафета. Будинский лист Аскеназ (Я - князь) От Аскеназа: Истер, Тирас, Барус, Танаис, Альбис От Истер (Дунай): Тергест, Пирет, Тиарант, Арар, Напарис, Ордесс От Тирас (Днестр, Дед-Славутиц): Мез, Хорутан, Бастарн, Алазон, Агафирс, Гутон От Барус (Борисфен, Непр, Славутич, Днепр): Скиф (Западный), Сармат, Геррос, Калипид, Фракиан От Танаис (Дон): Скиф-Таврос, Киммер, Меот, Колх, Коман, Савромат (амазонки) От Альбис (Эльба): Прус варяжский, Рус варяжский (Сиверец), Лат поморянский, Руген варяжский, Венд варяжский (Сиверец), Венд ободритский Будинский изборник IX-XIV вв.: Арамейская Библия и Аскольдова летопись http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_476.htm Земля Троянова http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_521.htm
Ять: Переписка ССКР со своими читателями по национальному вопросу Письмо честного украинца Високодостойний пане редакторе M. Туряниця! Прочитуючи журнал - «Свободное Слово» - я довідався, що ви є українець, якому теж довелося жити і вчитись в совітській школі, а тому ви знаєте не гірше мене, що Україна, як держава, на сьогодні існує, лише в орбіті т. зв. СРСР. Живе, розвивається українська нація, має в себе творців слова. - поетів якто: Тараса Шевченка, має Івана Франка, Л. Українку, Мих. Коцюбинського, М. Лисенка і цілий ряд других творителів літератури, які допомагали пробудити нас таки - гречкосіїв. Так само живе і розвивається російська нація, що є братньою нацією українського народу. Але і російська нація на сьогодні підневолена комуністичним диктаторам, інтернаціональному політичному проводові комуністів. Та російський народ мае в себе творців всесвітнього значення, імена яких з любов'ю вимовляються кожною культурною людиною, згадати хоча би поета - Ол. С. Пушкина, M. Кольцова, Некрасова, Гоголя, Білинського, Достоевского, Тургенева, Л. Толстого, Репина, не згадуючи вже ні про Чернишевського, ні про Добролюбова, а особливо про Герцена, чи др. славних синів Росії. З цими іменами як російський народ, так і український можуть сміливо перед народами світу сказати: - слухайте! ми теж е люди, і не убогі духом, з не лінивими думками... Цілими століттями українська нація жила і розвивалась під зверхністю російського народу, на протязі усього цього часу український нарід здружив з російським народом, так само як і російський нарід завжди і всюди по діловому захищав українця в його біді чи скруті. Тому мені, як українцю, колишньому студенту «Института права и советского строительства», до того- офіцеру шестої танкової дивізії з ІІ-ої св. війни, перебувавшому на різних фронтових напрямках з совітськими воїнами, керуючи певним боєвим відтинком, який оберігали: росіяни, українці, грузини, білоруси чи інші народи Росії - з якими воїнами я був дружніший, чим на сьогодні з будь яким українським «патріотом - нацистом, чи индиконадутим сепаратистом, - а тому кажу, що мені прикро спостерігати, коли деякі українці недоброжелательні і з вовчою злістю відносяться до всіх майже росіян. Цю вовчу злобу, це недружелюбство українців до росіян - роблять не хто інший, як священослужителі в українських уніятських «костьолах» - католики, а поруч цих «баши-бузуків» і православні священослужителі з укр. пр. церквів, шугнули на цей хуліганський вчинок. І разом ця «еліта» творить найогидніші вчинки перед своїми мирянами, забуваючи навіть і лоба свого перехрестити во злобі на росіян. Питається: чи дивуватись нам із них, чи звертати будь яку увагу на цих «вовків» нацистів-сепаратистів, які ніколи не заглиблювалися до дна історичного буття, не визбірували у нім золотих зерен російської легендарної історії, яку створив для себе і для світу - російський народ. Глибоку помилку роблять українські нацисти-сепаратисти, а разом і все укр. духовенство, коли своїх підлеглих «богомольців», чи симпатиків по партії обдурюють, чи зовсім озвірюють проти росіян і цілої Росії. Не меньша помилка і тих доброжелательних українців, які без будь яких причин зрікаються своєї батьківської віри, заманюють своє національне походження і переходять в другу націю. Я цей приклад навів тому, щоб сказати, шо той, що стає в обороні російської нації - має право (коли він дійсно шанує єї), бути теж українцем. Бо ж тажи, минув той лихий час (і дай Боже, щоб вже ніколи не повернувся у руську землю), коли жили аракчеєвські фельдфебеля, які не терпіли розумніших за себе, ненавиділи освіту і всюди горланили: «молчать и не рассуждать»... Ваш цінний журнал «Свободное Слово» проповідує слово любви, пошани, яку втратили деякі українці яо славного руського народу. Цебто - ваш журнал кличе українців чужини, аби вони схаменулися в своїх вчинках і стали европейськими людьми, а не африканськими дикунами. Журнал «Свободное Слово» заслуговує за це повної моєї уваги, він засіває в мою душу золотий засів і я вдячний вам, як редактору, за це! Ви маєте повну рацію, коли говорите, що російський народ так само підневолений комуністичному, колгоспному рабству як і той українець з лемкивщини, чи з будь якого іншого кутка України. А тому, пишучи це в журналі «Свободное Слово» до українців, слідби вам друкувати ці слова в українській мові, цим би ви допомогли багатьом українцям позбавитись сепаратистичного чаду. Бо справа не в тому, що комуністичні вожді вигадали для себе національні республіки, щоб цим самим показати себе перед другими країнами світу, а справа в тому, що сталися зовсім інші кардинально-історичні зміни світу і в його суспільно-політичному житті. В наслідок величезного історичного зрушення, що сталося при нашому часі, в наслідок такої епохально-важливої події як ІІ світова війна, чи вірніше - совітська перемога, нам, як українцям-демократам, слід підтримати російський народ, відкинувши будь які недружелюбні дорікання за тих «аракчеєвських» фельдфебелів, яких використовують вороги України. Бо російський народ, який прагне мати свою вільну Росію, зацікавлений не колоніяльними народами, яких-би визискував, а союзними народами, які-би підтримували авторитет російської нації, Тому, ще раз раджу вам, дорогий пане редакторе М. Туряниця аби ви журнал «Свободное Слово» в дальнійшому друкували в українській мові, виправляли мову та правописи своїх дописувачів і називали українців чи Україну як націю і державу... Ваш журнал «Свободное Слово» є по суті для українців, тому немає чого гніватись якомусь моему собрату росіянину, коли я обдаровую його народньою любов'ю, як брата слов'янина. Якщо ви, пане редакторе, знайдете корисним для себе, чи не побоїтесь перед іншими видрукувати мій лист. то прошу помістіть його в журналі, за що наперед складаю вам щиру подяку. Василь Головін, Канада Наш ответ Ваше письмо верно отражает образ мышления человека, который искренно верит в то, чему его учили, а именно, что он украинец, и не питает ненависти к «росіянам», потому что ему этой ненависти не привили. Вы нас хотите убедить в том, что и мы русские с Карпат, - , украинцы», и что, поэтому, наш журнал следует печатать «в українській мові», а также, что мы должны считать «Україну як націю і державу». Для нас, русских из Карпатской Руси, совершенно непонятен, почему мы вдруг должны отречься от своего тысячелетнего русского имени и перекреститься в «украинцев», и почему мы должны заменить наш русский литературный язык, который мы до сих пор считали своим, украинскою мовою. Наш народ в Карпатской Руси в течение всей своей истории не называл себя иначе, как русским. И все его соседи, волохи (румыны), мадьяры, словаки и немцы его называли русскими. Румыны называли нас «рус», мадьяры - «орос», словаки - «рус», и немецкие колонисты, которые начали селиться в наших краях в двенадцатом столетии, - «русс». У нас есть села с такими названиями: Русская Воля, Русское, Русская Долина, но нет ни одного селения, в названии которого было бы слово украинский. «Украинцем» себя у нас никогда никто не называл, и у нас не было никакого «украинского» движения до тех пор, пока после первой мировой войны, Карпатская Русь не попала под власть чехов, и пока чешское правительство не начало насаждать его у нас через посредство униатской Церкви и бежавших из Польши украинских самостійников, воспитанных австрийским правительством с целью расчленения России. Но, невзирая на все старания чешского правительства, не брезговавшего никакими средствами, невзирая на миллионы чешских корон, израсходованных на украинскую пропаганду, невзирая на насильственную пропаганду, не законную украинизацию школ, украинство у нас не восторжествовало во время чешского режима. Украинствующие составляли после двадцати лет чешского управления Карпатской Русью незначительное меньшинство. И когда осенью 1939-го года образовалось автономное карпаторусское правительство, это правительство было русским. Его ликвидировал грубой силой Гитлер, назначив униатского монсиньора Волошина премьер-министром, который переименовал Карпатскую Русь в «Карпатскую Украину». Должны ли мы поэтому в угоду Гитлеру или в угоду папскому монсиньору Волошину отказаться от нашего тысячелетнего русского имени? И может ли это быть причиною того, чтобы мы заменили наш русский литературный язык украинскою мовою? Касательно украинской мовы необходимо отметить факт, что у нас не только наша интеллигенция, но и простой народ этой мовы не признал своей. Украинствующих галичан, говорящих мовою, наш народ называл не иначе, как «полячками». Если на какой либо сходке выступал «украинец», говорящий мовою, то на вопрос, кто там говорил, получался непременно один и тот же ответ: «Был там какой-то полячок». О русских же эмигрантах из России, говорящих на русском литературном языке, наши крестьяне говорили, что они говорят «твердо по-русски», подразумевая, что они говорят настоящим литературным русским языком. Кстати, слово «мова» у нас совершенно не существует. У нас обыкновенно говорят «беседа». Наша беседа - русская. Говоря о языке, не будет лишним указать на несколько примеров из Вашего же письма, свидетельствующих о том, что украинская мова не так уж близка нашей местной русской беседе. Вы пишете «теж», а мы говорим «также». Вы пишете «вчитися», а мы говорим «учитися». Вы - «кожний», а мы - каждый» или «кождый». Вы - «сміливо», а мы - «смiло». Вы - братній», а мы - «братский». Вы пишете «перемога», а у нас говорят «побида», и т.д. Слова «керувати» (вместо «управляти»), «рация» (вместо «правда»), «пошана» (вместо «уважение») - польские и у нас их никто не поймет. Зачем же нам коверкать нашу русскую «беседу» и говорить «кожний, вчитель, теж, керувати, рація» вместо по-нашему, по-карпаторусски, «каждый, учитель, также», и т.д. Разве только потому, чтобы отойти подальше от русского литературного языка который Вы почему-то упорно называете «російским». В вашем письме Вы ведь сами говорите, что только писатели, писавшие на русском литературном языке, имеют «всесвітное» (всемирное) значение и что только ими могут гордиться перед всем миром не только «росіяне», но и «украинцы». Зачем же нам отрекаться и от своей карпаторусской «беседы» и от русского литературного языка и от своего тысячелетнего русского имени, превращаться в украинцев и признавать своим литературным языком ново-выкованную мову, которая режет нам ухо своими диковинными формами, кишит полонизмами и ново-придуманными словами, и которая, как Вы сами признаете, не дала миру ни одного выдающегося писателя? Кстати, известно ли Вам, что самый выдающийся польский поэт, польский Пушкин, Мицкевич называл русскими не только нас, малороссов, но и великороссов, а не россиянами. Только позже, когда польские политические деятели решили расчленить русский народ, поляки начали называть русскими только малороссов, а великороссов «росиянами». Их примеру последовали украинские самостийники. Но они пошли еще дальше поляков, отрекшись от русского имени. Должны ли мы последовать их примеру? В конце скажем еще несколько слов об украинской державе, которую Вы нас убеждаете признать. Позвольте спросить Вас, с каких пор эта держава существует и кто ее создал? Впервые она была «сотворена» немцами в марте 1918-го года брест-литовским договором. Эта украинская держава просуществовала так долго, пока она была оккупирована немцами. Советуем Вам прочесть то, что писали впоследствии сами немцы об этой созданной ими Украине. Они были глубоко разочарованы, ибо они убедились в том, что ее население себя украинским не считало и превращаться в украинцев не желало, невзирая на десятки миллионов марок, затраченных немцами на украинскую пропаганду. Что это было действительно так, в этом не может быть никакого сомнения. Если Вы не читали того, что писал В. Винниченко о стараниях создать украинскую нацию, в которых он принимал деятельное и даже руководящее участие, то достаточно Вам прочесть те выдержки из его писаний, которые были приведены в 7-8 выпуске «Свободного Слова». Народ не только не желал и не сочувствовал «украинизации», но народные массы, по словам Винниченко, не могли слышать без злобы даже слово «Украина». Вторую Украину создала коммунистическая партия всего только через несколько лет после брест-литовского мира. Думаете ли Вы, что она сделала это согласно желанию народа? Украинизация была приказана свыше и ни с какими желаниями народа не считались так же, как не считались с волей народа в вопросах экономических, коллективизации и т.п. Почему же мы должны «признать» эту Украину, созданную против воли народа? Почему мы должны изменить тому идеалу национального и культурного единства русского народа, за который были расстреляны, повешены и замучены в Австро-Венгрии в наше время тысячи и тысячи русских людей Галичины? С тех пор, как началась под коммунистическим режимом насильственная украинизация южной Руси, прошло сорок лет. Поколения, хранившие многовековые традиции нашего народа, по большей части вымерли. В ново-созданной «Украинской Державе» вся власть находится в руках людей, воспитанных в «украинском» духе, под режимом которых будет продолжаться воспитание новых поколений в таком же духе. Пример такого воспитания - Вы, г. Головин. Вы, может быть, не родились на Украине. Может быть. Вы подолянин или волынец, но считаете себя украинцем, потому что Вас так воспитали в советских школах. Живя в СССР, у Вас не было возможности убедиться в том, что все то, чему Вас учили в советских школах относительно украинской мовы и украинской истории, основано на лжи и на извращении фактов. Но так как у Вас нет той слепой, звериной ненависти к «росіянам», которой дышат галицкие самостийники, то Вы, находясь в свободной Америке, сможете ознакомиться с неподдельной историей Вашего народа и отряхнуть с себя всю ту ложь, которую Вам привили в советской «Украине». Олекса Верховинец От Редакции «ССКР»: Мы послали копию письма г. Головина и ответ г. Верховинца д-ру А.Ю. Геровскому, который по этому поводу нам написал между прочим: Письмо Головина очень интересно, так же как и ответ Верховинца. Мне хотелось бы прибавить к ответу еще несколько слов о том, как в Полтаве, в самом сердце настоящей Украины, местные люди отнеслись к «украинизации». Мне об этом рассказала интересные подробности моя двоюродная сестра Лида, вышедшая замуж за известного профессора П. И. Новгородцева. Новгородцевы жили в Москве. В конце гражданской войны Лидия Новгородцева с детьми пробралась в Полтаву, где она получила место учительницы в местной женской гимназии. После того, как в Полтаве утвердилась советская власть, пришел свыше приказ «украинизировать» гимназию. Родительский комитет высказался единогласно против украинизации. Члены комитета указали между прочим на то, что они считают русский язык своим и что даже нет учебников, написанных на «украинском» языке. Вскоре был получен вторичный приказ украинизировать школу и был прислан ящик с учебниками, напечатанными в Австрии для галицких школ. Большевицкое начальство даже не удосужилось вырвать из учебников портреты «найяснійшого пана цісаря» Франца Иосифа. Члены родительского комитета заявили, что они своих детей в такую школу посылать не будут и объявили бойкот гимназии. За это они были арестованы ЧК. Какова была их дальнейшая судьба, неизвестно, так как моя двоюродная сестра вскоре затем бежала в Чехословакию, где я с ней встретился в Праге. А. Геровский Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. янв-фев 1960г. с.5-12 https://vk.com/doc399489626_448385803 pdf Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Переписка ССКР со своими читателями по национальному вопросу Второе письмо честного украинца Дорогой Редактор! В своем письме к Вам я затронул единственно только то, что говорила мне моя чистая душа без влияния посторонних лиц. Я упомянул то, что дорого для каждого уроженца Украины, а именно: имя И. Котляревского, Гр. Сковороды, Тараса Шевченка П. Мирного, И. Тобилевича, М. Коцюбинского, Бориса Гринченка, Ив. Франка, Л. Украинки, Драгоманова, Вл. Винниченка. Каждый из них является «инженером человеческих душ», патриотом своего народа, как Украины, так и России, разница лишь только в том, что украинские писатели-поэты, артисты, композиторы, доктора, как и весь украинский народ, говорят на своем родном украинском языке; с таким же правом, как русский писатель-поэт, доктор, публицист и весь русский народ - говорят на своем родном русском языке. Смешивать украинцев, белоруссов, русских в одну национальную группу - никак нельзя, хотя-бы я этого и хотел во имя «интересов» всей России!... Для меня не все еще ясно: почему как вы, так и Олекса Верховинец и др. работники редакции журнала «Свободного Слова» считаете, что я вдруг отрекся от русского языка, от русской истории, от всего того, что украшает славный русский народ? Это не совсем соответствует правде, если вы считаете, что тот, кто заговорил украинским языком, - «заблудившаяся овца», отрекся от русского имени, от русского народа и русского культурного языка. Я знаю, что Карпатская Русь долгими веками была пленником и перенесла в своей истомленной душе римское рабство так называемой «христианской цивилизации», подвергшей народ, а в том числе и вас - политическому террору. На Востоке было обратное. В России, на Украине, в Белоруссии, в Грузии и др. частях Великой России мы украинцы, как и русские, не были под террором «христианской цивилизации», мы не были поклонниками Рима. Но читая в вашем журнале - «Св. Слово» N1-2 за 1960 год «Наш ответ», автором которого является Олекса Верховинец, мне сразу бросилось в глаза, что он хотя и блещет умом, но умолчал о том, что украинским языком сегодня разговаривает 45-46 миллионов украинских людей, не считая галичан и других польских униатов. Господин О. Верховинец умалчивает еще и то, что укр. языком написаны в настоящее время - 3.2 миллионов книг, созданы укр. университеты, институты, техникумы, консерватории, школы, Укр. Академия Наук, имеются украинские театры, оперы, балет и т.д. и т.д. Что же, по-вашему, теперь сделать? Все это закрыть, уничтожить, по приказу одного голоса «аракчеевского» гражданского «фельдфебеля», применяя закон Валуева? Я желаю только единого крепкого союза народов, входящих в состав Русского Государства, на правах своей национальной культуры и языка. К примеру, можно взять Канаду, где, кроме английского языка, не меньшую роль играет и французский язык. Несколько слов о названии русского языка, который я (по словам О. Верховинца) «упорно» называю российским языком. Может и прав господин О. Верховинец, что русский язык надо называть русским языком, русскую историю русской историей, он больше проел зубов на том, но я придерживался правописания книги великого русского историка Ник. Мих. Карамзина 1765-1826г.г. он писал:,,... я с охотою и ревностию посвятил двенадцать лет и лучшее время моей жизни на сочинение девяти томов, могу желать хвалы и бояться осуждения: и если бы не находил я истинного удовольствия в самом труде и не имел надежды быть полезным, т.е. сделать российскую историю известнее для многих, даже и для строгих моих сусед» ... и т.д. Не осмелится ли господин Ол. Верховинец вопрошать мертвых историков России в лице. Н.М. Карамзина, который так много послужил русскому народу и отечеству. От нас украинцев требуется одно: любить своих доброжелательных соседей (но дубинку из рук своих не выпускать), желать, как себе, так и соседу - поляку, финну, французу благоденствия, славы, исполнять правила святой веры, укреплять союз с православной Россией по крайней мере так долго, покуда будет жить безсмертная слава воинов - Суворова, Хмельницкого, Кутузова, слава С. А. Пушкина, слава украинского поэта - Тараса Григоровича Шевченка! Ваш читатель и подписчик В.Н. Головин (Канада) Ответ Олексы Верховинца Я не сомневаюсь в том, что Вы высказываете Ваши убеждения без того, чтобы на Вас влияли «посторонние лица» теперь. Но раньше, когда Вас воспитывали в советских украинских школах, на Вас влияли посторонние лица. Они воспитали Вас в украинском духе. У нас, в Карпатской Руси, во времена Венгрии школы были мадьярские. В них многих русских воспитали в мадьярском духе. Многие интеллигенты омадьярились совершенно до такой степени, что чувствовали себя настоящими мадьярами. То же самое делали поляки, сперва в независимой Польше, а потом в Галицкой Руси под Австрией. Даже детей русского князя Острожского, борца за православие, боровшегося против унии, иезуитская школа превратила не только в римо-католиков, но и в поляков. Турки отнимали мальчиков у православных сербов и болгар и превращали их в завзятых мусульман. Из них они составляли «иени чери» (новые отряды), которые потом зверствовали против своих же родичей и стали известны под именем «янычары». Гораздо легче, конечно, сделать из южнорусского человека «украинца», в особенности в советской Украине, где Вас воспитали «украинцем», чем янычара. Каждое наречие и каждый говор можно развить в литературный язык. И из каждого племени можно сотворить нацию. Всюду, среди всех народов, в особенности больших имелись и имеются сепаратисты, например в Италии, во Франции и, в особенности, также и среди немцев. У немцев до сих пор существуют наречия, совершенно непонятные для немцев, говорящих на иных наречиях или на литературном языке. Немец из Кельна, Берлина или Гамбурга не понимает баварца. Немец из Мюнхена или из Берлина не понимает немца, говорящего «платт», то есть, немца из северонемецкой равнины (Бремен, Гамбург, Любек). В нашумевшем уголовном процессе князя Айленбурга в Берлине судьи, не понимая свидетелей, приехавших из Баварии, крестьян, окончивших немецкие школы, так что пришлось отсрочить разбирательство и достать из Баварии переводчиков, владеющих баварским наречием и немецким литературным языком. Я не знаю, каким путем Вы попали в Канаду. Может быть, Вы прожили некоторое время в Германии и имеете понятие о немецком языке. Но даже если Вы совершенно не знакомы с немецким языком, следующий пример Вам наглядно покажет разницу между литературным немецким языком и баварским наречием: На литературном языке «я пошел бы» - ich wurde gehen, а на баварском наречии: i ganget; на литературном языке слово «вверх» - hinauf, а по-баварски: auffi; «вниз» на литературном языке: hinunter, по-баварски: obi, Немецкое слово «я»: ich, по-баварски - і. Немецкое слово «вы»: ihr, по-баварски: os, «да» на литературном: ja, по-баварски: jo: «также» на литературном: auch, по-баварски: аа «нет» на литературном: nein, по-баварски: nаa Еще пожалуй хуже обстоит дело с немецкими наречиями, на которых говорят в Швейцарии. Они настолько различаются от других немецких наречий, что даже немцу из соседнего Тироля, где говорят на баварском наречии, не только совершенно непонятно, о чем говорят между собою немцы из Берна, столицы Швейцарии, но даже трудно догадаться, что это вообще немецкое наречие. И все эти немцы продолжают говорить на своих наречиях. Все они имеют своих писателей, которые пишут на этих наречиях. Но у всех один и тот же общий литературный язык, на котором ведется преподавание в школах, даже в Швейцарии и в Австрии, странах, которые не входят в состав Германии. У них есть своя литература, своя музыка, они танцуют свои танцы, но им не приходит в голову создавать свою научную терминологию, различную от общенемецкой или заменить немецкий преподавательный язык в школах какими-либо своими наречиями. Вот Вам ответ на Ваш вопрос, что надо сделать с украинскими театрами, операми, балетом и т.д. Все это может существовать, как может существовать тоже и литература на всех русских наречиях, в том числе и на всех карпаторусских, на лемковском, бойковском, гуцульском. Но нечего выдумывать отдельную научную, техническую, медицинскую терминологию, гуцульскую, донскую, кубанскую или казачью. Суть нашего спора вот в чем. Вы едва ли можете оспаривать факт, что все мы, все наши предки, всегда называли себя русскими и свой язык - русским. Если вы знакомы с историей, неподдельной историей южно-русского народа хоть за последних сто лет, Вы также не можете оспаривать факт, что самостийное «украинское» движение не народное. Народ наш этому движению нигде не сочувствовал, ни в Карпатской Руси, ни в Галицкой Руси, ни на Подолье, ни на Украине. Его насаждали сверху и извне. Первое автономное украинское правительство во главе с Грушевским было создано после революции в 1917-ом году Временным правительством, состоявшим из одних великороссов, князя Львова, Милюкова, Керенского, и т.д. До этого пан Грушевский в течение многих лет жил в Австрии, во Львове, где он занимался украинской пропагандой. Народ ни его, ни его товарищей в украинские министры не выбирал, и никто народ не спрашивал, чего он хочет. Когда министерство народного просвещения предложило общинам украинизировать школы, то ни одна община добровольно сделать это не согласилась. Об этом было сообщено в киевских газетах, после чего правительство пана Грушевского постановило произвести украинизацию школ принудительно, так как народ «очевидно не понимает», что ему нужно. Когда провалилось в Петрограде Временное Правительство, настал конец и самостийному правительству пана Грушевского. Воспользовавшись развалом России вследствие революции и немецкого наступления, в Киеве образовались новые самостийные правительства. Как потом сам Винниченко, один из украинских главарей и министр-председатель, сознался в своих воспоминаниях, никто этих правительств не выбирал, они сами себя выбирали. И тот же Винниченко в своих воспоминаниях покаянно написал еще и то, что «украинский народ» просто ненавидел его правительство и издевался не только над возглавляемой им украинской «Радой», но и вообще над всем самостійно-украинским, включая и самостійную мову. Немцы миром, который они заключили в Берестье (Брест-Литовске) в 1918-м году весной с большевиками, сотворили самостійную Украину под своей пятой. Заняв Киев, они создали новое правительство во главе с генералом Скоропадским. После того, как они проиграли войну и вернулись к себе, в Германию, многие немцы, занимавшие должности в завоеванной Украине, писали, что они убедились воочию, что никакого украинского народа отдельного от русского нет, что там все считают себя русскими и говорят по-русски, и не желают отрываться от России, и что жаль миллионов немецких марок, затраченных на украинскую пропаганду. Польский диктатор Пилсудский попытался создать самостийную Украину под пятой Польши совместно с Петлюрой в 1920-м году. Затея эта кончилась полной неудачей, после чего в польской печати писали о том, что народ на Украине относится к идее самостійной Украины «с полным безразличием». Нынешнюю Украинскую Республику создало большевицкое правительство. Оно насильственно украинизовало школы, подавляло национальное сознание и воспитало новую «украинскую» генерацию при помощи Булаховских, Бажанов, Рыбаков и прочих, не говоря о прямых ставленниках Коминтерна. Как это делалось, мы сами испытали на себе в Карпатской Руси. Когда переписывали население, всех русских записывали украинцами. Когда кто-нибудь осмеливался протестовать, советский чиновник ему заявлял: вы украинец! А когда какой-либо смельчак все же продолжал утверждать, что мы русские, и что ваш народ тысячу лет называл себя не иначе как русским, невзирая на все гонения, ему отвечали: «вы украинец - так приказано!» Здесь в Америке, имеются живые свидетели, которые испытали на себе это советско-украинское насилие. Так было и в южной России. Когда в двадцатых годах советское правительство начало издавать в Харькове и в Киеве газеты на украинской мове, их никто не хотел читать. Пришлось печатать газеты также и на русском языке, и на эти русские газеты был большой спрос, о чем свидетельствует статистика этих газет. Теперь, после сорока лет, конечно уже читают украинские газеты. Ибо старая генерация, унаследовавшая русское национальное сознание от своих предков, боровшихся столетиями против ополяченья и сохранивших русское имя, вымерла. Остались воспитанники советских украинских школ, не помнящих и не знающих прошлого своего народа благодаря искажению русской истории в советских учебниках. Как видите, все самостийные Украины были созданы или сверху Временным правительством, состоявшим из одних только великороссов-«росиян» или извне, немцами (брест-литовский мир и правительство генерала Скоропадского) или поляками (Пилсудский-Петлюра), или немногочисленными авантюристами, никем не избранными и никем не уполномоченными и никого не представляющими (Винниченко и ему подобные). А существующая ныне «Украинская Республика» была сотворена опять таки не «украинцами» и, во всяком случае, не народом южной Руси, а большевицким интернационалом во главе со Сталиным-Джугашвили. В связи с этим следует отметить, что даже иностранцам, мало знакомым с украинским вопросом, кажется странным факт, что Украина создавалась всегда не народом, без его участия, и только с помощью «иностранных костылей», как выразился известный американский журналист, Сайрус Сулцбергер, постоянный сотрудник «Нью-Йорк Таймс». Несколько лет тому назад профессор Колумбийского университета Маннинг написал книгу об Украйне. Написал он ее, очевидно, совершенно не зная предмета, просто по данным, подсунутым ему украинской пропагандой. Сулцбергер написал об этой книге рецензию в воскресном приложении «Нью-Йорк Таймс». Он, как видно из его рецензии, тоже совершенно не знаком с украинском вопросом. Но, прочитав книгу Маннинга, он не мог не высказать своего удивления по поводу того, что такой многочисленный народ всегда ковылял на «иностранных костылях» (on foreign crutches). Он так и озаглавил свою статью: On Foreign Crutches. Остается еще вкратце описать «украинскую мову», новый литературный «украинский» язык, который самостийные лингвисты сварганили так, чтобы возможно больше отдалить его не только от русского литературного языка и великорусских наречий, но и от южнорусских, «украинских» наречий. Об этом я напишу в следующем номере «Свободного Слова». Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. июль-авг. 1960г. с.9-16 https://vk.com/doc399489626_448385859 pdf Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Благодаря Сергею Владиславовичу Шарапову (предоставившему отсканированные номера из архива, подаренного ему Михаилом Ильичем Туряницей), публикуются все номера журнала Свободное Слово Карпатской Руси с 1959 по 1989гг. Журнал Свободное Слово Карпатской Руси (CCKP) NN 1-2,3-4,5-6,7-8, 9-10, 11-12 за 1960г. в формате PDF https://vk.com/doc399489626_448385803 https://vk.com/doc399489626_448385828 https://vk.com/doc399489626_448385840 https://vk.com/doc399489626_448385859 https://vk.com/doc399489626_448385885 https://vk.com/doc399489626_448385917 Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_780.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Украинская мова (Впервые опубликовано в карпато-русском журнале Свободное Слово 1960(11-12), автор Верховинец; повторно в книге Путями истории, Т.2, 1979, автор А. Геровский) По всей вероятности не все наши читатели знакомы с словом мова. По самостийно-украински это слово обозначает язык. По нашему, по карпаторусски, говорят беседа. Во всей Карпатской Руси вы слова мова не услышите, или, вернее, не услышали бы до присоединения Карпатской Руси к Советскому Союзу, когда наша страна, по указу свыше, перестала называться Русью и превратилась в Закарпатскую Украину. Итак, мова - это украинский язык. Язык - самостоятельный, независимый, ничего общего не имеющий с русским языком. Да и вообще русского-то языка уже нет вовсе. Просуществовал тысячу лет, и будет. Совсем как у поляков, которые не переставали кричать: Ньема Руси! Тылько Польша и Москва! Так теперь и самостийные вопят: Нет Руси! Нет русского народа! Нет русского языка! Есть только украинский и российский! Самостийность украинского языка мовники объясняют различно. Кстати, что такое мовник? Это слово, кажется, изобретено только недавно. Даже многие самостийники его еще не знают. Раньше самостийники употребляли слова лингвист, мовознавець, мовознавець. Но ,мовник несомненно лучше, более по-самостийному, так как оно не похоже ни на какое российское слово. В этом, между прочим, украинские мовники ошибаются, ибо в русском языке есть несколько слов того же корня. Так, например, слово молва - слухи, вести, толки в обществе о чем-нибудь. Людская молва - что морская волна (пословица). Молвить - сказать, проговорить что-нибудь. Молвить можно справедливо, это диво, так уж диво (Пушкин). Молвь - Речь, разговор, молва. В словаре Даля приведено даже слово мовня, что значит, между прочим, слух, молва... Самостийные мовники объясняют полную самостийность их мовы по разному. Одни утверждают, что их мова не имеет ничего общего с языком российским и что она ближе к западнославянским языкам (польскому, словацкому и чешскому), а в особенности к югославянским языкам (словенскому, сербо-хорватскому и болгарскому) чем к российскому. Другие мовники доказывают, что главная разница между мовою и российским языком состоит в том, что весь дух российского языка груб и некультурен и т.п., и что это различие необходимо обследовать и обосновать с точки зрения... психологической! Здесь мы коснемся лишь первой самостийной теории, состоящей в том, что украинская мова ближе к сербскому языку, чем к российскому. С такой научной точкой зрения украинским мовникам удалось даже проникнуть в издающуюся в Нью-Йорке официальную Католическую Энциклопедию, или вернее, что редактор католической энциклопедии, иезуит Хол Кине, доверенное лицо кардинала Опеллмана - (он его официальный цензор либрорум, т.е. цензор книг) - поручил написать статью об украинской мове украинскому мовнику, пану Чубатому, который написал ее, согласно с теперешней политикой Ватикана, старающегося оторвать юго-западную Русь от русского народа и от православной Церкви и создать новую нацию, украинскую и униатскую, враждебную к остальным частям русского народа. Вот что написал пан Чубатый в дополнительном издании Католической Энциклопедии: Украинский-язык отдельная н независимая единица восточно-славянской части индо-европейской семьи. Он является звеном между языками западно-славянскими (польским, словацким и чешским) и южнославянскими (болгарским, сербо-хорватским и словенским). Вот и все. Русский язык им даже не упоминается. Пан Чубатый, очевидно, не имеет ни малейшего понятия о сербском языке, иначе он не написал бы такой чепухи. Но, может быть, он просто нагло лжет, полагаясь на то, что рядовой американский читатель совершенно незнаком с вопросом и ему поверит, уповая на авторитет официальной католической энциклопедии. Дабы показать тем из наших читателей, которые не знакомы с сербским языком, всю несуразность утверждений пана Чубатого, мы приведем несколько самых обыкновенных сербских слов: Брада (борода); Куча (дом); Врата (дверь); Капия (ворота); Кола (воз); Точак (колесо); Брдо (гора); Шума (лес); я узимам руком (я беру рукой); я идем ногама (я иду ногами); я бежим (я убегаю). Я себе живо представляю следующий разговор серба, говорящего по-русски, которому украинский мовник прочел лекцию о том, что южно-русский язык ближе к сербскому чем к российскому: Серб: Да ли сте подудели? Украинский мовник: Що? що? Серб: Я вам повторю по-русски: Вы одурели? Украинский мовник: Чому? Серб: Зашто? Йер све шта сте изумили то йе будалаштина. Ви сте будала! Украинский мовник: Що? що? Серб: Я вам повторю по-русски. Потому что все, что вы придумали - дурачество. Вы дурак! Украинский мовник: ? ? ? Украинский мовник не понял ни слова из того, что было сказано по-сербски. Но он понял все то, что было сказано по-российски... Верховинец Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. нояб-дек. 1960г. с.13-15 https://vk.com/doc399489626_448385917 pdf Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.2, 1979 http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_761.htm https://vk.com/doc399489626_451343674 6-8 главы Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Флаг украинских сепаратистов (Впервые опубликовано в карпато-русском журнале Свободное Слово 1961(11-12); повторно в книге Путями истории, Т.2, 1979) Флаг украинских сепаратистов В город Александровск на Днепре, переименованный коммунистами в Запорожье, немцы вступили 4-го октября 1941 года. Уже на другой день в город приехали шесть молодых людей галичан в качестве переводчиков. Они говорили по-немецки и по-украински. Но украинский язык их был малопонятен нам, местным жителям Южной (Малой) Руси... Язык украинствующей части галичан имеет много немецких слов, а еще больше в нем - польских. Так вот, эти галичане на здании Городской Управы повесили якобы украинский флаг - жовто-блакитный Мы, люди южной Руси, не знали и не видели такого флага. Богдан Хмельницкий, насколько известно, пользовался белым флагом, а Запорожские казаки - малиновым...Только в Европе мы потом узнали из газеты Українські Вісті, что во время революционной завирухи в 1848 году молодой австро-венгерский император Франц Иосиф призвал галичан принять участие в подавлении восстаний. Галичане выставили дивизию, которая очень помогла восстановлению порядка. Благородный император пожаловал начальствующим лицам земли, а прочим - денежные награды; дивизии же - почетный жовто-блакитный флаг, цвета которого должны были символизировать пшеницу и Дунай...Так этот флаг и привился у начавшей вскоре украинствовать некоторой части галичан, как национальный. Записала со слов ныне покойного Сергея Карского, Екатерина П. От редакции В дополнение к этому интересному письму, полученному из Германии от нового эмигранта украинца - русского человека Украины, д-р А. Геровский добавил следующие строки. Жовто-блакитный флаг Жовто-блакитный - это на русском литературном языке и на галицком и карпаторусском наречиях - желто-синий. Слово блакитный - польское. Вот этот жовто-блакитный флаг, который в настоящее время считается украинским флагом, был, если так можно выразиться, изобретен во Львове во время революции в 1848-1849гг., когда мадьярские магнаты и польские вельможи восстали против Габсбургов. Русские галичане в то время так же как в Карпатской Руси, стали на сторону Габсбургов, или, вернее, они пошли против мадьярских и польских панов. Граф Стадион, который в то время был австрийским наместником во Львове, пригласил к себе представителей русских галичан, которые в то время считались надежной опорой против бунтующих польских панов и сказал им, между прочим, что австрийское правительство готово поддержать их, но с условием, что они не будут считать себя частью русского народа, то есть того русского народа, который живет в России. Это было после того, как появились в Австро-Венгрии русские войска, присланные по просьбе цесаря Франца Иосифа русским императором для того, чтоб спасать Габсбургов. Русские войска прошли через всю Галицкую Русь в нескольких колоннах и перевалили Карпаты через все перевалы. Так с ними ознакомились как русские галичане, так и карпатороссы, не только интеллигенты, но и большинство крестьян. Народ как галицкий, так и угро-русский встречал их всюду как своих братьев, приглашал их в свои, официально униатские, храмы. По просьбе населения православные священники служили в их церквах, против чего не только не протестовали униатские священники, но во многих случаях служили с ними вместе. Все это не понравилось австрийским властям и поэтому граф Стадион невзирая на то, что тогда русские были нужны габсбургской династии, считал необходимым предупредить их вождей, что они не должны себя считать такими же русскими, как и русские в России. Что касается сине-желтого флага, или, как его в настоящее время называют украинцы, жовто-блакитного, то история его возникновения такова. В один прекрасный день граф Стадион пригласил к себе представителей Галицкой Руси и передал им сине-желтый флаг в виде подарка от матери императора Франца Иосифа. Она, по словам Стадиона, сшила этот флаг. Цвета его были избраны на основании герба русских галицких князей, на котором был изображен золотой лев на голубом поле. Этим флагом пользовались затем русские Галицкой Руси и Угорской (Закарпатской) Руси, между прочим, им тоже пользовался Адольф Иванович Добрянский в Ужгороде. Только впоследствии этот флаг сделался украинским. Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. нояб-дек. 1961г. с.13 https://vk.com/doc399489626_448445756 pdf Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.2, 1979 http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_761.htm Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Украинизация южной и западной Руси Глава III. Украинизация южной и западной Руси А. Геровский. Галлерея украинских вождей в Австрии (Украинские вожди в Буковине перед первой мир. войной) 1. Степан Смаль-Стоцкий 31 2. Микола Василько 35 А. Геровский. Украинизация Буковины 45 И.И. Терех. Украинизация Галичины 51 Глава III. Украинизация южной и западной Руси ...Итак, как в Галичине, так и в Буковине, во главе украинского движения не были украинцы. В Галичине главой был поляк, граф Шептыцкий, а в Буковине - румын фон Вассилко ...Вот имена людей, которых Загальна Українська Енцикльопедiя упоминает, как основоположников украинского движения в Буковине перед первой мировой войной: Смаль Стоцкий, Василько, Беспалко, Бигарий, Галип...Ароматный букет. ...Та-ж то все кумедия. Коли прийдет Россия, то всi тотi паны будут лизати ноги русскому цареви Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977. 303с. (РГБ Тим 3-4/1-205); Т.2. 1979. 290с. (РГБ А 78/94) http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_760.htm Галлерея украинских вождей в Австрии (Украинские вожди в Буковине перед первой мир. войной) 1. Степан Смаль-Стоцкий О Смале-Стоцком имеются следующие данные в Украинской Всеобщей Енциклопедии (Українська Загальна Енциклопедiя, на стр. 131-ой, том III): Смаль-Стоцький, Степан, украинский лингвист, политический, общественный, культурный и экономический дiяч (деятель) в Буковине. Родился в 1859-ом году, профессор университета в Черновцах (1884-1918) и украинского университета в Праге, член ВУАН (Вiльна Українська Академiя Наук), НТШ (Наукове Товариство Шевченка), долголетний национальный вождь буковинских украинцев, основавший почти все украинские общества, просветительные и экономические в Черновцах, член буковинского сойма и австрийского парламента, вице-маршал краевого комитета Буковины (1904-13), посол ЗУНР (Западно-украинской Народной Республики) в Праге (1919); враг (!) так называемого прарусского языка; он выводит украинский язык из праславянского (Немецкая научная грамматика украинского языка в сотрудничестве с профессором Гартнером; школьные пособия, украинская грамматика, и т.д.). Кроме того, имеются еще следующие данные о Смале-Стоцком на стр. 676-ой того-же третьего тома: Национальное движение чрезвычайно усилилось с появлением в Буковине д-ра Ст. Смаля-Стоцкого в качестве профессора черновского университета. С его личностью связано все политическое, экономическое и культурное буковинское украинское движение до самой мировой войны. Все это верно. Беда только в том, что многое недосказано, многие существенные факты пропущены, и многое просто переврано. Из того, что сказано в украинской энциклопедии, читатель получает впечатление, что Смаль-Стоцкий был ученый лингвист и выдающийся человек во всех отношениях. На самом же деле это был человек бесхарактерный, продажный, и просто уголовный преступник, который не кончил своей карьеры в тюрьме только потому, что началась первая мировая война. Согласно Украинской Энциклопедии Смаль-Стоцкий родился в 1859-м году и сделался профессором университета в Черновцах в 1884-м году, когда ему было всего 25 лет. К этому необходимо добавить следующее: будучи сыном сельского дьячка и не имея никаких средств, он воспитывался во Львове на средства Ставропигии, живя в русской (не украинской) бурсе, и был русских убеждений. Это мне известно от моего отца, который в то время был членом правления Ставропигии и лично знал студента Смаля-Стоцкого. Смаль метил в учители гимназии, но каким-то чудом выскочил в профессора университета, не имея для этого никаких данных, не написав ни одного научного труда. Указанные выше в Украинской Энциклопедии книги вышли гораздо позже. Руска граматика в 1897-м году, а Grammatik der ruthenischen (ukrainischen) Sprache в 1913-м году, при чем обе эти книги были написаны не самим Смалем. На заглавном листе указаны два автора: Смаль-Стоцкий и немец Гартнер (Theodor Gartner), профессор... романских языков. Руска граматика маленькая, мизерная книжечка; только немецкая Gramatik der ruthenischen (ukrainischen) Sprache, напечатанная на средства австрийского министерства Fur Kultus und Unterricht, может претендовать на научное значение. Появилась она в Вене в 1913-м году, то есть почти тридцать лет после того, как Смаль был произведен в профессора. Все это очень странно. Возникает прежде всего вопрос: на каком основании Смаль был назначен профессором? На этот вопрос дал исчерпывающий ответ б. член буковинского сойма Тыминский, который часто бывал в нашем доме в Черновцах. Тыминский был воспитан в противо-русском духе, сделался Jungruthen-ом (младорусином) и поэтому считался благонадежным и попал в члены местного сойма. Кроме того он удостоился еще и особого доверия австрийских властей и был своим человеком в черном кабинете губернатора, где он переводил русские письма, перехваченные на почте, и всякого рода русские бумаги и газетные статьи. В черном кабинете хранились всевозможные документы, имеющие отношение к русскому вопросу; между прочим также и документ, касающийся производства пана Смаль-Стоцкого в профессора руского языка в черновском университете. Тыминский снял с него копию. Со временем Тыминский пришел к убеждению, что сепаратисты не правы, что сепаратизм и ненависть к москалям насаждаются австрийскими властями. Работа в черном кабинете показала ему наглядно, что местные сепаратисты просто агенты австрийских властей, исполняющие их волю за теплые местечки, за деньги и страха ради иудейска. Располагая достаточными средствами, чтобы покупать книги, Тыминский начал изучать историю и в конечном итоге превратился в сознательного русского человека. Обо всем этом он говорил открыто всем. Само собою разумеется, он лишился доверия властей и места в буковинском сойме, в члены которого можно было быть избранным только с согласия правительства. Мне помнится, с какой злобой он говорил о том, как ему, гимназисту без гроша, пришлось читать только то, что ему давали читать, и как он потом прозрел. Самостийников он не называл иначе, как свиньями, продавшими свою душу. Особенное впечатление произвел на него реверс Смаля-Стоцкого, оригинал которого он видел в черном кабинете, он показывал нам копию этого реверса. Я до сих пор помню наизусть его содержание: Im Falle meiner Ernennung zum Professor der ruthenischen Sprache an der Czernowitzer Universitaet verplichte ich mich den wissenschaftlichen Standpunkt zu vertreten, dass die ruthenische Sprache eine selbstaendige Sprache und kein Dialekt der russischen Sprache ist. Вот русский перевод: В случае назначения меня профессором рутенского языка в черновском университете, я обязываюсь защищать научную точку зрения, что рутенский язык самостоятельный язык, а не наречие русского языка. Вот вся его научная квалификация. Никакие знания не были нужны для того, чтобы попасть в украинские профессора. Нужна была только бесхарактерность и продажность. Австрийское правительство, конечно, знало, что Смаль-Стоцкий - неуч, и поэтому, назначая его профессором руской мовы, ему было приказано самому ничего не писать. Ему дали в менторы настоящего профессора университета, настоящего филолога, в лице немца Теодора Гартнера, профессора романских языков. Тайну эту разоблачил тот же Тыминский. Этим объясняется странное обстоятельство, что ученый украинский лингвист в течении десятилетий ничего не написал, и что когда, наконец, появилась его украинская грамматика на немецком языке, на заглавном листе красовалось имя немецкого профессора рядом с именем ученого Смаля. Кстати, на заглавном листе имя Смаля-Стоцкого украшено дворянским титулом Edler von, что в русском переводе значит Благородный из. Неизвестно, за какие заслуги он получил этот титул, но догадаться не трудно. Наша семья жила в Черновцах несколько лет на той же улице, на которой жил Смаль-Стоцкий, на Landhaus Gasse (Соймовой улице), где было здание буковинского сойма. Дом, в котором он жил, находился наискось от нашего дома, и я часто встречал его на улице. Я его знал в лицо, но никогда с ним не разговаривал. Но моего отца он иногда останавливал при встрече, чтоб обменяться несколькими словами, пока в один прекрасный день мой отец не сказал ему, что он о нем думает, назвав его продажной душой и попросил его больше не подходить к нему на улице. Смаль растерялся и проговорил: Пане дохторе, то вже занадто! (это уже слишком). Непосредственным поводом к этому разрыву было следующее происшествие, вполне освещающее характер и твердость украинских убеждений этого главы и основоположника украинского движения в Буковине. В Буковине, как и в Галичине, полагалось, чтобы в пасхальный понедельник мужчины посещали знакомые дома, даже такие, в которых они в другое время редко бывали. Всюду был накрыт пасхальный стол и с утра до вечера приходили знакомые. В пасхальный понедельник заглядывал к нам и русский консул Доливо-Добровольский. Здесь я должен отметить, что описываемый мною случай произошел за несколько лет до первой мировой войны. Время было тревожное. Австрия готовилась к войне. В Черновцах было общеизвестно, что офицерам было приказано заглядывать ежедневно по вечерам в казармы и разговаривать с солдатами частным образом, так, между прочим о необходимости войны с Россией. В 1910-м году в один и тот же день полицейские комиссары нагрянули на все русские организации и общества, закрыли их и конфисковали все их имущество. В Черновцах запахло войной, а русская граница находилась всего лишь в двадцати верстах. Вот тут-то пан Смаль-Стоцкий и решил застраховать себя на случай победы России в надвигающейся войне. Для этой цели он избрал пасхальный понедельник. Он зашел перед полуднем к русскому консулу Доливо-Добровольскому и поздравил его с праздником. При этом он так, между прочим, сказал Добровольскому, что он отнюдь не украинский сепаратист, но что он под видом самостийничества спасает русское дело, пока не придет Россия, и т.д. В тот же день после обеда был у нас консул Добровольский и рассказал нам, что ему сказал Смаль-Стоцкий. Несколько дней спустя Стоцкий, встретив моего отца на улице, остановил его и начал что-то говорить на ту же тему, что мы, мол, все русские, стремимся к одной цели, но идем к ней разными путями, и тому подобное. Мой отец не выдержал, назвал его продажной душой и еще раз попросил его не подходить к нему больше на улице. За несколько лет до первой мировой войны буковинским губернатором был назначен граф фон Меран, родственник австрийского императора Франца Иосифа. Он был сын эрцгерцога, который женился не на аристократке и поэтому его сын официально уже не считался эрцгерцогом, но получил титул графа фон Меран. Человек он был молодой, с характером. Благодаря своим родственным связям, он мог себе позволить то, чего другой губернатор не посмел бы сделать. Свой самостоятельный образ мышления он показал сразу же после своего назначения, взяв себе в секретари протестанта д-ра Мебиуса. Протестантов в Австрии было чрезвычайно мало и они были в загоне, хотя их и не преследовали открыто. До этого Мебиус был комиссаром при уездном начальнике в Васьковцах. Там мой отец был несколько лет адвокатом, и я у него проходил свой стаж в качестве Advokaturskandidat-а (кандидата в адвокаты). С д-ром Мебиусом я познакомился в местном клубе, куда ежедневно приходили члены немногочисленной местной интеллигенции: два адвоката, судьи уездного суда и чиновники уездной администрации. С Мебиусом мы были одних лет и мы с ним быстро подружились. Мы вместе обедали в одном частном доме - (ресторанов в Васьковцах не было) - а летом мы с ним ходили купаться в реке Черемош. Само собою разумеется, мы часто говорили о политике, о руссофилах и юнгрутенах, и я не скрывал от него моих убеждений. Мебиус был уроженец западной Австрии и, как таковой, владел не только немецким литературным языком, но и австрийско-баварским наречием, как и я. Поэтому ему было не трудно понять, в чем состоит рутенский вопрос. Он начал учиться местному русскому наречию и убедился из личного опыта в том, что местные крестьяне, с которыми ему постоянно приходилось сталкиваться, как комиссару при уездном начальстве, называют и считают себя русскими. Когда граф Меран взял его к себе в секретари, Мебиус переселился в губернский город, в Черновцы. Я уже раньше переселился туда, и наша дружба продолжалась. Я там женился на моей первой жене. Мебиус часто бывал у нас и от него я узнал о многом, что происходило за кулисами в губернаторском доме. Так как за мной постоянно следила полиция, то графу Мерану, конечно, донесли, что д-р Мебиус мой друг, и что он бывает в моем доме. Но от этого Мебиус не пострадал. Напротив, граф Меран заинтересовался рутенским вопросом и расспрашивал своего секретаря о нем. Впоследствии, ознакомившись с данными о Смаль-Стоцком и о других украинских дiячах, имеющимися в губернаторских архивах, он относился с отвращением к этим патентованным австрийским патристам. Свое отвращение к ним он показал открыто, когда по случаю нового года члены буковинского сойма вкупе с другими высокопоставленными лицами, явились к нему с поздравлениями и выражениями своих верноподданнических чувств. Граф Меран здоровался со всеми за руку, но украинским дiячам во главе со Смаль-Стоцким и Васильком он демонстративно руки не подал. Это публичное осрамление украинских вождей было в течение многих дней главной темой разговоров в местных кофейнях. Как мне впоследствии рассказывал д-р Мебиус, Смаль-Стоцкий и Василько пожаловались в Вене, и австрийское правительство потребовало объяснений от своего губернатора. Граф Меран не стесняясь ответил, что ему противно подавать руку людям такого низкого морального уровня, и что он им руки подать не может. При этом он воспользовался случаем, чтобы высказать также и свое мнение о том, что вся австрийская политика в отношении рутенов ошибочна. Ответ из Вены был прост и ясен: военное министерство настаивает на этой политике, считая ее государственной необходимостью. Венское правительство предложило графу Мерану во имя высших государственных интересов подчиниться и публично больше не оскорблять украинских дiячей. Во имя патриотического долга граф Меран подчинился и больше украинских дiячей публично не оскорблял. Но в скором времени они сами ударили публично лицом в грязь так, что всем стало ясно, кто они такие. Вот как это случилось. Среди клиентов моего отца был один армянин помещик, по фамилии Богосьевич. У него было имение в Русском Банилове, по соседству с Васьковцами, где у моего отца была адвокатская контора. Я был знаком с Богосьевичем, а также с некоторыми из его многочисленных дочерей, хорошенькими армяночками. Если мне не изменяет память, их было восемь. Дочерей надо было выдавать замуж и надо было им дать приданое. Итак, Богосьевич решил продать свое имение. Он просил нас помочь ему найти покупателя. Хотел он получить за свое имение 450.000 корон. Но кому мы не говорили об этом, все отмахивались смеясь и говорили, что его имение столько не стоит. Вскоре после этого умерла тетка Василька и оставила ему небольшое имение в Становцах, серетского уезда. Цена этому имению была никак не больше 350.000 корон. Василько был видный украинский дiяч, член австрийского парламента и буковинского сойма. Вслед за этим я узнал, что Селянска Каса, главой которой был Смаль-Стоцкий, купила имение Богосьевича за 850.000 корон и имение, доставшесся по наследству пану фон Василько, за 700.000 корон. Для меня было ясно, что украинские дiячи проворовались, и я об этом написал в русской печати. Все самостийные газеты, включая и орган социал-демократов Борба набросились на меня, обвиняя меня в том, что я - государственный изменник, что я клевещу на Смаля-Стоцкого, потому что он австрийский патриот и т.п. Селянска Каса - был союз кредитных кооперативов, которые имелись во многих русских селах в Буковине. Каждый такой кооператив состоял из нескольких десятков или нескольких сот членов, которые по уставу ручались всем своим имуществом за все долги Селянской Касы. Это давало им возможность получать займы в Селянской Касе, которая финансировалась Центральным Банком Чешских Сберегательных Касс в Праге. Ко времени разыгравшегося скандала чешский банк уже дал взаймы Селянской Касе свыше десяти миллионов австрийских корон (т. е. больше двух миллионов долларов). У нас, русских (с двумя с), тогда были кредитные кассы, которые были более кредитоспособны, чем руские (через одно с), но нас австрийское правительство не любило, и поэтому братья чехи нашим кассам денег не давали. Такова была политика чешских банков также в Триесте, где они поддерживали итальянцев, но не словенцев. У меня по этому поводу был разговор с паном Патеком, директором чешского Центрального Банка, причем я ему указал на то, что в наших кассах членами являются более зажиточные крестьяне, в то время как самостийная Селянска Каса принимала в члены кого угодно, и что поэтому наши кассы были более кредитоспособны. Мой разговор с паном Патеком не привел ни к чему, и нашим кассам пришлось и дальше брать деньги под большие проценты в маленьких еврейских банках. В разгар поднятой против меня травли я как-то зашел по делу в краевой суд в Черновцах и там, в коридоре, встретил приехавшего из Праги пана Патка, директора Банка Чешских Сберегательных Касс. Пан Патек подошел ко мне и, не здороваясь, и с трудом подавляя свою злобу, сказал: Что вы делаете? Вы ведь попадети в тюрьму! - За что? спросил я - За клевету! Ведь все то, что вы говорите и пишете про Селянску Касу, неправда! На это я ему ответил: Я с нетерпением жду, чтобы меня Смаль-Стоцкий и его сообщники привлекли к суду за клевету. Но они этого не делают, ибо они боятся суда. Вы бы лучше прислали из Праги ревизоров, чтобы они проверили дела Селянской Касы. Я в тюрьму не попаду, но ваш банк понесет большие убытки! Патек как-то растерянно посмотрел на меня и, не простившись, ушел. Через несколько дней приехали из Праги ревизоры. Об этом было объявлено в газетах. После двух месяцев работы они объявили результат: украдено от четырех до шести миллионов корон. И об этом сообщила во всеуслышание как местная, буковинская, так и чешская и венская печать. Не взирая на все ходатайства влиятельных друзей пана Василька (он был на ты с некоторыми членами габсбургской династии) - правительство отказалось возместить убытки из секретных фондов. Сумма была слишком велика, да и было уже слишком поздно, ибо все знали о происшедшем. Если бы правительство все же решилось покрыть украденное из казенных средств, это не спасло бы репутацию проворовавшихся патентованных австрийских патриотов и подорвало бы престиж правительства. Итак, было решено пожертвовать Смалем-Стоцким, который возглавлял Селянскую Кассу и которого поэтому нельзя было обойти. Дело было передано в уголовный суд, который ознакомившись с фактами, обратился в парламент и потребовал выдачи Смаля-Стоцкого. Парламент это требование удовлетворил. Сообщая об этом деле, венская печать отметила, что то, в чем обвинялся Смаль-Стоцкий, является самым крупным мошенничеством в австрийской истории за последние пятьдесят лет. Следствие затянулось, так как дело было чрезвычайно сложное. Покупка имений Богосьевича и Василька составляла только небольшую часть мошеничеств, проделанных Стоцким и его сообщниками. Началась мировая война. Недели две спустя, город Черновцы был занят русской армией. Смаль бежал с австрийскими войсками. Это его спасло от неминуемой тюрьмы. Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. июль-авг. 1960г. с.1-9 https://vk.com/doc399489626_448385859 pdf http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_737.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Украинизация южной и западной Руси Глава III. Украинизация южной и западной Руси А. Геровский. Галлерея украинских вождей в Австрии (Украинские вожди в Буковине перед первой мир. войной) 1. Степан Смаль-Стоцкий 31 2. Микола Василько 35 А. Геровский. Украинизация Буковины 45 И.И. Терех. Украинизация Галичины 51 Глава III. Украинизация южной и западной Руси ...Итак, как в Галичине, так и в Буковине, во главе украинского движения не были украинцы. В Галичине главой был поляк, граф Шептыцкий, а в Буковине - румын фон Вассилко ...Вот имена людей, которых Загальна Українська Енцикльопедiя упоминает, как основоположников украинского движения в Буковине перед первой мировой войной: Смаль Стоцкий, Василько, Беспалко, Бигарий, Галип...Ароматный букет. ...Та-ж то все кумедия. Коли прийдет Россия, то всi тотi паны будут лизати ноги русскому цареви Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977. 303с. (РГБ Тим 3-4/1-205); Т.2. 1979. 290с. (РГБ А 78/94) http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_760.htm Галлерея украинских вождей в Австрии (Украинские вожди в Буковине перед первой мир. войной) 2. Микола Василько О Васильке имеются следующие данные в Украинской Всеобщей Энциклопедии (Українська Загальна Енцикльопедiя) том III, стр. 475: Василько, Микола, украинский политик и дипломат (1868-1924), член буковинского сойма и венского парламента. В последние десятилетия перед мировой войной он сильно влиял на общественную и политическую жизнь буковинской Украины. 1918-1924 дипломатический представитель ЗУНР (Западно-Украинской Народной Республики) в Австрии, а потом УНР (Украинской Народной Республики) в Швейцарии и Германии. Как сведения о Смале Стоцком, так и сведения о Васильке страдают одним и тем же недостатком. То, что сказано - верно, но главное недосказано, так что получается совершенно ложное представление не только о том, что собой представлял Микола Василько, но и обо всем украинском движении в Буковине. Прежде всего необходимо отметить факт, что Микола Василько ни по своему происхождению, ни по своему воспитанию не имел ничего общего ни с русскими, ни с украинцами. Отец его был богатый румынский помещик, а мать - румынская армянка. В Буковине все помещики были румыны. Это были потомки константинопольских греков (В Молдавии эти греки были известны под именем Фанариотов, так как они происходили из Фанара, части тогда уже Константинополя, в которой жили греки), которых турецкое правительство назначало за взятки на разные доходные места в Молдавии. Когда в конце восемнадцатого столетия Австрия отняла от тогда еще турецкой Молдавии ее северную часть, Буковину, то эти уже вполне орумынившиеся греки были признаны австрийским правительством местной аристократией и наделены титулом фон или даже произведены в бароны. Так Николай Василько именовался официально Николаус фон Вассилко, а его двоюродный брат пользовался титулом барона. Николай Василько не только не был по своему происхождению ни русским, ни украинцем. Он даже не знал ни слова ни по-русски, ни по-украински несмотря на то, что имение его отца находилось в русской части Буковины. Это было село Лукавец на верхнем течении реки Серета. Все свое воспитание он получил в Вене, в Терезианум-е, закрытом учебном заведении, в котором воспитывались сыновья австрийской аристократии, в том числе и австрийские эрцгерцоги, члены габсбургской династии. В Терезиануме преподавание велось на немецком языке. Кроме того ученики усиленно обучались французскому языку. Таким образом молодой Василько, окончив Терезианум, владел тремя языками: румынским, немецким и французским, но он совершенно не знал русского языка. Для него были гораздо важнее связи, которые он приобрел в Терезиануме. С некоторыми австрийскими эрцгерцогами он даже был на ты. Родители Василька умерли рано, когда он был еще малолетним. Когда ему исполнилось 24 года, ему досталось миллионное наследство. Но он все прогулял без остатка в течение нескольких лет со своими высокопоставленными товарищами, тратя огромные деньги на женщин. Женолюбием или, вернее, женоманией он страдал до конца своих дней. На женщин он тратил все, что он впоследствии зарабатывал на украинской политике. Прокутив все наследство, он решил сделаться профессиональным политиком. Для этого у него были данные из за его связей в высочайших сферах в Вене. Сперва он предложил свои услуги своим же румынам. Но они его предложения не приняли, у них было достаточно своих дворян со связями в Вене. К тому же, зная хорошо Василька, они ему не доверяли. Получив отказ от румын, Василько обратился к русским. Очень может быть, что он взял пример с графа Шептицкого, который из польского графа и каваллерийского офицера превратился в русского епископа. По примеру Шептицкого он почувствовал в своих жилах русскую кровь и вернулся к своему народу. Так же, следуя примеру Шептицкого, он сперва примкнул к старо-русской партии, ибо в то время в Буковине, как раньше и в соседней Галичине, самостiйники составляли незначительное меньшинство. К тому же самостiйники были галичане, зайды, т.е. пришлые, к которым местное русское население относилось с недоверием, считая самостiйничество польской интригой, как это признает упомянутая Украинская Энциклопедия. В то время среди всего буковинского духовенства был только один самостiйник, некто Козарищук. Его родной брат, тоже священник, считал себя румыном. Объявив себя русским, Василько прибрал к себе некоего Крушинского, русского галичанина, который издавал в Черновцах еженедельную русскую газету Буковинские Ведомости. В его сопровождении он обошел всех более или менее влиятельных интеллигентов в Черновцах и православных священников провинции. Приближались выборы в австрийский парламент, и он выставил свою кандидатуру. Ему только что исполнилось тридцать лет, так что по закону он уже мог быть избранным в пардамент. Выбрал он себе чисто-русский избирательный округ (Выжница-Путилов). Обходя русских интеллигентов в Черновцах, Василько нанес визит и нам. Мой отец, только недавно приехавший из ссылки, из далекого Инсбрука, тогда политикой не занимался, но он пользовался авторитетом в русских кругах, как бывший член австрийского парламента и зять А.И. Добрянского. Василько явился к нам в сопровождении Крушинского. Я хорошо помню его первый визит. Это был смазливый, элегантный молодой господин с изящными манерами, говорящий прекрасно по-немецки. Говорил он о своем желании послужить своему русскому народу в Буковине, у которого так мало своих интеллигентных сил. Не преминул он упомянуть и моего деда, Добрянского, который де должен служить примером для каждого русского политика, и т.д. Мой отец отнесся скептически к личности новоявленного русского вождя. По его мнению, это был новый Шептицкий. Это было верно до некоторой степени. Тактика у них была одна и та же. Оба они притворялись сперва русскими, а потом украинцами. Но побуждения и цели были разные. Шептицкий преследовал религиозно-политические цели. В интересах Польши и Рима он желал превратить русских галичан в настоящих римокатоликов и оторвать их от русского народа, переделав их в украинцев. У Василька же единственной целью были деньги. Если мне память не изменяет, то в выжницко-путиловском избирательном округе, в котором Василько выставил свою кандидатуру, не было другого кандидата. Так как Василько выступал под видом алтрутена, то есть приверженца национально-культурного единства всех ветвей русского народа, то с русской стороны против него не выдвинули другого кандидата. А юнгрутенам-самостiйникам очевидно австрийское правительство приказало не мешать Миколе, планы которого были несомненно заранее одобрены в Вене в высочайших сферах. Итак Василько был избран в парламент в округе, в котором его никто не знал и с жителями которого он даже не мог поговорить, не зная русского языка. Из любопытства я поехал на одно из его предвыборных собраний. Это было в местечке Путилове, на гуцульской верховине. Началось с того что Василько с трудом произнес (затверженную) фразу приветствия на русском языке. Затем впереди него стал неизвестный мне человек - (кажется учитель местной школы) - и произнес от его имени заранее приготовленную речь. В том же избирательном округе Василько был затем избран в буковинский сойм. Впоследствии он переизбирался несколько раз на всех парламентских и соймовых выборах вплоть до первой мировой войны. Будучи уже членом парламента Василько приступил к осуществлению своих финансовых планов. Он предложил свои услуги Доливо-Добровольскому, русскому консулу в Черновцах, обещая работать в пользу России с тем, чтобы русское правительство выдавало ему ежегодно 50.000 - я уже не помню - австрийских ли крон или русских рублей. Консул его предложения не принял. Невзирая на это Василько все же оставался еще некоторое время алтрутеном, русским (с двумя с) и лишь постепенно превратился в руского (через одно с), то есть в самостiйника. Но странным образом он не рвал окончательно своих связей с русскими, хотя они считались государственными изменниками. Так, например, он ежегодно без приглашения приходил на бал общества русских студентов черновского университета даже тогда, когда я был председателем этого общества. Он покупал свой билет при входе и демонстративно клал на стол сто крон. Как сказано правильно в Украинской Энциклопедии, Василько вдвоем со Смалем-Стоцким составляли дуумвират, который руководил украинской политикой в Буковине. Василько жил постоянно в Вене. В Черновпы он приезжал только на заседания сойма или по своим личным делам. Денег, которые он получал как член буковинского сойма и австрийского парламента, ему не хватало на его великосветскую жизнь в Вене. Но у него были значительные побочные доходы благодаря его связям в венских высоких сферах, которые давали ему возможность устраивать богатым комерсантам всякого рода протекции у власть имущих. Главным источником доходов для него был Греко-восточный Церковный Фонд, которым бесконтрольно управляло министерство земледелия в Вене. Этот фонд был образован из огромных имений буковинской православной церкви, состоявших преимущественно из лесов. Министерство земледелия ежегодно продавало большие количества леса частным лесопильным заводам. Ни для кого не было секретом, что легче всего было добиться выгодной сделки с министерством через Василька, которому лесопромышленники платили по одной кроне за каждый купленный им кубический метр. При сделке в сто тысяч кубических метров это составляло кругленькую сумму в сто тысяч крон. Скандальную историю с Селянской Касой, которая угрожала полным разорением тысячам русских крестьян, ее членам, я вкратце описал в прошлом номере Свободного Слова. В этот скандал был замешан и Василько, который продал имение, доставшееся ему после смерти тетки, Селянской Касе за 700.000 крон, хотя оно стоило никак не больше половины этой суммы. За эту сделку и за другие мошенничества подобного рода Смаль-Стоцкий, возглавлявший Селянску Касу, попал под суд. Василька к суду не привлекли, как имевшего высокопоставленных друзей и покровителей в Вене. Дело это кончилось ничем, ибо вскоре началась первая мировая война. Русские войска заняли Черновцы через две недели, а потом и вся Австро-Венгрия рухнула. Об этом грязном деле писали все газеты. Венский парламент выдал Смаля Стоцкого. Но это не помешало ни Смалю Стоцкому, ни Васильку быть после первой мировой войны дипломатическими представителями сперва Западно-Украинской, а затем Украинской Народной Республики в Праге, Вене, Берлине и в Швейцарии. Весьма любопытно, как Украинская Энциклопедия представила дело Селянской Касы. Промолчать об этой нашумевшей истории было очевидно невозможно. Так, видите ли, по словам украинской Энциклопедии, к тому времени украинское движение в Буковине настолько окрепло, что австрийское правительство его испугалось. Поэтому, дабы подорвать его, оно устроило банкротство Селянской Касы, запретив ее заправилам эксплуатацию лесов в имениях, купленных ими для Селянской Касы. Дабы окончательно скомпрометировать украинское движение, согласно той же Украинской Энциклопедии, австрийское правительство впутало в это грязное дело почти всю украинскую интеллигенцию в Буковине!.. Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. сент.-окт. 1960г. с.1-6 https://vk.com/doc399489626_448385885 pdf http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_737.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Украинизация южной и западной Руси Начало украинского движения в Буковине В прошлых двух номерах “Свободного Слова" я описал главных руководителей украинского движения в Буковине. Смаля Стоцкого и Василька. Первый был по происхождению русский галичанин, а второй по отцу румын, а по матери армянин, не говоривший ни по-русски, ни “по-украински". Оба они были бесхарактерные и преступные типы, занимавшиеся украинской пропагандой не по убеждению, а только ради карьеры и наживы. Оба они обворовали “Селянскую Кассу", которую возглавлял Смаль Стоцкий. Как было установлено ревизорами, от их грязных махинаций Селянская Касса потерпела убыток в 4-6 миллионов крон. По требованию суда Смаля Стоцкого выдал австрийский парламент, членом которого он состоял. Его и его сообщников спасла от тюрьмы только первая мировая война. Как совершенно правильно отметила Украинская Энциклопедия — Смаль Стоцкий и Василько составляли “дуумвират", диктатуру, состоящую из двух лиц, которая руководила украинским движением в Буковине. О роли Смаля Стоцкого Укр. Энциклопедия расписалась довольно подробно: Смаль-Стоцкий Степан, украинский лингвист, политический, общественный, культурный и экономический деятель в Буковине, ...долголетний национальный вождь буковинских украинцев, основавший почти все украинские общества, просветительные и экономические в Черновцах...Национальное движение чрезвычайно усилилось с появлением в Буковине д-ра Ст. Смаля-Стоцкого в качестве профессора черновского университета. С его личностью связано все политическое, экономическое и культурное буковинское украинское движение до самой мировой войны"... Но о том, в чем состояла рель Василька не сказано ничего или вернее почти ничего. Вся его деятельность охарактеризована только одной фразой: ..Василько Микола. украинский политик и дипломат (1868-1924). член буковинского сойма и венского парламента. В последние десятилетия перед мировой войной он сильно влиял на общественную и политическую жизнь буковинской Украины". Невольно возникает вопрос: Каким образом Василько так сильно влиял на украинское движение в Буковине и в каком направлении? Ответ на это прост. Направления у Василька не было никакого. Он только старался раздобыть побольше денег. Пользуясь своими личными связями в высоких сферах, он шантажировал Вену русской опасностью. (Как я упомянул уже в прошлом номере в статье о Васильке, он воспитывался в Терезиануме, закрытом учебном заведении, в котором воспитывались сыновья высшей аристократии, также и эрцгерцоги, с которыми он был на ты). Политика для него была только авантюрой, средством для легкой наживы. Во время первой мировой войны он выдвигал своего приятеля эрцгерцога Вилгельма в будущие короли Украйны, о чем только так, между прочим, упоминает и Украинская Энциклопедия в статье Україна, iсторiя (том III). Эрцгерцог Вильгельм попался на удочку. Он даже щеголял в вышитой украинской рубашке и был известен под именем Василь Вышиваный. Но эта авантюра окончилась для него печально; он умер в советском концентрационном лагере. Итак, украинским движением в Буковине заправляли самовластно Стоцкий и Василько. По словам Украинской Энциклопедии, их самовластием не были довольны некоторые более молодые украинцы. Энциклопедия называет три фамилии: Беспалко, возглавлявший укр. соц. дем. партию, Бигарий и Галип - радикальную. Бигарий и Беспалко были моими товарищами по гимназии. Беспалко был сын дворника в одном банке на Панской улице в Черновцах. Он был чрезвычайно тупоумен и был исключен из гимназии за неуспеваемость. Не помогла Беспалко его религиозность или, вернее, суеверие. Он обмакивал свои тетради в священной воде в униатской церкви. Впоследствии Беспалко издавал в Черновцах газетку Борба, в которой защищал Смаля Стоцкого и уверял своих читателей, что Геровский ложно обвиняет Стоцкого в обворовывании Селянской Кассы только потому, что Стоцкий является истинным австрийским патриотом, в то время как сам Геровский государственный изменник. Во время первой мировой войны украинский социал демократ Беспалко состоял на службе у немцев в Германии. Там он работал по немецкой указке в лагерях военнопленных малороссов в Раштате, в западной Германии, где из них воспитывал янычар, врагов своего отечества - самостийников. О раштатском лагере самостийники издали целую книгу, в которой описана и роль пана Беспалка. Наполеон Бигарий - основатель радикальной украинской партии, тоже мой товарищ по гимназии, был сыном чистокровного мадьяра, унтер-офицера в мадьярском гусарском полку, не говорившего ни слова по-русски. Только мать его была русская женщина без образования. Я ее знал. Она никак не могла примириться с тем, что по настоянию мужа, ее сыну дали поганое имя Наполеон. Сынок особенными способностями в гимназии не отличался. Он мечтал сделаться атлетом и дома постоянно упражнялся с гирями. Ничто другое его не интересовало. Во время первой мировой войны он плавал на немецком броненосце Гебен в Черном море в роли русского переводчика. Ни Беспалко, ни Бигарий в гимназии не были украинцами. Это слово тогда в Буковине было просто неизвестно. Оба они считали себя русскими, такими же как и все другие гимназисты. В то время во всей черновской гимназии были только два самостийника, оба галичанина, Бачинский и Ярошинский, в моем же классе не было ни одного. Как Беспалко, так и Бигарий примкнули впоследствии к самостийникам - хлеба ради насущного. В Украинской Энциклопедии сказано: Наполеон Бигарий будучи недоволен дуумвиратом Стоцкого и Василька, основал радикальную украинскую партию. Прочитав это, мне невольно вспомнилось, как после первой мировой войны, в Вене, в начале 20-х годов, я повстречал Наполеона Бигария и Миколу Василька. На Кертнерштрассе, неподалеку от меня остановился автомобиль; из него выпрыгнул Наполеон Бигарий и, рабски наклонившись, держал открытой дверь из которой выходил ясновельможный пан Василько. Затем он стремглав, как мальчишка, подбежал к дому, открыл входную дверь и держал ее, наклонив голову, пока в нее не вошел Василько. Трудно описать все подхалимство, выявленное Наполеоном по отношению к ясновельможному пану Миколе. Галипов было два брата. Я их знал обоих. Один из них был старше меня, а другой моложе. Никакой особенной политической роли они не играли, но зато они выделялись своей наружностью. Смуглые лица, черные как смоль глаза и волосы указывали на то, что они были потомками турок или татар. И фамилия Галип была у них бусурманская. Вот имена людей, которых Загальна Українська Енцикльопедiя упоминает, как основоположников украинского движения в Буковине перед первой мировой войной: Смаль Стоцкий, Василько, Беспалко, Бигарий, Галип...Ароматный букет. Украинская Энциклопедия признает что украинский сепаратизм был импортирован в Буковину галичанами, и что местное русское население считало его польской интригой. До прихода галицких самостийников все местные организации были русские: Русская Беседа, основанная в 1869-м году, и политическая организация Русская Рада, основанная в 1870-м году. Это признает и Украинская Энциклопедия, которая указывает, между прочим, на то, что идеалы этой группы лежали в далеком прошлом, в Галицко-Волынской державе XII-XIII веков. Язык, на котором писались издания Русской Беседы, как-то Месяцеслов, Буковинская Зоря, был, по выражению Укр. Энциклопедии, не украинским, а язычием. Русскому литературному языку в те времена в Буковине негде было учиться, и поэтому все печаталось на местном русском наречии с примесью слов церковно-славянских и русских литературных, насколько они были известны пишущим. О каком либо украинском языке никто и не думал, и сам этот термин был совершенно неизвестен. Все буковинцы считали себя сознательно русскими, точно такими же, как и русские в России. Украинская Энциклопедия всемилостивейше им прощает этот грех, полагая что они старались спасти свою народность такой, какой они ее понимали. Итак вожди украинского руху, Смаль-Стоцкий и Василько, составлявшие дуумвират, который диктаторски руководил этим движением, были безхарактерными и преступными типами, слепо служившими австрийскому правительству ради карьеры и наживы, без каких либо украинских убеждений. А все остальные самостийные дiячи, попавшие по милости австрийских властей в венский парламент или в буковинский сойм, были мелюзгой, ничего из себя не представлявшей. Зная их, я предполагал что после войны (первой мировой), я их всех приглашу на интимный разговор и предложу им, чтобы они по плану Смаля Стоцкого, изложенному им в свое время Доливо-Добровольскому, русскому консулу в Черновцах, заявили, что они под видом украинского сепаратизма спасли русское дело, ожидая прихода России. Зная всю их подноготную, я был убежден, что все они охотно сделают такое заявление. Я это хотел сделать в интересах России не взирая на то, что благодаря этим господам, арестован и попал под суд за государственную измену и не был повешен только потому, что мне удалось бежать из черновской тюрьмы перед самым началом первой мировой войны. Я вернулся в Черновцы с русской армией и был старшим чиновником особых поручений при черновском губернаторе Д.М. Евреинове. С моим мнением считались, и мой план был одобрен. Но война кончилась не так, как мы все предполагали и как надеялось все русское население Буковины. Касательно украинских убеждений вождей украинского руху в Буковине, не будет лишним упомянуть разговор, который у меня был с одним буковинским крестьянином за несколько лет до войны. Это был Левицкий, староста общины Чорторыя, в трех верстах от Васьковцов, где у моего отца была адвокатская контора. Левицкий был нашим клиентом. Я его хорошо знал, и часто с ним встречался. На последних выборах он попал по решению дуумвирата, т.е. Василька и Стоцкого, в буковинский сойм. Левицкий был импозантной наружности, хороший сельский оратор, известный во всей околице. В своем живописном национальном костюме он являлся прекрасным статистом для дуумвирата. Левицкий был убежденный русский и презирал самостийников. Когда я спросил его, как он решился принять предложение быть в сойме в одной компании с самостийниками, он разсмеялся и сказал: Та-ж то все кумедия. Коли прийдет Россия, то всi тотi паны будут лизати ноги русскому цареви. Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. нояб.-дек. 1960г. с.1-6 https://vk.com/doc399489626_448385917 pdf http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_737.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Свободное Слово Карпатской Руси Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. янв.-февр. 1961г. Благодаря Сергею Владиславовичу Шарапову (предоставившему отсканированные номера из архива, подаренного ему редактором журнала Михаилом Ильичем Туряницей), публикуются последовательно (небольшими кроками - step by step) все номера журнала Свободное Слово Карпатской Руси с 1959 по 1989гг., т.е. за 30 лет Журнал Свободное Слово Карпатской Руси (CCKP) 1959г. https://vk.com/doc399489626_448340933 https://vk.com/doc399489626_448341018 https://vk.com/doc399489626_448341036 https://vk.com/doc399489626_448341046 https://vk.com/doc399489626_448341056 https://vk.com/doc399489626_448341070 1960г. https://vk.com/doc399489626_448385803 https://vk.com/doc399489626_448385828 https://vk.com/doc399489626_448385840 https://vk.com/doc399489626_448385859 https://vk.com/doc399489626_448385885 https://vk.com/doc399489626_448385917 1961г. https://vk.com/doc399489626_448445663 https://vk.com/doc399489626_448445683 https://vk.com/doc399489626_448445701 https://vk.com/doc399489626_448445723 https://vk.com/doc399489626_448445743 https://vk.com/doc399489626_448445756 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/ http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm
Ять: Украинизация южной и западной Руси Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. март.-апр. 1961г. ...Таким образом русская Буковина была украинизирована насильственно аппаратом, во главе которого стоял румын - Николай фон Вассилко. Заслуживает внимания и то, что в соседней Галицкой Руси во главе украинского движения стоял поляк, граф Шептыцкий, который в течение своего сорокалетнего владычества в роли униатского митрополита во Львове сделал больше для украинизации Галицкой Руси, чем все остальные украинские дiячи, вместе взятые. Д-р А. Геровский. Украинизация Буковины Наши читатели уже знают из прошлых статей, что русское население Буковины считало себя русским и не имело никакого понятия о том, что существует какая то украинская нация и что они должны превратиться в “украинцев” и больше не называть ни себя, ни своего языка русскими. Когда, в конце прошлого столетия, пришлые галичане начали пропагандироватъ в Буковине идею сепаратизма, они в начале, в течение нескольких десятилетий, не смели называть ни себя, ни свой новый “литературный” язык украинским, но называли себя и свой язык руским (через одно “с”). Все русские буковинцы сочли это польской интригой. В этом сознается даже “Українська Енцикльопедiя”. Во главе этой пропаганды стояли, как наши читатели, вероятно, помнят, два “украинских великана”: профессор черновского университета Стефан Смаль-Стоцкий, человек без какой либо научной квалификации, получивший место профессора на основании письменного обязательства, хранившегося в архиве черновского австрийского губернатора, что он обязуется в случае своего назначения профессором “рутенского языка”, пропагандировать “научную точку зрения”, что рутенский язык - самостоятельный язык, а не наречие русского языка. Только через несколько лет после своего назначения он написал при помощи профессора романских языков, Гартнера, мизерную грамматику, заглавие которой было “Руска грамматика”. Впоследствии, незадолго до первой мировой войны, он попал под суд за растрату нескольких миллионов крон, которую он совершил, будучи председателем “Селянской Касcы”. Только мировая война спасла его от тюрьмы. Другим украинским “великаном” в Буковине был Николай фон Вассилко, отец которого был румын, а мать румынская армянка. Николай фон Вассилко не знал ни слова ни по русски, ни по “украински”, но это не помешало ему сделаться вождем буковинской Украины и быть “избранным” в австрийский парламент и буковинский сойм в чисто русском путиловском округе. Вассилко воспитывался в Терезиануме вместе с австрийскими аристократами и членами габсбургской династии. Благодаря этому у него были большие связи. К тому же он был сын богатых родителей. Имение его отца оценивалось в несколько миллионов крон. Он был единственный сын, родители его умерли рано. Когда ему стукнуло двадцать четыре года, он унаследовал имение отца и прокутил его в течение нескольких лет в Вене вместе со своими высокопоставленными приятелями. Оставшись без гроша, он решил заняться политикой. Сперва он предложил услугу своим румынам, но они, зная Вассилка, их не приняли. Затем он предложил свои услуги русскому консулу в Черновцах, обещая за плату в пятьдесят тысяч не то крон, не то рублей, работать в пользу России. Но и там он получил отказ. В конце концов он решил превратиться в украинца и в конечном итоге он вместе со Смаль-Стоцким составил “дуумвират”, который, по словам украинской энциклопедии, руководил всем украинским движением в Буковине. Как выяснило судебное следствие, Вассилко был тоже причастен к растрате миллионов “Селянской Кассы”. В это дело были замешаны, по словам украинской энциклопедии, тоже “почти все украинские интеллигенты в Буковине” (Українська Енцикльопедiя том III стр. 678). В дуумвирате решающее значение имел фон Вассилко вследствие своих связей в высочайших сферах Вены. Что Стоцкий был весьма недоволен своей второстепенной ролью в дуумвирате, было общеизвестной тайной. Но он волей-неволей должен был подчиняться. Итак, как в Галичине, так и в Буковине, во главе украинского движения не были украинцы. В Галичине главой был поляк, граф Шептыцкий, а в Буковине - румын фон Вассилко. Как же случилось, что накануне первой мировой войны уже было много интеллигентов и полуинтеллигентов самостийников, хотя их родители все еще называли себя русскими. Вот как это произошло. В последних десятилетиях прошлого столетия буковинская русская интеллигенция состояла главным образом из православных священников. Униатов в Буковине было очень мало и то только по городам. Но и униаты в то время считали себя русскими. В главном городе, Черновцах, униатская церковь всеми называлась просто русской церковью, а улица, на которой эта церковь находилась, даже официально называлась по немецки Руссiше Гассе (официальный язык в Буковине был немецкий). На всех углах этой улицы были надписи на трех языках: Руссiше Гассе, Руска улица, Страда Русяска. А на фасаде городского дома красовались три огромных мраморных доски, в ознаменование двадцатипятилетия, сорокалетия и пятидесятилетия царствования Франца Иосифа. Надписи на таблицах были составлены на немецком, румынском и русском языках. На первых двух таблицах русский текст был составлен на чистом литературном русском языке. Франц Иосиф на них величался “Его Императорское Величество”. Только на третьей таблице (1898-го года) текст был составлен на украинской мове, и Франц Иосиф из Императорского Величества превратился в “Найяснiйшого Пана”. Я попал в конце прошлого столетия из Инсбрука в Черновцы. Гимназия там была немецкая, так же как и в Инсбруке. Когда в первый день занятий классный наставник читал список учеников, я жадно прислушивался к их фамилиям. Значительно больше половины учеников были евреи с немецкими фамилиями, говорившие между собою на еврейском жаргоне. Было несколько сыновей немецких колонистов и чиновников, два поляка, а остальные были румыны и русские. По фамилиям не всегда можно было угадать национальность ученика. Оказалось, что Григорович, Литвинюк и Волчинский были румыны, а Тотоеску, Тевтул и Падура - русские. Но были русские и с русскими фамилиями в моем классе: Василович, Григорий, Клим, Залозецкий. Кроме меня, в гимназии были еще мои два брата, старший Роман и младший Георгий. И у них были среди их товарищей русские. Большинство из них были сыновья крестьян. Было несколько сыновей русских священников и очень мало сыновей русских интеллигентов-мирян. В моем классе кроме меня, только Залозецкий был сын русского интеллигента, врача. С нашими русскими товарищами мы быстро подружились и они часто к нам заходили. Мои родители были очень гостеприимны, и наш дом был всегда открыт для них. Когда они заходили к нам, во время обеда или во время ужина, они всегда обедали или ужинали с нами, а в остальное время на стол всегда ставился большой самовар и было вдоволь белого хлеба, масла, сыра и другой еды. Делалось это у нас безо всякой предвзятой мысли. После чисто немецкого Инсбрука, где во всем городе, да и во всем крае не было кроме нашей семьи ни одного русского человека, нам было всем приятно проводить время с русскими. Но не так на это смотрели австрийские власти. Когда после трех лет нас исключили из гимназии и не только из черновской гимназии, но согласно решению министерства народного просвещения в Вене, из всех среднеучебных заведений Буковины и Галичины, то есть, из тех австрийских провинций, в которых имелось русское население, то в своем постановлении австрийское правительство не постеснялось поставить нам в вину то обстоятельство, что в нашем доме “всегда кипел большой самовар” и что мы кормили наших товарищей очевидно с целью их обработки в “руссофильском” духе. Другое преступление, которое было поставлено нам в вину, было то, что после смерти православного русского законоучителя Ивановича, по городу были расклеены, по тогдашнему обычаю, посмертные объявления от имени его учеников, которые были составлены на русском литературном языке. Кроме того, мы обвинялись в том, что русские ученики, посещавшие уроки русского языка, которые давались для них два раза в неделю, отказывались писать “фонетикой”, только что введенной, и настаивали на старом правописании. В этом императорско-королевское министерство народного просвещения тоже увидело что то вроде государственной измены. Мы были принуждены продолжать наше образование частным образом и затем держать ежегодно экзамены в других гимназиях. Но продолжали мы жить в Черновцах, и наше знакомство с бывшими товарищами не прекращалось. Как я уже упомянул, большинство русских учеников черновской гимназии были сыновья крестьян. Крестьяне эти были чрезвычайно бедны. Их дети, наши товарищи, жили в подвалах или полуподвалах, которые никогда не отапливались, хотя зимы в Буковине были чрезвычайно суровые и долгие. Снег иногда лежал, не тая, около шести месяцев, причем температура понижалась нередко до 30 градусов ниже нуля, по Цельсию. Денег у них не было никаких. Еду им привозили родители не чаще, чем два раза в неделю, а обыкновенно только один раз, и эта еда состояла из холодной мамалыги (кукурузной каши), кислого молока и вареного картофеля. Согреть эту еду было негде. Ее всегда ели холодной. Обрабатывать этих крестьянских сыновей в “руссофильском духе” было нечего. Все они не только были русские и называли себя русскими, но они все прекрасно сознавали, что это значит. Русская граница была тут же, под боком, от города Черновцов всего только в двадцати километрах, т.е. в 12-ти американских милях. Почти в каждом селе были люди, которые побывали в России на работах или сплавляли лес по Пруту в Россию. О них упоминает даже Максим Горький в одном из своих рассказов. Поэтому все буковинские крестьяне знали, на каком языке говорят в России, не только простонародие, но и представители власти, пограничные стражники и другие государственные служащие, с которым им приходилось встречаться. Язык этот они, конечно, не называли литературным русским языком, ибо они слова “литературный” не знали, но они считали литературный русский язык настоящим русским языком, выражая эту мысль словами “там говорят твердо по-русски”. Во всей восьмиклассной гимназии в Черновцах среди русских учеников было только двое, считавших себя не такими русскими как “москали”. Это были два галичанина: Бачинский и Ярошинский. Бачинский был известен своими доносами на своих русских товарищей, и его все избегали. Ярошинский был сыном народного учителя, который почему-то переселился из Галичины в Буковину и продолжал учительствовать там. Когда я попал в черновскую гимназию, Ярошинский был уже в восьмом классе и скоро исчез с горизонта. Но не лишним будет отметить здесь факт, что когда за несколько лет до этого правительство решило упразднить в школах старое общерусское правописание и заменить его фонетическим, то оно встретило единодушное сопротивление со стороны всех учителей начальных школ. Правительство устроило что-то в роде плебисцита учителей, который дал совершенно неожиданный результат для их начальства. За “фонетику” высказались только два учителя, оба “зайды”, т.е. пришлые галичане. Один из них был Ярошинский. Не взирая на это, было приказано ввести фонетику. Но название языка было оставлено русским (через одно с). Однако лет двадцать спустя уже почти все народные учителя были самостийники, как и значительная часть интеллигенции новых поколений. Среди православных священников в конце прошлого столетия был только один единственный самостийник, по фамилии Козарищук. Итак, среди православных священников все, кроме одного, считали себя русскими, и были сознательными русскими людьми. Лет через двадцать, среди новой генерации духовенства уже было немало самостийников. Случилось это очень просто. Были учреждены на казенный счет “бурсы”, т.е. бесплатные общежития для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе. Затем было приказано православному митрополиту представлять ежегодно список кандидатов, желающих поступить на богословский факультет, губернатору, который вычеркивал всех неблагонадежных, то есть, не желающих отречься от своего русского имени и превратиться в самостийных украинцев. Студенты богословского факультета жили в общежитии в здании митрополии, на всем готовом. Все это делалось за счет православной церкви, которая в Буковине была чрезвычайно богата и не нуждалась и не получала от правительства никаких пособий в то время, как все римо-католическое духовенство, а также и униатское оплачивалось из казенных фондов. Имущество православной церкви состояло из богатейших земельных угодий, но ими управляло австрийское министерство земледелия, которое получало в свои руки все доходы с этих земель и выдавало православной церкви ежегодно столько, сколько по его усмотрению было необходимо для покрытия нужд церкви. Таким образом в начале этого столетия доступ в православное духовенство был закрыт для русских. Русскую мирскую интеллигенцию австрийское правительство постепенно превращало в самостийную украинскую через посредство “бурс”, бесплатных общежитий для гимназистов, в которых их воспитывали в самостийно-украинском духе и в ненависти ко всему русскому. В этих общежитиях были сотни гимназистов, в то время как в русских общежитиях, которые содержались на частные средства, были только десятки. При этом русские общежития были, конечно, гораздо беднее казенных. Тоже самое происходило и в учительской семинарии с той только разницей, что там русскому ученику делать было нечего, ибо все знали, что русский, не желающий отречься от своей русскости, по окончании семинарии ни в коем случае не получит места учителя. При всем этом необходимо иметь в виду, как мы уже упомянули, что подавляющее большинство учеников как гимназии, так и учительской семинарии были сыновья крестьян, которым вне общежития приходилось вести полуголодное существование. Казенное общежитие представлялось им настоящим раем. Мне часто приходилось разговаривать с родителями этих бурсаков, воспитываемых в украинском духе. Не раз мне жаловался тот или другой отец, что его сын, возвращаясь летом домой на каникулы, называет его, отца дураком за то, что тот считает себя русским. “Подумайте только, что сделали из моего сына в бурсе”, сетовал отец. “Он меня, своего отца, называет дураком и уверяет меня, что мы не русские, а какие-то украинцы”. И когда я спрашивал такого отца, почему он все же посылает своего сына в эту бурсу, он мне отвечал: “Потому, что он там не голодает и не живет в холодном подвале, и еще потому, что он оттуда выйдет в люди и будет паном”. И при этом такой отец утешал себя мыслью что когда его сын выростет, он поумнеет, и что вся эта “украинская дурь” вылетит у него из головы. Такие случаи, конечно, бывали, но очень редко ибо, окончив гимназию, а затем и университет, надо было подумать о дальнейшей карьере, а всякая карьера зависела в той или иной степени от всемогущего императорско-королевского правительства, которое “москвофилам” не только не давало ходу, но и сажало их в тюрьму за государственную измену. Австрийское правительство не довольствовалось тем, что оно воспитывало в своих бурсах сотни и тысячи самостийников. Восьмого мая, 1910 года, буковинский губернатор в один и тот же день закрыл все русские общества и организации: русскую бурсу для мальчиков, русскую бурсу для девушек, общество русских студентов “Карпат” и общество русских женщин, которое содержало школу кройки и шитья. При этом правительство конфисковало все имущество организаций, в том числе и библиотеку общества русских студентов. А гимназистов и гимназисток полиция выбросила из общежитий на улицу, не заботясь о том, куда они денутся. Не будет лишним отметить, что точно так же поступил в Карпатской Руси в 1939-м году украинский монсиньор Волошин, назначенный чехами по приказу Гитлера карпаторусским диктатором. Воцарившись, он сразу же издал приказ о закрытии всех русских политических организаций, культурных учреждений, студенческих организаций, спортивных обществ, русского скаута и т.д. Таким образом русская Буковина была украинизирована насильственно аппаратом, во главе которого стоял румын - Николай фон Вассилко. Заслуживает внимания и то, что в соседней Галицкой Руси во главе украинского движения стоял поляк, граф Шептыцкий, который в течение своего сорокалетнего владычества в роли униатского митрополита во Львове сделал больше для украинизации Галицкой Руси, чем все остальные украинские “дiячи”, вместе взятые. А. Геровский Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. март.-апр. 1961г. с.9-12 https://vk.com/doc399489626_448445683 pdf Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977. А. Геровский. Украинизация Буковины), с.45-50 http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_737.htm Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Украинизация южной и западной Руси ...Такова краткая история происков Ватикана, поляков и немцев в насаждении ими украинства на Карпатах среди издревле русского населения Червоной Руси И.И. Терех. Украинизация Галичины Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. янв.-фев. 1962г. От редакции: Ниже помещаем статью покойного И.И. Тереха - крупного общественного деятеля Галицкой (Червонной) Руси, известного русского мифолога, - в которой автор четко и ясно рассказывает нам о той страшной кровавой бешенной борьбе Ватикана, немцев и поляков против русских людей Галичины во имя создания искуственного антинародного украинизма и антихристианской унии. Статья была написана И.И. Терехом вскоре после присоединения к Советскому Союзу Галичины и других западнорусских земель, находившхся под польской оккупацией. Вот почему у автора статьи могла сохраниться капелька надежды на то, что советы примут во внимание (уважат) историю Галицкой Руси и не будут насильственным образом продолжать подлое дело украинизации. Но коммунисты своей антирусской политикой в Галичине, в Буковине и на Закарпатской Руси, которая была присоединена к СССР непосредственно после второй мировой войны, лишний раз демонстрируют свой антинародный характер. Теперь стало еще труднее, еще опаснее бороться за русское единство, чем это было во времена Австрии или Польши. Но русский народ Червонной Руси не сдается: приспособившись к советским условиям, он ведет и дальше борьбу за народную общерусскую правду И.И. Тёрох. Украинизация Галичины Весь трагизм галицких украинцев состоит в том, что они хотят присоединить Великую Украину, 35 мил., к маленькой Западной Украине, (так они стали называть после первой мировой войны Галичину) - 4 миллиона, т.е., выражаясь образно, хотят пришить кожух к гузику (пуговице), а не гузик к кожуху. Да и эти четыре миллиона галичан нужно разделить надвое. Более или менее половина из них, т.е. те, которых полякам и немцам не удалось перевести в украинство, считают себя издревле русскими, не украинцами, и к этому термину, как чужому и навязанному насильно, они относятся с омерзением. Они всегда стремились к объединению не с Украиной, а с Россией, как с Русью, с которой они жили одной государственной и культурной жизнью до неволи. Из других двух миллионов галичан, называющих себя термином, насильно внедряемым немцами, поляками и Ватиканом, нужно отнять порядочный миллион несознательных и малосознательных украинцев, не фанатиков, которые, если им так скажут, будут называть себя опять рускими или Русинами. Остается всего около полмиллиона завзятущих галичан, которые стремятся привить свое украинство (то есть нанависть к России и всему русскому) 35-ти миллионам русских людей Южной России и с помощью этой ненависти создать новый народ, литературный язык и государство. Здесь будет уместно изложить вкратце историю украинизации поляками, а затем немцами Галицкой (Червонной) Руси, о которой украинцы умалчивают, а мир о ней почти не знает. После раздела старой Польши в 1772г. и присоединения Галичины к Австрии и после неудавшихся польских восстаний в России в 1830 и 1863г.г. и Австрии (в 1848г.) с целью восстановления польского государства, польская шляхта Галичины, состоявшая из владельцев крупных латифундий, заявила свое верноподданничество Францу Иосифу (пресловутое: Пржи тобе стоимы и стаць хцемы!) и в награду получила полную власть над всей Галичиной, русской ее частью (Получивши при первом разделе Польши ту часть Речи Посполитой, которая впоследствии была известна под названием Галиция, австрийское правительство создало из нее отдельно провинцию под названием Королевство Галицкое и Владимирское (Koenigreih Galizien und Lodomerien). Две трети этой територии были заселены коренным русским населением). Получив такую власть, поляки и их иезуитское духовенство продолжали, как и в старой Польше, полонизировать и окатоличивать коренное русское население края. По их внушению, австрийские власти неоднократно пытались уничтожить слово русский, которым с незапамятных времен называло себя население Галичины, придумывая для него разные другие названия. В этом отношении особенно прославился наместник Галичины - граф Голуховский, известный руссоед. В 60-ых годах прошлого столетия поляки пытались уничтожить кириллицу и ввести вместо нее для русского населения латинскую азбуку. Но бурные протесты и чуть ли не восстание русского населения устрашили центральное венское правительство, и польские политические махеры принуждены были отказаться от своего плана отделить русский галицкий народ от остального русского мира. Дух национального сепаратизма и ненависти к России поляки постоянно поддерживали среди русского населения Галичины, особенно среди ее интеллигенции, лаская и наделяя теплыми местечками тех из них, которые согласны были ненавидеть москалей, и преследуя тех, кто ратовал за Русь и православие (наделавший шум в 80-ых годах процесс против Ольги Грабарь и свящ. И. Наумовича). После покушения на жизнь А. Добрянского в Ужгороде, организованного мадьярами, он переселился со своей дочерью Ольгой Грабарь во Львов, где тогда проживала другая дочь его - Алексия Геровская. К нему во Львов начали приезжать русские галичане, в особенности униатские священники, из которых многие впоследствие переписывались с ним. Ольга Грабарь исполняла роль секретарши при своем отце, и большинство писем было написано ее рукою. Пишущих машинок в то время еще не было. Когда один из священников - о. Наумович открыто перешел со своим приходом в православие и отрекся от папы, то австрийское правительство объявило это государственной изменой. Добрянского, его дочь Ольгу Грабарь и о. Наумовича посадили во Львове в тюрьму, в которой они просидели шесть месяцев. Суд присяжных оправдал их, но Добрянского сослали после этого сначала в Вену, а затем в далекий Тироль (город Инсбрук). В 70-ых годах поляки начали прививать чувство национального сепаратизма и галицко-русскому сельскому населению - крестьянству, учредив для него во Львове с помощью вышеупомянутой т.н. интелигенции, общество Просвита, которое стало издавать популярные книжечки злобно сепаратистического-руссофобского содержания. Чтобы противодействовать работе поляков, галичане в противовес Просвите, создали Общество имени Михаила Качковского. Таким образом в 70-ых годах начался раскол. В 1890 году два галицко-русских депутата галицкого сейма - Ю. Романчук и А. Вахнянин - объявили с сеймовой трибуны, от имени представляемого ими населения Галичины, что народ, населяющий ее - не русский, а особый, украинский. Поляки и немцы не раз уже и раньше пытались найти среди русских депутатов людей, которые провозгласили бы галичан особым, отдельным от русского, народом, но не находили никого, кто решился бы на такую очевидную бессмыслицу, на измену горячо в Галичине любимой Руси. Романчук и Вахнянин были преподавателями русской (с одним с) гимназии во Львове. В молодости они были горячими русскими патриотами. Вахнянин, будучи композитором, писал пламенную музыку к патриотическим русским боевым песням (Ура! На бой, орлы, за нашу Русь святую!) До конца 19-го ст. термины украинец, украинский были употребляемы только кучкой украинствующих галицко-русских интеллигентов. Народ не имел о них никакого понятия, зная лишь тысячелетние названия - Русь, русский, русин, землю свою называл русской и язык свой - русским. Официально слово русский писалось с одним с, для того чтобы отличить его от правильного начертания с двумя с, употребляемого в России. Нового правописания (без букв - ять, ы, ъ) в галицко-русском наречии до этого времени не было. Все журналы, газеты и книги, даже украинствующих, печатались по-русски (галицким наречием), старым правописанием. На ряде кафедр львовского университета преподавание велось на руском языке, гимназии назывались рускими, в них преподавали руску историю и руский язык, читали рускую литературу. С 1890 года, после декларации Романчука и Вахнянина, все это исчезает, как бы по мановению волшебной палочки. Вводится в школах, судах и во всех ведомствах новое правописание. Издания украинствующих переходят на новое правописание, старые руские школьные учебники изымаются, и вместо них вводятся книги с новым правописанием. В учебнике литературы на первом месте помещается в искаженном переводе на галицко-русское наречие монография М. Костомарова: Две русские народности, где слова Малороссия, Южная Русь заменяются термином Украина и где подчеркивается, что москали похитили у малороссов имя Русь, что с тех пор они остались как бы без имени, и им пришлось искать другое название. По всей Галичине распространяется литература об угнетении украинцев москалями. Оргия насаждения украинства и ненависти к России разыгрывается во всю. Россия, строго хранящая принципы невмешательства в дела других государств, ни словом не реагировала в Вене на польсконемецкие проделки, открыто направленные против русского народа. Галичина стала Пьемонтом украинства. Возглавлять этот Пьемонт приглашается из Киева Михаил Грушевский. Для него во Львовском университете учреждают кафедру украинской истории и поручают ему составить историю Украины и никогда не существовавшего и не существующего украинского народа. В награду и благодарность за это каиново дело Грушевский получает от народа виллу-дом и именуется батьком и гетманом. Со стороны украинствующих начинают сыпаться клевета и доносы на русских галичан, за что доносчики получают от правительства теплые места и щедро снабжаются австрийскими кронами и немецкими марками. Тех, кто остаются русскими и не переходят в украинство, обвиняют в том, что они получают царские рубли. Ко всем передовым русским людям приставляются сыщики, но им ни разу не удается перехватить эти рубли для вещественного доказательства. Население Галичины на собраниях и в печати протестует против нового названия и нового правописания. Посылаются записки и делегации с протестами к краевому и центральному правительствам, но ничего не помогает: народ, мол, устами своих представителей в сейме потребовал этого. Насаждение украинства по деревням идет туго, и оно почти не принимается. Народ держится крепко своего тысячелетнего названия. В русские села посылаются исключительно учителя украинофилы, а учителей с русскими убеждениями оставляют без мест. Надобно заметить следующее: когда поляки увидели, что немцы хватились за их изобретение украинский и насаждают его для своих целей, они пошли против этого термина и не допускали его оффициально ни в школах, ни в ведомствах, и держались этого даже в новой Польше, употребляя название руский или русинский. Русское униатское духовенство (священики были с университетским образованием) было чрезвычайно любимо и уважаемо народом, так как оно всегда возглавляло борьбу за Русь и русскую веру, и за улучшение его материального положения, было его вождем, помощником, учителем и утешителем во всех скорбях и страданиях в тяжелой неволе. Ватикан и поляки решают уничтожить это духовенство. Для этой цели возглавляют они русскую униатскую церковь поляком - графом Шептыцким, возвысив его в сан митрополита. Мечтая стать униатским патриархом Великой Украины от Кавказа до Карпат после разгрома России и перевода всех русских людей Южной Руси в унию, Шептыцкий относился с нерадивостью к миссии, для которой наметили его поляки, в планы которых вовсе не входило создание Украины под Габсбургами или Гогенцолернами, а исключительно ополячение русского населения для будущей Польши. Он отдался со всей пылкостью молодости (ему было всего 35 лет, когда его сделали митрополитом) служению Австрии, Германии и Ватикану для осуществления плана разгрома России и мечты о патриаршестве. Тщеславный и честолюбивый, Шептыцкий служил им, нужно признать, всею душою. Несмотря на свой высокий сан, он, переодетый в штатское с подложным паспортом не раз пробирался в Россию, где с украинствующими помещиками и интеллигентами подготовлял вторжение Австро-Венгрии и Германии на Украину, о чем он лично докладывал Францу-Иосифу, как его тайный советник по украинским делам, а секретно от него сообщал о сем и германским властям, как это было обнаружено в 1915 г. во время обыска русской разведкой его палаты во Львове, где между другими компрометирующими документами была найдена и копия его записки Вильгельму II-му о прогрессе украинского движения в России. Мечтательный и жадный к титулам и власти, граф пытаясь прибавить к будущему титулу патриарха титул кардинала, часто ездил в Рим, где он услаждал слух Ватикана своими росказнями о недалеком разгроме схизматической России и о присоединении к св. Престолу под скипетром Его Апостольского Величества Императора Франца-Иосифа 35 миллионов украинских овечек. Но польские шлягуны-магнаты и польские иезуиты, имевшие влияние в Ватикане, мстя Шептицкому за ослушание, не допустили возвышения его в кардиналы. После создания новой Польши и присоединения к ней Галичины, Шептицкий, надеясь на Гитлера, не переставал мечтать о патриаршестве и ратовал, как и прежде, за разгром России. Но по велению карающего рока, все его идеи, идеалы, мечты и грезы потерпели полное и страшное крушение. С появлением Красной Армии в восточной Галичине, он, разбитый параличем, 75-тилетний старик лишился сразу всех титулов, и настоящих и будущих, и терпит великие страсти уже на сем белом свете в наказание за свои тяжкие прегрешения против Руси. В русской истории его имя будет стоять рядом с именем Поция, Терлецкого, Кунцевича и Мазепы. Возвращаясь к насаждению украинства в Галичине, нужно отметить, что с назначением Шептыцкого главой униатской церкви прием в духовные семинарии юношей русских убеждений прекращается. Из этих семинарий выходят священниками заядлые политиканы-фанатики, которых народ назвал попиками. С церковного амвона они, делая свое каиново дело, внушают народу новую украинскую идею, всячески стараются снискать для нее сторонников и сеют вражду в деревне. Народ противится, просит епископов сместить их, бойкотирует богослужения, но епископы молчат, депутаций не принимают, а на прошения не отвечают. Учитель и попик мало-помалу делают свое дело: часть молодежи переходит на их сторону, и в деревне вспыхивает открытая вражда и доходит до схваток, иногда кровопролитных. В одних и тех же семьях одни дети остаются русскими, другие считают себя украинцами. Смута и вражда проникают не только в деревню, но и в отдельные хаты. Малосознательных жителей деревни попики постепенно прибирают к своим рукам. Начинается вражда и борьба между соседними деревнями: одни другим разбивают народные собрания и торжества, уничтожают народное имущество (народные дома, памятники - среди них памятник Пушкину в деревне Заболотовцы). Массовые кровопролитные схватки и убийства учащаются. Церковные и светские власти на стороне воинствующих попиков. Русские деревни не находят нигде помощи. Чтобы избавиться от попиков, многие из униатства возвращаются в православие и призывают православных священников. Австрийские законы предоставляли полную свободу вероисповедания, о перемене его следовало только заявить административным властям. Но православные богослужения разгоняются жандармами, православные священники арестовываются и им предъявляется обвинение в государственной измене. Клевета о царских рублях не сходит со столбцов украинофильской печати. Русских галичан обвиняют в ретроградстве и т.п., тогда, как сами клеветники украинофилы, пользуясь щедрой государственной помощью, отличались звериным национализмом и готовились посадить на престол Украины судившегося после войны за обман во Франции - пресловутого Габсбурга Василя Вышиваного. Россия и дальше молчит: Дескать, не ее дело вмешиваться во внутрение дела другого государства. Галицко-русские интеллигенты, чтобы удержать фронт в этой неравной борьбе, чтобы содержать свою преследуемую конфискациями прессу и свои общества, облагают себя податью во сто корон и свыше ежемесячно и собирают среди крестьянства средства с помощью так называемой лавины-подати. Против украинской пропаганды решительнее всех реагировала галицко-русская студенческая молодежь. Она выступила против украинской Новой Эры открытым движением - Новым курсом. Галицко-русские народные и политические деятели опасаясь усиления террора, вели все время консервативную, осторожную и примирительную политику с поляками и с австрийскими властями. Чтоб не дразнить ни одних, ни других, они придерживались в правописании официального термина руский (с одним с) и всячески пытались замаскировать свои настоящие русские чувства, говоря молодежи: будьте русскими в сердцах, но никому об этом не говорите, а то нас сотрут с лица земли. Россия никогда не заступалась за Галичину и никогда не заступится. Если мы будем открыто кричать о национальном единстве русского народа, Русь в Галичине погибнет навеки. Хотя вся интелигенция знала русский литературный язык, выписывая из России книги, журналы и газеты, но по вышеуказаной причине не употребляла его в разговоре. Разговорным языком у нее было местное наречие. По этой же причине и книги и газеты издавались ею на странном языке - язычии, как его в насмешку называли, т.е. на галицко-русском наречии с примесью русских литературных и церковнославянских слов, чтобы таким образом угодить и Руси и не дразнить чистым литературным языком властей. Словом, ставили свечу и Богу и черту огарок. Молодежь, особенно университетская, не раз протестовала против этих заячьих русских чувств своих отцов и пыталась открыто говорить о национальном и культурном единстве всех русских племен, но отцы всегда как-то успевали подавлять эти рвущиеся наружу стремления детей. Молодежь раньше изучала русский литературный язык в своих студенческих обществах без боязни, открыто, и тайно организовала уроки этого языка для гимназистов в бурсах (общежитиях) и издавала свои газетки и журналы на чистом литературном языке. После Новой Эры в ответ на украинизацию деревни, студенты стали учить литературному языку и крестьян. На сельских торжествах парни и девушки декламировали стихотворения не только своих галицких поэтов, но и Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Майкова и др. По деревням ставили памятники Пушкину. Член Государственной думы, граф В.А. Бобринский, возвращаясь со Славянского Съезда в Праге через Галичину с галицкими делегатами этого съезда, на котором он с ними познакомился, и присутствуя на одном из таких крестьянских торжеств в деревне, расплакалсл, говоря: Я не знал, что за границей России существует настоящая святая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же, под боком своей сестры Великой России. Я - Колумб, я открыл Америку. Но когда с Новой Эрой оргия насаждения украинства немцами, поляками и Ватиканом разбушевалаеь во всю, русская галицкая молодежь не выдержала и взбунтовалась против замаскированной политики своих стариков: Дети пошли против своих отцов. Этот бунт известен в истории Галицкой Руси под названием Нового Курса, а зачинщики и сторонники его под кличкой новокурсников. Новый Курс был следствием украинофильской Новой Эры и явился для нее разрушительным тараном. Студенты бросились в народ: созывали веча и открыто стали на них провозглашать национальное и культурное единство с Россией. Русское крестьянство стало сразу на их сторону, и через некоторое время примкнули к ним две третьих галицко-русской интеллигенции и отцов. Употребляемый до тех пор сине-желтый галицко-русский флаг был заменен носившимся раньше под полой трехцветным бело-сине-красным, а главным предметом всех народных собраний и торжеств по городам и деревням было национальное и культурное единство с Россией. Также были учреждены для проповедывания новокурсных идей ежедневная газета (Прикарпатская Русь) на литературном языке и популярный еженедельник (Голос Народа) для крестьянства на галицко-русском наречии против издаваемых отцовских - ежедневной газеты на язычии Галичанина и еженедельника для народа (Русского Слова); последние вскоре зачахли и прекратили свое существование. В течение года Новый Курс поглотил почти всю галицко-русскую интеллигенцию и крестьянство и воцарился повсеместно. Литературный язык употреблялся теперь не только в печати, но и открыто сделался разговорным языком галицко-русской интеллигенции. Возвратившийся в Россию, гр. В.А. Бобринский поднял шум о положении дел в Галичине. У русских властей он не имел успеха, а либеральная и левая пресса тоже не поддержала его только потому, что он был в Думе правый, и как бы по указке, единодушно отнеслась к делу враждебно, считая русских галичан националистами, ретроградами, а украинофилов либералами, прогрессистами (!). Не находя нигде поддержки, граф Бобринский организовал с помощью разбирающихся в Галицких делах русских людей в С.-Петербурге и Киеве Галицко-русские общества, которые начали собирать средства на помощь Прикарпатской Руси. Это были первые (и не царские) рубли, которые Галичина стала получать от своих братьев в России. Но средства эти были скудны, и все они шли на помощь по содержанию гимназических общежитий (бурс), в которые принимались талантливые мальчики бедных крестьян на полное содержание. Новый Курс захватил австрийские власти врасплох. Согласно австрийской конституции, они не могли прямо и открыто выступать против него, да и это не возможно было сделать из-за многочисленности государственных изменников. Раньше, когда обнаруживались такие преступления у нескольких лиц, их судили, сажали в тюрьму. Теперь же все свершилось вдруг, и нужно было иметь дело с сотнями тысяч изменников, государственную измену которых невозможно было доказать. Но власти не дремали и выжидали случая, чтобы было за что зацепиться и подготовляли целый ряд процессов о шпионстве, из коих первый начался в 1913 году накануне мировой войны. Между тем, они преследовали проявление русского духа намеченными заранее мерами. Чтобы оказать помощь попикам и учителям украинофилам власти решают ударить по крестьянскому карману. Они обильно снабжают кооперативы украинофилов деньгами, которые через посредство райфайзенских касс даются взаймы по деревням только своим приверженцам. Крестьяне, не желающие назвать себя украинцами, займов не получают. В отчаянии деятели русских галичан бросаются за помощью к чехам, и по ходатайству Крамаржа и Клофача (Масарик был врагом русских вообще и в парламенте всегда поддерживал украинофилов) получают в Живностенском Банке кредиты для своих кооперативов (Самый большой чешский банк - Центральный Банк Чешских Сберегательных Касс - давал многомиллионные займы только украинским кооперативам). Выборы в сейм и парламент сопровождаются террором, насилиями и убийством жандармами русских крестьян. Украинофилы пользуются на выборах и моральной и финансовой поддержкой власти. Имя избранного громадным большинством галицко-русского депутата при подсчете голосов просто вычеркивается и избранным объявляется кандидат украинофил, получивший менее половины голосов. Борьба русских с украинофилами усиливается из года в год и продолжается под страшным террором вплоть до мировой войны, - войны немецкого мира со славянством, к которой Германия и Австро-Венгрия готовились десятки лет, в связи с чем ими и насаждался украинский сепаратизм и ненависть к России среди искони русского населения в Галичине. Россия очнулась и открыла глаза на происходящее в Червонной Руси только накануне войны, когда во Львове начался нашумевший на всю Европу чудовищный процесс о государственной измене и шпионстве против двух галицко-русских интеллигентов (Бендасюка и Колдры) и двух православных священников (Сандовича и Гудимы). На этот процесс нежданно явились пять депутатов государственной Думы всех оттенков (среди них и настоящий украинец - депутат Макогон) и они, войдя в зал, публично, во время заседания суда, поклонились до земли сидящим на скамьях подсудимых, со словами: Целуем ваши вериги! Подсудимые были оправданы присяжными заседателями, несмотря на то, что председательствующий судья в своей напутственной речи заседателям, очевидно по указанию свыше, не скрывал надежды на то, что будет вынесен обвинительный приговор. В самом начале этой войны австрийские власти арестуют почти всю русскую интеллигенцию Галичины и тысячи передовых крестьян по спискам, вперед заготовленным и переданным административным и военным властям украинофилами (сельскими учителями и попиками) с благословения преусердного митрополита графа Шептыцкого и его епископов. Арестованных водят из тюрьмы в тюрьму группами и по пути на улицах городов их избивают натравленные толпы подонков и солдатчины. В Перемышле озверелые солдаты изрубили на улице большую партию русских людей. За арестованных и избиваемых русских священников добровольно заступаются епископы католики: польский и армянский, а униатские епископы во главе с Шептыцким, несмотря на просьбы жен и детей, отказывают в защите своим русским галицким священникам. Этого нужно было ожидать: они же их предали на убиение. Арестованых вывозят вглубь Австрии в концентрационные лагеря, где несчастные мученики тысячами гибнут от голода и тифа. Самые передовые деятели после процесса о государственной измене в Вене, приговариваются к смертной казни и только заступничество испанского короля Альфонса спасает их от виселицы. В отместку за свои неудачи на русском фронте, улепетывающие австрийские войска убивают и вешают по деревням тысячи русских галицких крестьян. Австрийские солдаты носят в ранцах готовые петли и где попало: на деревьях, в хатах, в сараях, - вешают всех крестьян, на кого доносят украинофилы, за то, что они считают себя русскими. Галицкая Русь превратилась в исполинскую страшную Голгофу, поросла тысячами виселиц, на которых мученически погибали русские люди только за то, что они не хотели переменить свое тысячелетнее название. Эти зверства и мучения с иллюстрациями, документами и точными описаниями увековечены основанным после войны Талергофским Комитетом во Львове, издавшим их в нескольких томах. Такова краткая история происков Ватикана, поляков и немцев в насаждении ими украинства на Карпатах среди издревле русского населения Червонной Руси. Украинское движение в Галичине под руководством Германии продолжалось и после первой мировой войны. В это время появился для нее новый термин - Западная (Захiдня) Украина, в которой была организована тайная военная организация (УВО), превратившаяся впоследствии в организацию украинских националистов (ОУН). Борьба по городам и деревням между русскими и самостийниками, несмотря на ужасные притеснения Польшей одних и других, продолжалась, как и раньше, но уже без крика о рублях. Возвратившиеся из австрийских концентрационных лагерей русские интеллигенты и крестьяне бесстрашно отстаивали свое русское имя и Русь. Уважат ли Советы историю Галичины и, памятуя, что ее имя не Украина, а Русь, не будут ли мешать, как это делали поляки, немцы и Ватикан, оставшемуся в ней страстотерпцу русскому населению жить своей русской жизнью, или же поощряя и дальше искусственно созданный сепаратизм, утвердят за ней неестественное, неисторическое и подложное новое имя и доконают русских галичан для вящей радости разъединителей русского народа и всего славянства, - покажет недалекое будущее. Илья Иванович Тёрох (30 июля 1880-1942; публиковался также как Терох, Терех, Цьорох. Статья опубликована после смерти автора) Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. янв.-фев. 1962г. с.3-9 https://vk.com/doc399489626_448551158 pdf Путями истории: Общерусское национальное, духовное и культурное единство на основании данных науки и жизни. Под ред. Олега Алексеевича Грабаря. Нью-Йорк: Изд-во Свободного слова Карпатской Руси, Т.1, 1977. И.И. Терех. Украинизация Галичины. с.51-60 http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_759.htm И. Терох. Украинизация Галичины http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_735.htm Свободное Слово Карпатской Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_779.htm https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/ Переписка ССКР со своими читателями по национальному вопросу http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_780.htm Украинизация южной и западной Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_781.htm
Ять: Украинизация южной и западной Руси От редакции: Публикуя статьи ТЕРЕХА и ВАВРИКА, мы хотели обратить внимание российского русского читателя на страницу истории, почти совершенно у нас неизвестную, способную шокировать неподготовленный рассудок. Ибо из осмысления ее следует, что в нашем просвещеннейшем столетии исчезла целая популяция русского народа, веками обживавшая свою историческую родину - прекрасную Галицко-русскую землю. Там, где сегодня мы видим эпицентр украинского этногенеза, где правит бал украинский национализм в самых крайних его проявлениях, откуда летят отравленные стрелы самой оголтелой русофобии, - там относительно недавно, всего каких-нибудь 80-90 лет назад был центр москвофильства и русского возрождения на Украине! Только сопоставив эти факты, начинаешь догадываться о масштабах физического и духовного истребления и насилия, совершенного над русскими людьми в их исконном родном краю. Между тем, для абсолютного большинства даже образованных, интеллигентных русских людей такое известие наверняка явится неожиданностью. - Но неужели это возможно: чтобы народ потерял часть самого себя - и немалую, активную, существенную часть! - и даже не заметил этого?! - задаст читатель естественный вопрос. И, поскольку ответ приходится дать однозначно положительный, то напрашивается новый, еще более неутешительный вывод. А именно: насилие, физическое и духовное, совершенное над русским народом в самой России, было так беспрецедентно, чудовищно велико, что привело, как выражаются психиатры, к запредельному торможению (к утрате способности воспринимать происходящее с самим собой) и к амнезии - потере памяти. В таком состоянии человеку можно ампутировать что угодно: он не заметит, а если и заметит, то не воспротивится. Юго-западная периферия русской ойкумены оказалась отсечена от русского материка, но это обернулось частным, истинно периферийным эпизодом на фоне общей русской катастрофы. Ныне мы возвращаем себе историческую память, выходим из состояния скорбного бесчувствия. Нанесенные нам раны вновь начинают болеть и кровоточить. Воздаяние! - таков сегодня наш девиз. Мы должны ныне и присно знать и помнить правду об уничтожении русской нации в ХХ веке, о геноциде не менее ужасном, чем пресловутый Холокост. Ни один эпизод русской трагедии не имеет права на забвение. Тем более такой страшный, как Талергоф - одно из величайших преступлений против человечности. Австрийско-мазепинские деяния ждут своего Нюрнберга. Талергоф: Замолчанный геноцид. Национальная газета 4-5(16-17) 1998г. http://lindex-ru.org/Est/3060/21.htm 1 августа 1914г. (все даты по новому стилю) Германия объявила войну России. И тотчас же началась кампания беспощадного террора против русского населения Галичины, против всех, кого только можно было заподозрить в симпатиях к России. Тюрьмы наполнились заключенными, край - виселицами. Интенсивно заработали военно-полевые суды. Период Первой мировой войны, вероятно, самый тяжкий период в истории русского движения в Галичине. Это период массового, физического уничтожения русских галичан, казней, издевательств, насилий. Были созданы концлагеря, концлагерь в Штирии Талергоф, предшественник гитлеровских лагерей стал символом этого страшного времени. Страшного не только насилиями, чинимыми австрийской администрацией и военщиной над ни в чем не повинными законопослушными мирными жителями, но и тем, что беспощадными врагами русских галичан были свои же, галичане украинского направления, которые готовили заранее списки неблагонадежных [127, вып.2, с.21], по доносам которых хватали невинных [напр., см.127, вып.1, с.142, 143, 148 и мн.др.]. - В самом начале этой войны, - пишет И.И. Терех, - австрийские власти арестуют почти всю русскую интеллигенцию Галичины и тысячи передовых крестьян по спискам, вперед заготовленным и переданным административным и военным властям украинофилами, сельскими учителями и попиками [129, с.8]. Нина Магометхановна Пашаева. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX вв. Гос. публ. ист. б-ка России. М., 2001. 201с. http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_146.htm http://www.twirpx.com/file/240368/ 4.4Мб Н.М. Пашаева. Первая мировая война. Талергоф http://kirsoft.com.ru/mir/KSNews_148.htm Говоря о страшном и кровавом лихолетье 1914 года, надо постоянно помнить, что тогда огнем и мечем решался незаконченный поединок двух рас, славянской и германской. Первую возглавляла Россия, вторую Германия. Приготовления обеих сторон к окончательной расправе были далеко не равны. Ослабленная японской войной Россия еще не залечила своих глубоких ран, не пополнила своих убытков и утрат на суше и на море. Германия, напротив, с удивительной энергией подготавливалась к решительной битве. Не уступала ей равно же и Австро-Венгрия, которая примкнула плечом к плечу к превосходству германских военных сил и к расправе с Сербией и Россией. Ввиду того, что монархия Габсбургов состояла из славян, немцев и мадьяр, венское правительство старалось вносить споры, заколоты, национальные, вероисповедные и партийные замешательства в славянские народы. Частично ему это удалось при помощи денег, хорошо оплачиваемых мест и щедрых обещаний. Таким образом, руководящий слой галицкого народа, в начале более-менее однородный, со временем разбился на два лагеря. Галицко-русский лагерь, стоя нерушимо на славянской основе, неустанно братался с родственными славянскими народами, радовался их успехам, печалился их неудачам и спорам между собою и всю свою жизненную энергию обращал против германской расы и ее нечестивых методов борьбы с соседями. Поэтому вполне понятно, что Австрия, во главе с немецкой династией Габсбургов, старалась всеми силами задавить эту часть галицкой интеллигенции и приостановить ее влияние на народные массы. Второй лагерь галицкой интеллигенции, взлелеянный венской няней, пошел, отбросив свое славянское родство, наотмашь и наобум, с врагами Славянства и своего родного народа; он проникся ненавистью к братским народам, позаимствовал от германцев методы беспощадного топтания прав славянских племен и даже с оружием в руках устилал трупами своих братьев родную землю. Этот лагерь стал любимцем Австрии и остался ее наймитом до самого развала; даже немцы и мадьяры отошли в сторону, одни галицкие украинцы слепо стояли при Австрии. Каждый человек должен знать историю своего народа В то время, когда славяно-русский табор считал своим священным долгом беречь и отстаивать историческое имя своих предков, имя Руси, озаряющее на протяжении долгих столетий хижины многомиллионного русского народа, лагерь германофильского направления, к большому удивлению самих врагов Славянства, с легким сердцем отказался от своего исторического русского имени, забросал его насмешками и грязью, заменил его областным в Прикарпатье чуждым понятием Украина и вместе с немцами принялся всех и все, что носило печать Руси, преследовать и уничтожать. Это разделение становилось все шире и глубже, и неминуемо должен был произойти разрыв. С внезапным взрывом войны славянского мира с германским миром разыгрались сцены, о которых одно воспоминание заставляет стынуть кровь в жилах... Талергоф (нем. Interniertenlager Thalerhof, 4 сентября 1914 - 10 мая 1917) - концентрационный лагерь, созданный властями Австро-Венгерской империи в первые дни Первой мировой войны. Располагался в песчаной долине у подножия Альп, возле Граца, главного города провинции Штирия. Один из первых концентрационных лагерей в мировой истории XX века, первый в Европе. Сюда были депортированы жители Галиции и Буковины, симпатизирующие или предположительно симпатизирующие России, высланные из Галиции по заявлениям поляков и украинофилов. Всего через Талергоф с 4 сентября 1914 года до 10 мая 1917 года прошло не менее 20 тысяч пророссийски настроенных галичан и буковинцев, только в первые полтора года погибло около 3 тысяч заключённых. Первый транспорт в составе 2000 человек обоего пола прибыл 4 сентября 1914 года из Львова. Четверо суток держали людей под открытым небом, окружив узников живым кольцом жандармов и солдат. Заключенными были, по свидетельству священника Феодора Мерены, пережившего Талергоф, - люди разных сословий и возрастов. Были там священники, прелаты, адвокаты, судьи, доктора, преподаватели, частные и государственные чиновники, учителя, крестьяне, мещане, псаломщики, писатели, студенты, актеры, военные судьи, военные священники -, все русские галичане, за исключением незначительного процента румын, цыган, евреев, поляков, мазепинцев и 3 блудниц из Перемышля...По возрасту Талергофская публика была также весьма разнообразна, начиная почти столетними стариками (прелат Дольницкий 94 л.) и кончая грудными младенцами. В отхожие места интернированные сопровождались конвоем. Не было тут различия между мужчинами и женщинами. Естественные потребности отправлялись по команде, а не успевших справляться прокалывали штыками... В.Р. Ваврик. Терезин и Талергоф http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/church/terezin.shtml ...Уже 1 авг. 1914 года начались аресты русских интеллигентов. Всех влекли из одной тюрьмы в другую, наконец одних заключили в Талергоф, других передали военным судам, a только немногих конфиновано в западных провинциях бывшей австрийской монархии. За интеллигенциею пришла очередь и на русских мещан и крестьян, которых также арестовали в громадном числе, и то по большей части на основании доносов. Многие злые люди считали надоспевшую ужасную пору желанною, чтобы разсчитаться со своими противниками, из-за каких бы то ни было причин, преимущественно чисто личных. Довольно было только указать жандарму или солдату на кого-то пальцем, и он нашелся уже сейчас в тюрьме, если не под виселицею. Жандармам, по большей части с очень скудным школьным образованием, предоставлено было решать на счет лояльности и благонадежности русского народа. Команды снабдили их почти неограниченными полномочиями, они ими и воспользовались. Некоторые из них, как Евгений Кляпа и Дрешер, окружили себя целым штабом конфидентов и денунциянтов и многих неповинных, не исключая даже женщин и детей, повесили. К аресту и к судебным приговорам причинились особенно евреи своими ложными доносами. A надо заметить, что евреи считались во все время войны патентованными австрийскими патриотами. Замечательно, что одновременно с арестами русской интеллигенции жандармы пускали в ход вздорные и тенденциозные вести, вероятно, чтобы этими сплетнями успокоить народ насчет производимых поголовных арестов, с другой же стороны и поддержать в народ воинственный дух. Так, об одном арестованном разсказывали жандармы и их сателиты, будто бы у него найдены в стене или под иконою военные планы, другого будто бы схвачено при черчении таких же, у третьего будто бы найдено под полом боченка с росс. империалами, у четвертого - тайный телефон, бомбы, гранаты, пятого будто бы схвачено при взрыв моста или телеграфических проводов. Удивительно, что все эти слухи появлялись одновременно и разнозвучно в различных местах по точно выработанному плану... Талергофский альманах. Пропамятная книга австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато-русским народом во время всемирной войны 1914-1917гг. Выпуск второй. Львов, 1925. Издание Талергофского Комитета (Не вношу никаких изменений. Подаю то, что было собрано Комитетом, и продолжаю их работу. Разумеется, что весь материал, который уже появился и в будущем появится, не отвечает строгой системе распределения; это сделает будущий труженник, изследователь-историк горя карпато-русского народа. Задача современных издателей заключалась и заключается в собрании всего того, что еще уцелело в памяти самих мучеников и очевидцев неслыханного в мире террора. В.Р. Ваврик) http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_709.htm Украинизация южной и западной Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_781.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_782.htm
Ять: Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Терезин часто мне снится мертвецкой, наполненной сырым, удушливым воздухом, a Талергоф является в виде змея, который, как когда-то Лаокоона с его детьми, окутал своим упругим телом пропадающую в муках массу людей. - В. Ваврик. Львов, 25.IX. 1930. Талергофский альманах. вып.4 В моей домашней библиотеке есть все выпуски "Талергофского альманаха", собранные в книгу "Военные преступления Габсбургской монархии 1914—1917гг." и переизданные в Соединенных Штатах к 50-летию трагедии. Ее опубликовал активист карпатско-русского движения Петр Гардый, посвятивший ее погибшему в Талергофе священнику Олимпию Полянскому из села Юровцы Сяноцкого уезда и "всем убитым, замученным и пострадавшим от австро-венгерского террора во время Первой Мировой Войны". Я купил эту книгу на интернет-аукционе — толстенный том, не уступающий по объему Библии. Каждая страница пропитана страданием и кровью. "Вот видите, на этих деревьях перед окнами висели заподозренные в "русофильстве". Так прямо на деревьях вешали. Сутки повисят, снимут — и других на них же вешают…А шпионов развели австрийские власти массу. На заборах, стенах — всюду висели объявления с расценками: за учителя — столько-то, за священника — столько-то, за крестьянина цена ниже и т.д. И достаточно было одного голословного доноса, чтобы несчастного схватили и бросили в тюрьму либо придали казни", — такими картинами переполнен "Талергофский альманах"... Истории от Олеся Бузины. Забытый геноцид русских в Украине. 7 августа 2009г. https://buzina.org/povtorenie/2220-zabytyi-genocide.html Предисловие: Собранные в этой книге материалы, документы и показания свидетелей, являются веским обвинительным актом в отношении бывших государственных руководителей, политиков и военачальников Австро-Венгрии, периода I-ой Мировой Войны, как и непосредственных преступников — офицеров, солдат и жандармов. Военные преступники никогда и никем не были судимые. Над виновниками и вдохновителями преступлений никогда не состоялся суд наподобие Международного Суда в Ньюрнберге, после II-ой Мировой Войны. Следовательно — об этих преступлениях общественность мира почти ничего не знает. Ознакомившись с содержанием этой книги, приходим к выводу, что за 25 лет до гитлеровских преступлений, совершались подобные преступления австро-венгерской администрацией, военщиной и жандармами. Злодеяния совершались над мирным населением края бывшего в то время составной частью Австро-Венгрии. Совершались эти преступления в отношении только той части населения, которая называла себя: Русинами, Руснаками или Русскими, и являлась автохтонным населением родной земли! Пусть эта книга, посвященная памяти десятков тысяч убитых и замученных неповинных людей, разъяснит многим, что предвестником Освенцима, (Аушвица), Дахау, Треблинки, и сотен лагерей смерти в гитлеровской Германии, были концентрационные лагери: Талергоф, Терезин и другие в монархии Габсбургов, под владичеством Франц-Иосифа I-го. Пусть эта книга разъяснит многим, что систематическим, усовершенствованным методам убийств в гитлеровских концлагерях, предшествовали хаотические, зверские расправы по селам и городам б. Габсбургской монархии. Пусть эта книга напомнит о том, что было время, когда сыновья брошены были на фронт воевать и защищать престол монарха тогда, как над их родителями и родными совершались насилия и убийства, в имени того же монарха - Петр. С. Гардый. Военные преступления Габсбургской монархии 1914-1917гг. Галицкая Голгофа. Trumbull, Conn., U.S.A. 1964г., 773c. Предисловие к первому выпуску Предлагая благосклонному читателю первую книгу о страданиях русского народа Прикарпатья во время мирового пожара, мы должны предупредить его, что в этой книге будет отведено место только тому историческому материалу, который в воображении читателя должен нарисовать яркую и полную картину австро-мадьярского террора, творившегося над русским народом у него дома, в Галичине, Буковине и Угорской Руси, в самом начале великой войны, в 1914 году. Введем его пока в тот первый период войны, который в отношении Галичины ознаменовался поcпешным отходом австро-мадьярских войск за р. Сян, и дальше за Дунаец. Делаем это по следующим соображениям. Одним из самых важных побуждающих обстоятельств является то, что этот период, хотя и связан во многих случаях органически с понятием концентрационных лагерей для русских людей в глубине Австрии, в общей сложности всех тяжелых явлений безпощадной кровавой расправы и при той безмятежной широте мучительной картины нечеловеческого издевательства и политического террора над неповинным русским народом, несравненно грандиознее и ярче в истории обширнейшей мартирологии карпаторусского народа во время войны, чем самые ужасные минуты страданий десятков тысяч русских во всех концентрационных австрийских лагерях. Талергоф, Терезин, Вена и другие места заключения русских страдальцев — это все-таки известная система террора, в них были определенные условия, была своя форма, одним словом — все то, что легче дается формально установить и определить. Ибо одно указание на характерные явления, с особенной яркостью выделявшиеся на фоне мученической жизни заключенных, дает уже представление о целом комплекс тех факторов, благодаря которым приходилось страдать талергофцам или терезинцам физически и нравственно. А наоборот, весь ужас и мучения, перенесенные русским населением в Австро-Венгрии, главным образом, на первых порах войны, т.е. до момента вытеcнeния русской армией австро-мадьярских вoйcк за Дунаец и по ту сторону Карпатского хребта, не имели предела: это была сплошная полоса неразборчивого в средствах, безсистемного террора, через которую прошло поголовно все русское население Прикарпатья. Черная гроза военного и административного австро-мадьярского террора, клокотавшая над русским населением в Галичине, Буковине и Угорской Руси в этот первый период войны, была настолько свирепа, что вполне подтвердила то мнение, какое постепенно стало утверждаться за испытавшими первые ее приступы, a затем очутившимися в концентрационных лагерях в глубине Aвстрии, как о более счастливых. Слишком велики и безконечно жестоки были страдания карпато-россов в этот первый периoд войны на их-же прадедовской земле, у них-же дома. На них мы должны остановиться ближе. Это тем более необходимо, что с каждым годом, отделяющим наши дни от того жестокого в истории русского народа времени, память о нем начинает тускнеть и затираться в народном сознании. А к тому-же, в то время, как о ужасах концентрационных лагерей писалось сравнительно много в начале войны в русской, швейцарской, итальянской, французской и даже немецкой (coциaлистической) печати, а после войны появились более или менее обстоятельные сведения в галицко-русских и американских печатных изданиях, — о австро-мадьярских зверствах над неповинным ни в чем русским населением, находившимся под властью Австрии, совершаемых на местах, писалось очень мало и к тому-же случайно, отрывочно, а главное — противоречиво. Все те случайные сведения об этом жестоком периоде, какие попадали в печать, не могли претендовать на полноту и элементарную безпристрастность именно потому, что были современными и писались в исключительно болезненных общественных условиях, в обстановке непосредственного военного фронта. Современные газеты сплошь и рядом пестрели по поводу каждого отдельного случая этой разнузданной расправы сведениями беззастенчиво тенденциoзногo характера. Этой преступной крайностью грешила, за редкими исключениями особенно галицкая польская и „украинская" печать. В ней вы напрасно будете искать выражения хотя-бы косвенного порицания массовым явлениям безцеремонной и безпощадной, без суда и без следствия, кровавой казни наших крестьян за то только, что они имели несчастье быть застигнутыми мадьярским или немецким (австрийским) полевым патрулем в поле или в лесу и при допросе офицера-мадьяра или немца, непонимающего совершенно русского языка, пролепетали фатальную фразу, что они всего только "бедные руссины"! А что после этого говорить о таких случаях, когда перед подобными "судьями", по доносу в большинстве случаев жалкого „людця"-мазепинца, целые села обвинялись в откpытом "pyccoфильстве"? He редко кончались oни несколькими разстрелами, а в лучшем случае сожжением села. Широкая публика об этом не могла знать подробно в те знойные дни всеобщего военного угара, а еще меньше она знает сейчас. И поэтому ясно сказывается именно та необходимость, чтобы раньше, чем писать об ужасах Талергофа, и на эту кровавую полосу страданий русского народа у подножья родных Карпат бросить больше света и попристальнее взглянуть на нее. Она настолько выразительна и, пожалуй, исключительна в истории недавней военной мартирологии Европы, что было-бы заметным упущением с нашей стороны не остановиться на ней ближе в отдельнoй первой книжке, не указать на то, что нe только предварило Taлepгoф и ему сопутствовало, но было куда ужаcнеe Талергофа. Об этом и будет говорить предлагаемая первая часть „Талергофского Альманаха". В этой книге читатель найдет разнородный материал, правдиво и рельефно рисующий грозную картину страданий Галицкой и Буковинской Руси, и сложившийся из политико-общественных очерков, статей, отрывков из дневников разных лиц и, наконец, из беллетристических разсказов и стихотворений, написанных на фоне переживаний обездоленного народа в первом период войны. От его внимания не ускользнет тоже явное указаниe на то, кто из соседей и даже родных братьев сознательно прилагал свою руку к этому страшному преступлению австрийских немцев и мaдьяр над нашим народом. И только в последующих выпусках „Талергофского Альманаха" будем постепенно знакомить нашего читателя с дальнейшей историей жестокого мучения окраинной, Карпатской Руси, со всеми ее подробностями; посвятим серьзное внимание непрекращавшемуся ужасу над русским народом и в других периодах войны, как тоже на чужбине, вдали от родных Карпат, вдали от прадедовской земли. В них мы отведем достаточное место описанию мученического заточения сознательнейшей части карпато-русского народа в Taлepгoфе, Терезин и др. концентрационных лагерях в глубине Австро-Венгрии и в то-же время в отдельном выпуск постараемся вернуться к тому жуткому австро-венгерскому террору, какой с половины 1915 года, после отхода русских войск из пределов Карпатской Руси за р. Збруч и Стырь, с новым ожесточением бушевал повсеместно в русской Галичине и Буковине. Принимаясь за работу над составлением „Талергофского Альманаха", мы здесь в общих чертах указали на порядок и схему нашего труда. Из этого читатель видит, что в нем не об одном Талертофе будет речь. Наша задача значительно шире и многостороннее. Почему и название нашей книги о страданиях карпато-русского народа во время великой мировой войны является лишь символическим, относительным. Оно заимствовано из одной лишь частности мартирологии нашего народа, по своей яркости оказавшейся до известной степени отличительным послевоенным внешним признаком для русского национального движения в Прикарпатьи. Характерная частность, указанная в заглавном месте нашей книги, должна быть глубокомысленным идейным символом для общей картины, рисуемой нами в отдельных выпусках "Альманаха". Никто не скажет, что наша задача легка. Она и тяжела, и глубокоответственна. Здесь мы должны охватить и передать отдельные и знаменательные явления этого жуткого для нашего народа времени и из обилия тысячных случаев безчеловечного насилия соткать верную и яркую памятную картину того, как страдал карпато-русский народ во время войны, под игом б. Австро-Венгрии. Наша задача тяжела еще потому, что она прежде всего ответственна, как перед лучшим будущим нашего народа, так тем более перед великой памятью его мученического героизма, проявленного им в неравной борьбе с безпощадным и сильным противником за свои особые права сознательной нации. Это обстоятельство и требует от нас, чтобы составленная нами мартирология карпато-россов была в тоже время и книгой глубокого национального воcпитaния будущих поколений нашего народа. В заключение необходимо заметить, что фактический материал, собранный в настоящей книге далеко еще не полный и не исчерпывающий вполне данную жуткую историческую картину, но в этом виноваты, с одной стороны, весьма скудные материальные средства, которыми располагала в данном отношении редакция, с другой-же — достойная сожаления инертность или запуганность самих участников и жертв данных исторических событий, не сознавших своей обязанности передать и запечатлеть их письменно для памяти грядущих поколений. Эти невольные упущения и изъяны будут пополняемы, в меру получения новых сведений и матepиалов, в дальнейших выпусках книги, в качеств особых приложений, а, может быть, даже в вид отдельных очерков и дополнений. Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.1-4, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1924-1932 http://www.antisys.ru/wpq/2016/09/20/гардый-п-с-военные-преступления-габсб/ http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/church/almanah1-x.shtml https://vk.com/doc399489626_448627015 вып.1 https://vk.com/doc399489626_448627043 вып.2 https://vk.com/doc399489626_448627083 вып.3 https://vk.com/doc399489626_448627109 вып.4 Украинизация южной и западной Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_781.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_782.htm
Ять: Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Три украинца-украинофила, повешенные австро-венгерскими солдатами осенью 1914г. Век назад австрийские власти уничтожили большую часть западных украинцев-русофилов. Первые ассоциации, возникающие сейчас при слове «Галичина», — это дивизия СС, Степан Бандера и анекдот про вуйка и смереку. Но ведь так было не всегда! Галичина — это еще и порвавший папскую буллу князь Роман, Львовское братство, для которого издавал букварь первопечатник Иван Федоров, и полемист Иван Вышенский — Ярослав Галан XVII в., громивший в своих эпистолах пороки Римской курии. Мало кто помнит, что изначально Львов не только не был вотчиной греко-католицизма, но, наоборот, выступал последним рубежом обороны Восточной церкви. «После Брестского собора 1596 года, — писал Иван Франко, — только две южнорусские епархии, — Львовская и Перемышльская, остались в православии. Только со времени реорганизации православной митрополии в Киеве православие начало подниматься и в других епархиях, начало отнимать у унии захваченные ею церкви...Но римская иерархия зорко следила за каждым шагом, который делало православие, стараясь парализовать успехи его. С разных сторон, систематически и неусыпно, велись подкопы под православие; воспитание юношества, фанатизирующие толпу иезуитские проповеди, печатные и рукописные памфлеты и пасквили и в конце концов протекция могущественных панов, распоряжения правительства, все пускалось в дело, все должно было служить одной цели». Когда в 1891г. Великий Каменяр на чистейшем русском языке писал эти строки в статье «Иосиф Шумлянский — последний православный епископ Львовский», в этой циничной политике все оставалось по-старому. Разве что владычество Польши сменила австрийская оккупация. Но методы сохранились. Более того! Приобрели изощренность и современный техницизм. Описывая для журнала «Киевская старина» перипетии национально-религиозной борьбы XVII в., Иван Яковлевич даже не подозревал, что еще при жизни станет свидетелем самого жестокого акта этой драмы, — систематического уничтожения австрийцами в 1914—1917гг. «москвофилов» — тех галичан, которые проявляли симпатии к России. Названия концентрационных лагерей Талергоф и Терезин, где была проведена эта акция, должны были бы стать для украинского массового сознания такими же знаковыми, как Майданек — для евреев. Но в современной Украине вы не встретите их нигде. Ни в энциклопедиях, ни в учебниках. Они не вписываются в распропагандированный нашей беспринципной властью миф о «цивилизованной Европе». «Разве Запад может быть другим?» — считает она. А вот, поди ж ты, еще как может! Кладбище украинцев, погибших а лагере Терезин в 1914—1917гг. Накануне Первой мировой войны Австрия, с конца XVIII в. «просвещавшая» земли нынешней Западной Украины, довела тут принцип «разделяй и властвуй» до совершенства. Поляков науськивали на украинцев. Украинцев — на поляков. Венгров — на тех и других. Кроме того, считалось весьма разумным, с точки зрения высших государственных интересов империи Габсбургов, еще и разжигать рознь между различными течениями внутри украинства. Одной рукой выдавались государственные субсидии на развитие научного общества им. Шевченко во главе с профессором Грушевским — за то, что труды его носили яркую антирусскую направленность. Другой ставился на полицейский учет всякий, кто проявлял хоть малейшие пророссийские симпатии. Задолго до ировой войны австрийская жандармерия вела подробные списки «неблагонадежных в политическом отношении». Делалось это в стиле того неподражаемого бюрократического идиотизма, который блестяще описан в «Бравом солдате Швейке». В специальные таблицы наряду с именами подозреваемых, их семейным положением и родом занятий в графу 8 заносились «более подробные сведения» о неблагонадежности или подозрительности». Такими «преступлениями» были: «ездит в Россию», «агитатор кандидатуры Маркова (лидера москвофильской партии. — О. Б.) в парламент» или просто «русофил». В следующей графе рекомендовалось, как поступить с данным лицом, если Австрия начнет даже не войну, а просто мобилизацию. Например: «Пристально следить, в случае чего — арестовать». Или: «Выслать в глубь страны». Легко заметить, что карать намеревались даже не за поступки, а за взгляды и симпатии — вещи, трудно поддающиеся однозначному толкованию. Арест считался самым надежным средством. Стоило 1 августа 1914г. разразиться Мировой войне, как в одном Львове сразу было заключено около 2000 украинцев-москвофилов. Арестантов оказалось так много, что ими битком набили сразу три тюрьмы! Городскую. Местного уголовного суда. И так называемый «полицейский арестный дом». Озабоченный «перенаселением» президиум императорско-королевской дирекции полиции во Львове даже ходатайствовал перед наместником Галиции поскорее вывезти «опасный элемент» внутрь страны «ввиду недостатка места» и «возмущения тех заключенных, которые уже теперь высказывают громкие угрозы, что они, мол, посчитаются». Согласно ближайшей к описываемым событиям переписи 1900г. во Львове насчитывалось 84 тыс. поляков, 45 тыс. евреев и только около 34 тыс. украинцев. Последние были самой малочисленной этнической общиной города, если не считать немцев. А теперь представьте шок, когда одним махом арестовывают шесть процентов украинцев города! Какими бы ужасами ни запугивали себя гении австрийской контрразведки, но не могла такая уйма народу оказаться русскими шпионами! Во-первых, в петербургском генеральном штабе просто не хватило бы денег для их подкупа. Во-вторых, столько секретных агентов и не нужно! Достаточно было завербовать несколько железнодорожников на станции, чтобы отслеживать маршруты движения воинских эшелонов, и двух-трех офицеров львовского гарнизона — желательно с безупречной немецкой родословной. Тогда что это было? Геноцид? Да! Геноцид! Другого определения не подберешь. И это доказывает еще одна перепись, уже польская, 1931 года. Согласно ее данным с начала века количество поляков во Львове выросло более чем вдвое — до 198 тыс. Евреев — на 66% (45 тыс.). И только украинцев после всех «демографических» взрывов осталось почти столько же, сколько было в 1900 г., — 35 тыс. 173 чел. Последствия австрийской зачистки налицо! Сегодня один из западноукраинских писателей, Юрий Андрухович, проживающий в Берлине, любит порассуждать о доброй «бабці Австрії», якобы обожавшей своих украинских «внучат». Ну и бабуся! Просто кровавая маньячка какая-то! А как она действовала, рассказывают скупые архивные свидетельства. Комендант города Львова в 1915г. генерал-майор Римль в рапорте главнокомандующему указал: «Проявляющиеся часто взгляды на партии и лица («умеренный русофил») принадлежат к области сказок; мое мнение подсказывает мне, что все «русофилы» являются радикальными и что следует их беспощадно уничтожать». Проблема заключалась только в том, что русофила очень трудно было отличить от самого обычного аполитичного украинца. Особенно рядовому австрийскому военнослужащему. Армия Австрии состояла из немецких, венгерских, чешских, польских, хорватских частей. Ее солдаты плохо понимали друг друга и окружающее население. Наверное, Франц Кафка с его «Процессом» и «Замком» мог родиться только в такой стране. Но в 1914г. кафкианской была не литература, а сам жизнь. В местечке Новые Стрелиски солдаты закололи Григория Вовка, стоявшего в своем саду и смотревшего на проходившие австрийские войска. Труп убитого палачи внесли в хату, которую тут же сожгли. В селе Бортники жандармы арестовали и увели четырех десятилетних мальчиков за то, что они смотрели на проезжавший поезд, — наверное, любопытные мальцы тоже показались «русскими шпионами». Священник Григорий Качала вспоминал, как его допрашивали во львовской тюрьме: следователь «бросался на меня с кулаками, угрожая смертью и стараясь страхом заставить меня признаться, что я занимался пропагандой православия; но, получив от меня в десятый раз ответ, что я никакой пропагандой вообще не занимался, а только однажды прочел в церкви послание митрополита Шептицкого о православии без всяких комментариев, — он распорядился отвести меня обратно в камеру». Еще одного подозреваемого, 74-летнего старика Михаила Зверка, взяли под стражу по доносу односельчанина за то, что он читал газету «Русское слово». «Из Львова в Талергоф, — рассказывал он, — ехали мы с понедельника до пятницы. В вагонах, рассчитанных на шесть лошадей или же сорок человек, находилось по 80 и более людей. Невозможная жара и страшно спертый воздух в вагонах без окон, казалось, убьет нас, пока доедем к месту назначения, в Талергофский ад. Физические мучения, которым нас подвергали австрийские власти в начале нашего ареста, были злонамеренны. Чтобы усилить их, нам никоим образом не разрешалось слазить с вагона, дверь была наглухо заперта, даже естественные надобности приходилось удовлетворять в вагоне». Конечным пунктом следования для большинства заключенных был концентрационный лагерь в австрийском городке Талергоф. Перед войной эта местность, окруженная со всех сторон Альпами, была никому не известна. Но с осени 1914-го она приобрела мрачную славу. Первый эшелон с арестантами прибыл сюда 4 сентября. Их размещали в бараках, где не было ничего, кроме нар. Места не хватало. Сразу после прибытия гнали в баню. Во дворе приказывали раздеться, одежду отдавали на дезинфекцию. После купания ее выдачи ждали на морозе часами. Впрочем, от дезинфекции не было никакой пользы. Она казалась изощренным издевательством. Солому на нарах меняли очень редко — вся она кишела насекомыми. Конвоиры состояли в основном из уроженцев Боснии. Назначая на работы, лагерная администрация заставляла руками собирать лошадиный навоз. Этой повинности не мог избежать ни крестьянин, ни интеллигент, ни священник. Курить и читать строго запрещалось. В декабре среди заключенных вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Ее причиной было то, что в один из самых холодных дней охрана решила вымыть в бане пятьсот человек. Половина их сразу же простудилась. Но несмотря на болезнь, народ продолжали гнать на работы. К вечеру все возвращались мокрые и усталые, а под утро многие не могли встать. Каждый день уносил тридцать-сорок жертв. Эпидемия свирепствовала до марта 1915г. К этому времени из 7 тыс. заключенных умерло 1350 чел. Талергофский рацион состоял из пятой части армейской хлебной порции на весь день. Утром получали отвар из фасоли, в полдень — такую же похлебку из свеклы. Иногда — соленую репу и кусок селедки. Посуду не выдавали. Каждый обходился как мог. Делал углубление в куске хлеба и наливал туда жидкость или, отбив у бутылки горлышко, использовал ее вместо котелка. Большинство оставалось вообще без обеда. Узники теряли физические силы, болели цингой. Многие, спасаясь от голодной смерти, попрошайничали — во время раздачи обеда перед бараками интеллигенции собирались крестьяне с просьбой уступить порцию, так как семьи более обеспеченных арестантов высылали своим родственникам посылки. Но по дороге из Галичины в Талергоф съестные припасы от долгой транспортировки часто портились, а то и вовсе пропадали. Тот, кто мог работать, имел какой-то шанс выжить. Но заболевшие были обречены на верную смерть. Кроме общей тюрьмы, существовали еще и одиночные камеры. Галичанин, имевший несчастье назвать себя русским или сказать, что русский — его родной язык, попадал именно сюда. Боснийцы-конвоиры первым делом избивали его. А одному доктору постовой просто проколол штыком ногу в двух местах. В одиночке заключенному было запрещено даже смотреть через окошко — охранники тут же начинали колоть его штыком в лицо. Есть тут давали так мало, что выжить можно было только чудом. Развлекаясь, лагерная администрация придумала еще одно истязание — подвешивание. Во дворе установили столбы. К ним на веревках, пропущенных под руками, цепляли жертв. Каждый висел приблизительно по два часа. «И так сорок восемь человек поочередно висели на этих столбах свыше двух суток», — вспоминал инженер Чиж. Эту пытку прекратили только после многочисленных просьб родственников арестантов. Железнодорожный служащий из Станиславова (нынешний Ивано-Франковск) Илья Гошовский попал в концентрационный лагерь вместе с женой и двумя дочерьми. Он вспоминал свои первые дни тут: «Солдаты всячески изводили женщин. Они умышленно сопровождали их в отхожие места и, окружив со всех сторон, позволяли себе не поддающиеся печатанию выходки, доводившие женщин до слез и истерики. Некому было пожаловаться, ибо начальник стражи, капитан-немец, был хуже своих подчиненных. В тот же день солдаты закололи троих крестьян, не знавших немецкого языка, за неисполнение приказаний, и тут же их зарыли в общую яму». И все это происходило с людьми, которым даже не предъявили обвинение! Их только подозревали неизвестно в чем. Страшная все-таки вещь — потеря исторической памяти! Если вы спросите нынешнего галичанина о сталинских репрессиях, он радостно закивает головой, но ничего не вспомнит о Талергофе. Так, словно его и ни было. Между тем, листая списки жертв австрийского террора 1914—1917 гг., я встречал имена земляков и как минимум однофамильцев некоторых известных ныне выходцев из Галичины. Читает на «5-м канале» новости телеведущий Евгений Глебовицкий, приехавший в Киев из Львова. А в Талергофе было полно Глебовицких. И Григорий — судья. И Николай — депутат австрийского парламента. И Павел — священник. Редактирует интернет-издание «Украинская правда» Алена Притула. А в списке «политически неблагонадежных», составленном австрийской жандармерией Жолквы, значится Кирило Притула — отец четырех детей, «радикальный русофил и агитатор», ездивший в Россию. И еще один Притула — почтальон, повешенный австрийцами в селе Залучье Снятынского уезда. Замечательные книжки пишет львовский писатель Юрий Винничук. И среди репрессированных в 1914 г. находим имя издателя и прапорщика запаса Винничука, обвиненного в «государственной измене по отношению к Австро-Венгрии и русофильстве». Сначала он был заключен во Львове, а потом два года кочевал по тюрьмам Мукачева, Колошвара и Будапешта, пока в мае 1916г. его не освободили после прекращения следствия. Между прочим, поводом для ареста послужил донос некоего «Комитета украинских офицеров» во главе с паном Мыгайлюком — преподавателем гимназии в Черновцах. А Зваричей сколько! И гимназист Евстафий из Сулимова, сидевший в Талергофе. И Кирилл — попавший туда же по абсурдному обвинению в «стремлении отравить воду для расквартированных в Журавне мадьярских частей». И крестьянин Матвей из Дубравки, предположивший, что «русские войска могут дойти и до Жидачевского уезда». После доноса односельчанина аналитик сразу очутился в тюрьме за точный прогноз. Милая Австрия с вальсами и опереттами, как же ты любила своих украинских подданных! Интересно, родственники и однофамильцы жертв помнят об этой «любви»? А если помнят, почему молчат? Олесь Бузина, опубликовано в газете «2000», от 11 ноября 2005 года http://www.buzina.org/povtorenie/1986-kontslager-dlia-nepravilnih-galichan.html 1042. ВИННИЧУК Алексей Григорьевич, уроженец с. Княжье (Снятын), арест. 21/8 1914 в Мостах Великих как прапорщик запаса. Военные тюрьмы: Львов, Мукачево, Бестерцы, Колошвар, Будапешт. Освобожден в мае 1916. После войны управитель издательства «Хутор» в Праге. ТА IV, 117 (справка с портр.). 1100. ВОВК Григорий, крест., Новые Стрелиска (Бобрка), заколот австрийскими солдатами в 1914 г., затем труп его сожжен с домом. ТА 1, 35. 3014. КАЧАЛА Григорий, р. 1887, свящ., Лисники (Бережаны), арест. 4/8 1914, Талергоф по мапрт 1915, затем конфинация в Граце до начала 1918 года. ЦГИА 1 с. 149 (В.850). ТА 1, 33-35; IV, 27,34,35,50,51,56,60,65,85. Альб. Др., К., Кор., Тр. «Слово Польске» за 15/8 1914 н./ 359. Ваврик: 25-летие галицко-русского мученичества» (в газ. «Рус. Голос» 1939 н. 175). «Рус. Голос» н.188/1939. Шематизм льв. аеп. на 1918, с. 173 (имя подано ошибочно «Андрей»). 1642. ГЛЕБОВИЦКИЙ Владимир Михайлович, р. 1867, свящ., Баковцы (Бобрка), арест. 6/8 1914, 28/8 транспорт Терезин. Талергоф. В Терезине был наказан одиночным заключением с 30/1 по 5/2 1915 за то, что бросил хлеб русским военнопленным. Составил альбом автографов заключенных с 246 подписями (цитируется «Гл»). Умер в Баковцах в 1928 г. Рел. 7/8 1914 № 171/пр. ЦГИА 1 с. 91 (место рождения: Славна). ЦГИА 1 с. 137 и 155 (с. 254) – продление интернирования. Альб. Км., Кр.,Ф. Зап. С.К.Захарчука. Шематизм льв. аеп. на 1918 г., с. 173. «Рус. Голос» за 15/4 1928 № 249, с. 8. Жолкевский, рукоп. 1643. ГЛЕБОВИЦКИЙ Григорий Александрович, р. 1874 в Поповцах (Броды), судья, Старый Самбор, арест. авг. 1914, Терезин и Талергоф. В Терезине организовал братскую кассу («Комитет помощи»). Из Талергофа призван в 1915г. в армию. Умер 1941г. ЦГИА 1 с. 49 (С. 497) – продление интернирования. ТА 1, 128; П, 123, 139 (снимок); Ш, 124. «Д1ло» за 21/8 1914 н.187. Альб. Гл., Кр. Николаевич К. (Пелехатый): Талергоф. Славянское пекло (в кн. Календарь о-ва им. М. Качковского на 1920 год, с. 93). Член ставропигийского Братства с 23/9 1935 (Временник 1936/1937, с.141.). Ваврик, На склоне гаснущих дней, рукоп. 1644. ГЛЕБОВИЦКИЙ Игнатий Александрович, р. 1866, свящ., член о-ва им. М.Качковского, Опорец (Сколье), арест. авг. 1914, был закован во время транспорта, Талергоф. Рел. 21/8 1914 н.298/пр. (отправлен в львовскую тюрьму). ЦГИА 1 с. 135 и 155 (В. 835) – продление интернирования. Альб. Км. Запрос деп. Стржибрного впарламенте. Шематизм льв. аеп. на 1918, с. 173. «Листок», 1910. Член Гал.-Рус. Матицы с 1901 года. 1645. ГЛЕБОВИЦКИЙ Николай Павлович доктор, р. 9/12 1876 в Черемхове, юрист, б. депутат венского парламента, писатель, публицист, член Междупарламентарного Союза Третейского Суда в Гааге, арест. авг. 1914 в Слободке Лесной (Коломыя). Тюрьмы: Коломыя, Шатмар-Немети, Мискольч. Талергоф. С февраля 1915 конфинирован в Пассайль (Штирия). В августе 1917 освобожден от конфинации. Умер 18/11 1918 от чахотки, нажитой в тюрьме. Член Гал.-Рус. Матицы с 1901 года. ЦГИА 1 с. 26 (Мискольч); ЦГИА 1 с.71 (В. 601) (конфинация. К.И.А. 6/8 1917 н.115408 (снятие конфинации)). ТА I, 76,78,141; IV, 5,6,7,12,19,27,32,33,34. Альб. Др., Кр. Запрос деп. Стржибрного в парламенте. Вестник Народного Дома, 1921 н.1, с.35. Биографические данные: «Славянские Известия», 1909 № 2. «Всеславянский Вопрос», 1908, № 2. «Дейчляндс-Эстэррейх-Унгарнс унд дер Швейц Гелертэ унд Кинстлер ин Ворт унд Бильд», 1909. Гануляк Гр.: Николай Павлович Глебовицкий – литературная характеристика (в кн. Временник на 1923 г.). Член Галицко-русской Матицы с 1901 года. Член правления «Галицко-русской Рады» в 1911 году. В 1907 избран в депутаты венского парламента, принадлежал вместе с младочешским депутатом доктором Крамаржем и словинским либералом Грибарем к основателям культурного всеславянского движения т. наз. «неославизма», которое началось поездкой названной выше «тройцы» в мае 1908 в Петербург и «Славянской неделей» там же. Его рассказы и очерки изданы «Галицко-русской Матицей», Львов, 1905; «Этюды и очерки», изданы автором, Львов, 1906. Его статьи, стихотворения и очерки печатались в многих галицко-русских изданиях. 1646. ГЛЕБОВИЦКИЙ Павел Авксентьевич, р. 1845, свящ., Слобода Лесная (Коломыя), арест. 18/8 1914, тюрьмы: Коломыя, Шатмар-Немети, Мискольч. Талергоф. С февраля 1915 конфинация в Пассайль (Штирия). Конфинация снята в 1917 году. Умер 9/2 1923 в Слободе Лесной. Член Гал.-рус. Матицы с 1902 года. ЦГИА 1 с. 26; ЦГИА 1 с. 142 и 162 (В. 600) – конфинация. ТА I с.76,78,141; II, 118; IV, 32,34. Альб. Кр. Запрос деп. Стржибрного в парламенте. Вестник Народного Дома, 1924, н.2, с.51. Член «Русского Народного Дома» и «Галицко-русской Матицы» с 1902 года. 2700. ЗВАРИЧ Евстахий Пр., гимназист 4-го кл. жолковской гимназии, Сулимов (Жолква), арест. ваг. 1914 вместе с Богданом Сав. Кмицикевичем (см.) и Иваном Демковым (см.) австрийским офицером в Жидятычах на возвратном пути из Жолквы, куда носили белье арестованному свящ. Савину Кмицикевичу (см.); этот офицер избил их и в кандалах отправил во Львов, приняв найденную у них банку с карлсбадской солью за динамит. Они из Талергофа были отправлены в военный суд в Граце, где были оправданы и обратно заключены в Талергое. Евстахий Зварич был вторично передан военному суду на донос эксжандарма Добрянского-Демковича (после призыва его в армию) вместе с И.А. Васютой, Иосифом Кебузом и М. Гуком (см.) и приговорен к 1-месячному заключению, но после пересмотра дела оправдан. ТА I, 57; III, 37. Альб. Км., Кор. 2701. ЗВАРИЧ Кирилл Саввич, р. 27/7 1884, крест., Дубравка (Жидачев), арест. 19/8 1914, 12/9 отправлен с транспортом на Вадовицы в Талергоф. Умер 4/2 1964 г. Реляция староства 29/8 1914 н.416/пр. (определен как опасный для государства русофильский агитатор). ЦГИА 1 с.23. ТА II, 24. Сообщ. Ос. Слюзара. Собственное его сообщение и его зятя Ивана Асафатовича Сороки. Автор стихов про Талергоф. 2702. ЗВАРИЧ Матвей, 60 л., крест., Дубравка (Жидачев), арест. авг. 1914, донесен мазепинцем Даниилом Мудрым и после недельного заключения в Жидачеве освобожден. Реляция староства 14/8 1914 № 276 – назван опасным для государства русофильским агитатором. 2703. ЗВАРИЧ Михаил, 42 г., крест., Станимир (?) (Перемышляны), арест. 1914, умер в Талергофе 19/1 1915 от сердечной болезни, могила н.400. Офиц. спис.; спис. М. поз. 403. 4835. МАРКОВ Дмитрий Андреевич, д-р, р. 24/10 1864 в Грушеве (Дрогобыч), б. свящ., доктор юридических наук, депутат венского парламента, видный общественный деятель и публицист (литературный псевдоним "Дамов"), Львов, арестован ночью с 30-го на 31-ое июля 1914 в Перемышле, переведен в венскую гарнизонную тюрьму и как подсудимый в 1-ом венском политическом процессе о государственной измене, названном его именем и тов. 21/6–21/8 1915 был приговорен вместе с остальными подсудимыми к смертной казни на пожизненное заключение и на основании объявленной в 1917 году последним австрийским императором Карлом 1 амнистии освобожден из Терезинской крепости. После войны занимал должность нотариуса в Свиднике (Пряшевская Русь). Умер 26/7 1938г. Как глава карпаторусской делегации действовал в Париже во время мирной конференции (издал несколько номеров карпаторусского бюллетеня на французском языке для ознакомления политических кругов с вопросами Карпатской Руси). Как член Русского Народного Совета Прикарпатской Руси принимал участие в качестве делегата на 3-ий всеобщий Карпаторусский Конгресс в Нью-Йорке в 1919 году. Член Русского Народного Дома во Львове и Центрального общества им. Мих. Качковского. ТА I, 17, 30, 82; II, 22, 142, 148; IV, 156. Ваврик: Талергоф, с. 58. "Дiло" 8/8 1914 н.171. Речь деп. Р.Н. Чайковского в парламенте 28/6 1917. "Прикарпатская Русь" 1918 н.1 (ст. "Из Лемковщины"). Д.А. Марков: Последнее слово перед австрийским военным судом (по стенографическому судебному протоколу). Перев. А. Хиляк и Р. Луцык, Львов, 1938. "Рус. Голос" 25/ХI 1928 н.287, с.2 (ст. "Дмитрий Андреевич Марков. По случаю шестидесятилетия"). В.Р. Ваврик: Дмитрий Андр. Марков. Некролог с портр. (в кн. "Временник" за 1938 г.) "Рус. Голос" 26/7 1939 (ст. А.Хиляка: К характеристике Д.А. Маркова). "Рус. Голос" 28/8 1938 н.32 (ст. М.Е. Сохоцкого: Памяти народного вождя. По случаю кончины Д.А. Маркова). И.А. АНдрейко: Тернистый пусть…, рукоп. Реляция староства Перемышль 3/8 1914 н.319/пр. Из публицистических работ Д.А. Маркова следует отметить изданную им на немецком языке публикацию "Русская и украинская идея в Австрии" в связи с произнесенной им в 1907 году в венском парламенте речью на русском литературном языке, вызвавшей бурю в рядах врагов русского движения. По поводу ареста и процесса д-ра Д.А. Маркова одна немецкая газета писала: "До третьего и четвертого поколения включительно…" Под таким заглавием описывает "Народни Политика" судьбу семьи Марков: "После ареста депутата доктора Маркова, в конце июля 1914, вся семья его раньше упокоившегося брата, издателя русской ежедневной газеты "Галичанин" во Львове, в частности жена, три дочери, одна из них замужняя, с 2-месячным сынишкой были интернованы в Геллерсдорфе в Нижней Австрии. Вскоре после того арестовано супруга замужней племянницы д-ра Гнатышака, его двух братьев, две сестры и отца, приходника, которые все были интернированы в Талергофе возле Граца. Мало того. Несколько дней спустя был арестован жених второй дочери д-р Шатынский и его отец, настоятель прихода, и тоже интернированы в Талергофе. Д-ру Гнатышаку, вопреки его несколькократным просьбам, не разрешено переселиться к своей супруге и маленькому сыну. Из-за депутата д-ра Маркова интернировано не менее двенадцати лиц, неблагонадежность которых состояла в том только, что они были родственниками русского вождя. Двое из них умерли в тюрьме. 6368. Притула Емельян, почтальон, Снятын, повешен 17/9 1914 в Залучьи по приказу лейтенанта жандармерии Франца Тробея. ТА I,138, 142. Ваврик: Талергоф, с.19.Сообщ.д-ра Богатырца. Карбулицкий, с.15. 6369. Приступа Кирилл, крест., /4 детей/,Полонична /Каменка Струмиловая/, арест. 2/8 1914, Талергоф. спис.староства 21/12 1913 /определен как радикальный руссофил и агитатор/. Реляция староства 4/8 1914 н.247/пр. 6653. Рудак Кирилл, гимназист, Сянок, арест. 5/8 1914, Талергоф. Реляция староства 5/8 1914 н.160/пр. ТА III, 109. 8053. ФИДИК Евстафий Григорьевич, 16 л., ученик учительской семинарии, Тужилов (Калуш), арест. 28/8 8456. ЧИЖ Кирилл Васильевич, р. 1871 в Переспе, инженер-геометр, пенсионер, Львов, арест. авг. 1914, Терезин и Талергоф. Был наказан подвешиванием за заявление о своей русской (руссиш) национальности. В Терезине имел резкий разговор с комендантом лагеря майором по поводу несправедливого заключения. ЦГИА 1 с.60 (с.795) – продление интернирования; с. 129. Альб. Гл., Кв. ТА I, 84; II, 139; III, 121, 149, 150, 151, 154; IV, 142. Жолкевский, рукопис. Р.Д. Мирович. Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914 – 1918 гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах. Третья, значительно пополненная редакция (9047 душ). Львов, 1971 http://personalhistory.ru/papers/talergof.txt http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_475.htm Украинизация южной и западной Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_781.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_782.htm
Ять: Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914–1918гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах …Роман Денисович по образованию был юристом, однако своей профессии уделял он только время, необходимое для заработка куска хлеба для семьи. Его влекла к себе история, главным образом его родного края и народа, с его борьбой за сохранение своего русского имени и вековых традиций. Неутомимо, с удивительной настойчивостью Роман Денисович разыскивал и собирал по библиотекам и у людей необходимые, часто неизвестные материалы, затем тщательно, с большой затратой сил и времени, обрабатывал эти материалы, приготовляя для будущих поколений историю мученичества и страданий галицко-русского народа. Последний тяжелый труд, над которым Роман Денисович работал, является список всех наших страдальцев, томившихся в первую мировую войну в австрийских застенках Талергофа, Терезина и других местах заключения. В „Альфавитном указателе жертв австрийско-мадьярского террора в первую мировую войну на областях Галицкой и Буковинской Руси", между прочим указано, что только по доносам украинских самостийников было арестовано 5767 человек русских общественых деятелей: интеллигенции и крестьян. Свободное Слово Карпатской Руси март.-апр. 1972г. с.16 https://vk.com/doc399489626_448634258 Настоящий алфавитный указатель является результатом долголетней кропотливой работы покойного доктора Мировича Р.Д. по собиранию и обработке документальных данных о терроре и преследованиях австро-мадьярскими властями русского населения Прикарпатья в первую мировую войну 1914–1918гг. Таковые материалы собирались Талергофским Комитетом во Львове, основанным в 1923 году. Они хранились в Талергофском музее (отдел музея Ставропигийского Института во Львове) и были частично опубликованы в четырёх выпусках Талергофского альманаха, издававшегося во Львове в 1923–1933гг. В 1940 году музей Ставропигийского Института был упразднён как самостоятельная единица, а его экспонаты и архивные фонды, в том числе и материалы Талергофского музея, были перевезены в государственные музеи и архивы. Во время второй мировой войны многие материалы были уничтожены фашистами. Цель настоящей работы – собрать и систематизировать уцелевшие материалы, разбросанные по разным учреждениям и частным семейным архивам, и подготовить их к публикации. В настоящем алфавитном указателе фамилии жертв размещены следующим образом: В книге первой: от А до Г, нн.1–2091. с.1–239. В книге второй: от Д до К, нн.2092–4284. с.240–506. В книге третьей: от Л до О, нн.4285–5751. с.506–670. В книге четвёртой: от П до Р, нн.5752–6722. с.670–777. В книге пятой: от С до Я, нн.6723–9051. с.778–1036 Предисловие ко 2-й редакции 3адуманному опубликованию полного списка Талергофцев, которое было намечено для очередного 5-го выпуска "Талергофского Альманаха" (см. «Талергофский Альманах», выпуск 4-ый, Львов, 1932, с.III) не суждено было осуществиться, так как издание "Талергофского Альманаха» прекратилось на четвертом выпуске, а вспыхнувшая в 1939 году война и последующие затем события не благоприятствовали продолжению этого издания. Но годы шли, материалы терялись и, главное, живые свидетели прошлого уходили от нас, следовательно, назревала крайняя необходимость сохранять для памяти потомков имена жертв страшного австро-мадьярского террора, постигшего Галицкую Русь в первую мировую войну. Когда в 1954 году вся русская земля праздновала 300-летие всенародного решения Переяславской Рады о воссоединении приднепровской окраины с остальной матерью Русью, желалось помянуть имена тех, кто ради такого же единения отдавали свою жизнь, свою свободу, переносили неслыханные муки и страдания от рук австро-мадьярской солдатески при немалом наущении и радении не только чужих врагов, но и своих же иуд-отщепенцев. Так родилась мысль приступить к составлению этого указателя, который раньше, в более благоприятное время, мог бы оказаться полнее и точнее. Не является тайной, что в это роковое время первой мировой войны стоило только назвать себя русским именем, заявить свою кровную принадлежность великому русскому народу, чтобы повиснуть на первом встречном придорожном дереве или получить смертоносную пулю от любого австрийского жандарма или мадьярского гонведа, которым предоставлена была неограниченная безответственная власть расправляться без суда и допроса с «неблагонадёжными» по их собственному усмотрению гражданами своего же государства, или же - в лучшем случае - попасть за крепостные стены Терезина, за колючую проволоку Талергофа и других концентрационных лагерей смерти, где попавшие туда узники обречены были на бесчеловечные издевательства, голод, холод, эпидемические заболевания и в многих, премногих случаях ожидала эти жертвы произвола сырая, безымянная могила на чужой земле. Реализуя предпринятое намерение, приходилось при составлении указателя прибегать не только к печатным источникам, но прежде всего и в первую очередь к уцелевшим, еще неопубликованным письменным материалам и, что важнее, к свидетельству оставшихся еще в живых участников упомянутых событий или же из близких родственников, с которыми при данных условиях была возможность связаться… Большим подспорьем в пополнении материала оказались альбомы с автографами и адресами заключенных, какие некоторые узники Терезина и Талергофа составляли во время их заточения. Таких альбомов удалось обнаружить пока 10, а именно: 1 Петра Андреевича Бедзина /Бедз./, 2 Семена Ивановича Боруха /Бор./, 3 Владимира Михайловича Глебовицкого /Гл./, 4 Богдана Корнилиевича Дрогомирецкого /Др./, 5 Матвея Федоровича Квасника /Кв./, 6 Савина Георгиевича Кмицикевича /Км./, 7 Владимира Романовича Кордасевича /Кор./, 8 Иванны Ивановны Криницкой /Кр./, 9 Владимира Яковлевича Труша /Тр./, 10 Николая Григорьевича Феленчака /Ф./. Не исключена, однако возможность, что таких альбомов, пока необнаруженных, имеется больше. Ценным источником явились тоже рукописные материалы самых страдальцев, из которых следует упомянуть труды д-ра Ивана Антоновича Андрейко: «Тернистый путь от Тылича через Новый Санч и Талергоф в Вену" и "Второй венский процесс о государственной измене /вторая часть воспоминаний/, воспоминания д-ра Василия Романовича Ваврика "На закате гаснущих дней", воспоминания Матвея Федоровича Квасника, свящ. Федора Мерены, проф. д-ра Тита Мышковского, Нила Богдана Ломницкого /"Сумна історія"/, Ильи Ивановича Яголы, Якова Васильевича Бульбука, Михаила Андреевича Соболевского, Ивана Осиповича Миськова, Семена Кондратьевича Захарчука и других. Очень ценные сведения были получены от покойного д-ра Кассиана Дмитриевича Богатырца, главного подсудимого во втором венском политическом процессе о государственной измене, который на основании документального труда румынского историка Д-ра Балана, преподавателя черновицкой гимназии и затем доцента черновицкого университета и впоследствии профессора университета в Бухаресте, п.з. «Угнетение национальных движений в Буковине во время мировой войны 1914-1918 гг.» /на румынском языке/ - подал много новых сведений о жертвах террора в Буковине и неопубликованные до сих пор данные о своем венском процессе. При фамилии каждого лица поданы в указателе биографические данные, по мере собранных скудных сведений, и указаны источники, откуда взяты эти данные. В особом пояснении нуждаются поставленные при некоторых фамилиях отметки: «Украинский список», «украинская подачка». Эти сведенья взяты из книги Василя Маковського «Талергоф», написанной с позиций украинского шовинистического национализма, дышащего яркой ненавистью ко всему, что Русью пахнет. Автор упомянутой книги очутился в начале войны на отдыхе в России /в Одессе/ и как австрийский «патриот», помимо встречающихся по пути препятствий доложил всех стараний и усилий, чтобы пробраться через границу и попасть в ряды защитников Австрии. Однако, судьба лихо над ним посмеялась. По сущему недоразумению он был арестован и попал в Талергоф между ненавистных ему «русофилов». Здесь он развернул энергичную деятельность, чтобы отделить «украинцев» от «москвофилов» с целью освобождения первых. Эта деятельность проявлялась в двух направлениях. Маковский занялся прежде всего составлением списков «украинцев» по рекомендации доверенных лиц – «щирих українців» и во вторых распределением из полученных из Вены фондов денежной «помощи» среди бедствующих и голодающих крестьян, очевидно, с той целью, чтобы эти умирающие от голода узники записывались в «украинцы» с надеждой скорого освобождения. Эта «помощь» выражалась в ничтожной подачке одной или, самое большое, двух австрийских крон в то время когда украинские националисты типа Костя Левицкого и ему подобных жили роскошно в Вене, обивая пороги австрийских министров и распоряжаясь огромными «гадючими» фондами. "Украинские" интеллигенты вспомоществовались - как чтется в книге Маковского - по другому. Они получали "в займы" по 20, а то и больше крон, самопонятно, без какого-либо намерения возврата этого "займа" когда-нибудь безымянному подателю. Возвращаясь к упомянутым спискам «украинцев», следует сказать, что таких списков составил Маковский всего три, но чтобы количество включённых там лиц казалось внушительное, дает всем этим спискам сплошную нумерацию занесенных туда лиц и в общем итоге вошло в эти списки 267 лиц, причем только 77 «украинцев» добились освобождения на основании этих списков и вышли на свободу уже 12-го ноября 1914 года с самым Васильом Маковським во главе. Вот весь эффект «украинской» пропаганды в талергофском лагере. Значительным по количеству сведений источником для пополнения указателя надо признать предоставленный Ксенией Осиповной Марковой (дочерью известного журналиста и участника политического процесса Ивана Наумовича и племянницей доктора Дмитрия Осиповича Маркова, депутата австрийского парламента, приговорённого австрийским военным судом к смертной казни) список жертв Талергофа, умерших там же в 1914 и в начале 1915 гг. Список этот, помимо некоторых неточностей в наименовании фамилий и мест жительства лиц, которые выявились при сравнении с собранными раньше сведениями, позволил дополнить указатель около одной тысячью лиц, преимущественно из среды крестьянства. Таким образом к 50-летию Талергофа удалось составить Указатель жертв террора, насчитывающий около 6000 человек. Список этот, конечно, далеко не полный. Он требует постоянного пополнения, к чему призываются все люди доброй воли, кому дорога память мучеников-страдальцев, кому дорога идея – любовь Родины, за которую они страдали и отдавали свою жизнь. К указателю приложены списки использованной литературы (так печатной, как и рукописных материалов), список применяемых условных сокращений и перечень лиц, которые благосклонно способствовали своими сведениями пополнению указателя, за что следует выразить им на этом месте глубокую благодарность. Львов в 1964 году Р.Д. Мирович Предисловие к 3-ей редакции указателя Со времени составления второй редакции (в 1964г.) «Алфавитного указателя жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914-1918 гг. на областях Галицкой и Буковинской Руси» покойным Романом Денисовичем Мировичем (умер 14.9.1971г.) прошло семь лет. С тех пор благодаря неусыпному самоотверженному труду Р.Д. Мировича и его настойчивым непрерывным поискам были дополнительно собраны и обработаны и включены в указатель им же новые значительные материалы, подлинные документы, фотокопии, снимки, дневники, альбомы, воспоминания и пр. об этом грозном периоде истории карпато-русского народа, когда за одно название «русский» ждала смерть от озверевших солдат австро-мадьярской армии, их союзников немцев и их прислужников. Труд, вложенный в составление этой работы Р.Д. Мировичем, поистине громадный по своему объему, по кропотливым поискам новых данных и их добросовестной, систематической разработке, по продолжительности времени, по удивительной энергии и жертвенности, с которыми автор посвящал почти всё своё свободное время, все свои силы и личные средства - не щадя живота - на завершение этого именного указателя пострадавших лиц. Следует подчеркнуть исключительное упорство и последовательность в осуществлении задуманной Р.Д. Мировичем работы, а также трудности по сбору достоверных сведений и их проверки. Во время отпусков, вместо отдыха он разъезжал по живущим еще талергофцам, записывая от них новые данные, просиживал в душных библиотеках и архивах, просматривая запыленные первоисточники (протоколы, административные донесения, газеты, журналы и пр.), записывая сведения на карточки, критически их обрабатывая, систематизировал и сам же результаты своих трудов печатал на пишущей машинке. Не жалея своих скромных средств на оплату билетов по разъездам, на многочисленные фотокопии, покупки бумаги и прочие расходы, чтобы только полнее и достовернее пополнить этот указатель. Будучи уже тяжело больным, он продолжал работать и даже незадолго до смерти, в постели, еще диктовал своей дочери Марии последние страницы своего исследования. Больше полувека прошло от периода "Талергофской трагедии", через многострадальную Карпатскую Русъ прошли четыре войны, проходили десятки фронтов и битв, в огне которых пропали многочисленные свидетельства изуверских преследований карпатороссов в 1914-17гг. и сами пострадавшие рассеялись в разные стороны, если не погибли и тем труднее было Р.Д. Мировичу собирать данные к своему исследованию. Несмотря на это настоящая (третья) редакция указателя значительно пополнилась и составляет около 10000 наименований (во 2-ой редакции было около 6000 лиц). Следует заметить, что данные и материалы о преследованиях австро-мадьярами карпатороссов в Закарпатской Руси были собраны Талергофским Комитетом и подготовлены к печати в 1938 году, но вследствие вспыхнувшей войны в сентябре 1939г. пропали, ровно же как и другие ценнейшие документы об этом периоде. Львов, 15.12.1971г. Вс. В. Труш Р.Д. Мирович. Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914 – 1918 гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах. Третья, значительно пополненная редакция (9047 душ). Львов, 1971 (ни одна из книг Р.Д. Мировича не опубликована в СССР) http://personalhistory.ru/papers/talergof.txt http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_475.htm Украинизация южной и западной Руси http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_781.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_782.htm http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_783.htm
Ять: Аскольдович Талергофец. Мученики Карпатороссы 2493. Дутковский Казимир, р. 1872, свящ., Мшанна (Коросно), арест. 1914, Талергоф. 22/4 1915 решение комиссии продлить интернирование. После войны переехал в США и приняв православие, приместился в Святотроицком монастыре в Жорданвилли, штат Нью Йорк, сотрудничал в газете «Свет» под псевдонимом Аскольдович (Газ. «Россия» за 26/9 1936). Умер в 1936 году. Был женат на Софии Мих. рожд. Ладыжинской (умерла в Сяноке в июле 1965 г.). Сын Феофил, адвокат, умер в Сяноке в 193. г.; одна дочь – фармацевтка. Проживает в Сяноке, вторая замужняя во Львове. ЦГИА 1 с. 138 (Ф.122; с.154 (В.5296)). ТА Ш, 108; 1У, 118. Альб. К., Ф., где под датой 30/4 1917 имеется его запись: «Не забудь, дорогой друг и сострадалец, что мы вместе пережили – помни, что это не бесполезно», Следует отметить, что он, будучи от рождения римо-кат. обряда, принял греческий обряд и стал искренним русским патриотом. Р.Д. Мирович. Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914–1918гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах. Третья, значительно пополненная редакция (9047 душ). Львов, 1971 https://vk.com/doc399489626_448671712 http://personalhistory.ru/papers/talergof.txt http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_475.htm I. Возьми Михалю та поховай тоты книжки Качковского што машь и газеты „Лемко” и „Прикарпатскую Русь”, бо теперь за то арештуютъ — можутъ и тебе забрати и што я бѣдна почну съ томъ бѣдномъ сиротомъ.” Анна поцѣловала маленького Ванька, котрого держала на руцѣ. Михаилъ, человѣкъ молодый, красивый, взглянулъ на любимую жену и слезами зайшли ему очи… „Бѣдный мы народъ, нещаслива наша земля, — чи ужъ такъ на вѣки въ неволѣ будемъ покутовати?” Поговоривши еще то о томъ, то о семъ по вечери и лягли спати. Былъ то день 17-го октября 1914 года, когда война была уже въ полномъ ходу и когда русскіи войска побили австріяковъ подъ Красникомъ. Въ той то часъ арестовали всѣхъ честныхъ лемковъ. Ковали, мордовали, саджали въ тюрьмы, заголоджували или вѣшали. Съ того села въ которомъ жиль Михаилъ, забрали священника, дяка, начальника громады и склепу. Забрали ихъ въ тюрьму, до повѣтового мѣстечка, а потому волочили якъ собакъ скованыхъ по цѣлой Галичинѣ, середъ толпъ, насмѣваній, оплевань, побоевъ. По такихъ тортурахъ, ледво живыхъ завезли на тяжкіи мученія до Талергофу въ Стиріи. Михаилъ зналъ, що его тая пытка не омине, но онъ холоднокровно ожидалъ своей участи: „Якъ всѣмъ такъ и мѣ, я не лучшій отъ нашего душпастыря.” Одно его болѣло, — що прійдеся оставити въ военную бурю любимую жену и дволѣтного сынка. Красивая, чорноброва, молоденька жена Михаила, Анна, была правдивымъ ангеломъ для мужа. Она сама грамотна ревно русска патріотка съ прекраснымъ сопрановымъ голосомъ, выступала на представленіяхъ въ читальни. Прекрасна она была коли выступала въ своемъ народномъ строю. Коли съ подъ народной гуньки, или сердачка вышло слово или голосъ. Чужій чоловѣкъ, присутный на представленію не хотѣлъ вѣрити, що то проста сельска женщина спѣвае, чи говорить. Но не только на представленіяхъ или на гостинѣ она така была. Въ дома, у ней не почуешь проклятія, не почуешь нарѣкань, нѣжно отзывалась до мужа, до своего сынка, тихонька при працѣ, а въ свободной хвилѣ читае съ мужемъ газету. Читаютъ смѣшне, — они смѣются, а читаютъ сумне, про кривду народа — часто поплачутъ. Анна видить въ своимъ человѣку друга, она его убожаеть за его любовь и доброту. Михаилъ радуеся своего женого, що она така славна — одныхъ мыслей съ нимъ. Милое тое гнѣздочко где Богъ пребывае, где любовь и спокой, но отъ, прійшовъ врагъ розогнати то, що было милымъ для людей и що отъ тысячилѣтія пахло стариною русскости. Цѣсари и панове выповѣли братямъ сербамъ войну, а насъ бѣдныхъ карпатороссовъ — лемковъ, сочувствуючихъ брату сербови потягли въ кайданы подъ шибеницѣ...Пропало, нѣтъ обороны, нѣтъ права. Пушки ревѣли для панской и цѣсарской славы, пулеметы грохотали, — враги несли страшну пожогу войны а всюды где прійшли, спрашивали впередъ за русскими лемками, ибо они держалися больше всѣхъ своей нацiональной идеи и церкви, и будучи вѣрными сынами Матери Руси, вразъ съ проводниками—пастырями загнали ихъ въ тюрьмы, а родины ихъ отдали подъ надзоръ полицiи, часто евреевъ, которы выскользнувшись перекупнымъ способомъ отъ службы на фронтѣ, сполняли службу доносчиковъ середъ русскихъ лемковъ. II. Пробудившись рано, Михаилъ помолився щиро, вздохнулъ тяженько до Бога поручаючи свое милое спокойное гнѣздочко Ему може на вѣки….. Бо-жъ война — безправіе, судьба неопредѣленная лучша смерть, — бо уже не зобачишь кривды своихъ дѣтей, ани народа — и станешь передъ Судіею справедливымъ а и милосерднымъ. Если у тебе была вѣра глубока — почитаніе Его закона, — любовь къ ближнему. Онъ тобѣ проститъ твой грѣхъ, но иначе предъ судіею военнымъ, — хотяй бы ты быль ангеломъ и самымъ Христомъ, если ты обстаешь за кривду брата, если ты хочешь называтися русскимъ, если ты выступаешь противъ тыранскихъ державныхъ законовъ — тобѣ мученія и смерть. Лекше розбойнику, грабителю — всякому другому преступнику на судѣ и въ тюрьмѣ, чѣмъ русскому патріоту достатись тамъ во время войны. Кто же былъ на нашой Прикарпатской Руси во время войны, кто не видѣлъ тѣхъ ужасовъ собственными очима, кто не поѣлся моремъ слезь истекающихъ съ безборонной груди бѣдныхъ, нагихъ, голодныхъ, нашихъ горцевь, чи то русскихъ лемковъ, чи утророссовъ, кто не бачилъ кайданъ, штыковъ, розяренныхъ жандармовь и постовъ, кто не слышпалъ рыданій женъ, дѣтей якъ на ихъ очахъ сковали ихъ невинныхъ мужей, сыновъ, за то только, що они любили свой народъ, просвѣщалися, — кто не видѣлъ якъ войска мадьярскіи палили села нашихъ бѣдныхъ горцевъ на пограничу, не позваляючи ни скота, ни хлѣба, ни лашка, съ господарства взяти — якъ бѣдны, обдерты жены, старцѣ, опухли съ голоду дѣти, розбѣглись по лѣсахъ, дивлячися съ отчаяніемъ на горѣючіи села, — якъ кормились замерзлыми голубинками и квасницей по лѣсахъ, — а позже по спаленискахъ гребли за слаленою бандуркою, котору змочену слезами горья и отчаянія проглотували..... той не знае що война, той не пойме кто ему врагь, тому нiякіи газеты, ни описы, ни образы не суть въ можности представити страшной пожоги военной..... Выйшолъ Михаилъ на зарынокъ своего хозяйства и здыбалъ то, чого ся сподѣвалъ. Двохъ жандармовъ и чотыри жолнѣры привитали его словами — „а то часъ и на тебе москалю, отвирай хату.” Ввойшли, зробили ревизію, — знайшли книжечки Качковского, газету „Лемка,” — забрали все, сковали Михаила и „напшудъ маршъ”. Анна увидѣвши, що настала рѣшаюча хвиля розлуки, зразу дивилася на все якъ збожеволѣла, — закаменѣла — а коли Михаила сковали, — впала въ обморокъ и мовъ мертва упала на землю. Сусѣды збѣглись почали ей натирати зимною водою, зачѣмъ привели ей до памяти, Михайло скованый, на половину безпритомный, былъ уже далеко за своимъ хуторомъ. Анна не понимала, що съ нею творится — она памятала только посдѣдны слова дорогого Михаила якъ его ковали: „Прости мнѣ Анно все — Богъ съ тобою и мое сердце, ты мой досмертный другь….. ” Больше мучители не соизволили ани слова сказати. Въ безмолвіи тащили жолнѣры скованого Михаила въ незнаную даль..... Онъ не понималъ себе. Безграничный жаль и тоска за Анною и дитиною роздирали сердце, томили и убивали чувства, заливали кровью мозгъ, вытискали слези съ опухлыхъ очей, которы видѣли предъ собою только ночь—ночь невѣдомой судьбы его и его любимого родинного гнѣзда. Онъ шелъ въ край чужій, ворожій, въ край войны и мученія. Онъ думалъ лишъ о своей судьбѣ, та о минувшемъ счастью. Тяжко ему пришлось побратися съ красавицею Анною, о ню добивалися молодцѣ богатшіи отъ него, но она полюбивши Михаила хотяй бѣдного, не смотрѣла за богатыми. Честнота и доброта побѣдила, — она стала его женою. Три роки щастливого мирного, милого житья проминули, — далъ имъ Богъ сынка, совсемъ похожого на Михаила, а тое еще больше роспламенило любовь Анны до своего мужа, которого она безгранично любила. Прожиты щасливыи хвили, ставали Михаилови теперь передъ очи. Онъ видитъ свои волики, якъ они голосилися ему, когда онъ ихъ иде кормити, ему привиджуеся его полечко, якъ онъ стае до сѣйбы, трикратно крестится — помолится „Боже допомагай” и розмѣтуе зернышко Богу въ руки. Волики ходячи волочатъ земличку — пташки спѣваютъ — весело, — шумно, — жадна свѣтова злоба не заколочуе спокоя его души. Сталъ на полудне, отпрягъ волы, подалъ имъ коничу и сѣчки, самъ сѣлъ добывае съ „танистры” мериндю и споживае; а ту нова радость: — бѣжитъ его Анна съ дитяткомъ….. „Такъ намъ за тобовъ цне ся — каже Анна — што сме ту мусѣли прити.” Анна принесла еще горня пареного молока, сыра и колачикъ, що оногдай Ванцьови на ярмарку купила. Внезапно якась сила задержуе его. Якъ чорна хмара, мысль настоящого положеня, перерывае ему милы мечтанія, прошедшого и невозвратного щастья. — „Москаль — напшудъ,” и Михаилъ почувствовалъ ударь кольбою въ плечи. Больно — ахъ больно! Въ груди стискае серце неутомимая боль, — ребра болятъ отъ ударенья кольбою, мозокъ покрыла хмара невѣдомой чорной будущности. — Съ сердця выдерто нѣжныи чувства любви къ женѣ, ребенку и народу. Гонятъ впередъ — но куда?..... Новый чорныи мысли загладили его самосознаніе и онъ въ отчаяніи послушный военному абсолютизму иде впередъ. Стали передъ дверьми тюрьмы повѣтового мѣста. Толпа любопытного народа хоче видѣти великого преступника. — Кто то такій? — „москаль?” — заревѣли жиденята а за ними вся батярня жившая и кормившаяся трудомъ и хлѣбомъ того хлѣбороба. — „Москаль” — повторили „бій а бій го,” и градъ каменей посыпался на Михаила. Где-кто плювалъ на него, — где-кто копнулъ. То было першое „привитаніе” безборонного, обдертого съ права, русского мужика передъ его страданіемъ. Отворилась брама тюрьмы; новый образъ пекла отслонился, — чотырохъ жолнѣровъ вартуе двери келѣѣ, въ которой чути отъ часу до часу стоны. Отвираютъ двери передь Михайломъ и ударомъ кулака впыхаютъ его въ середину, по чѣмъ замыкаютъ двери. Келія въ котору войшолъ Михаилъ была уже набита такими самыми преступниками якь онъ. Были тамъ русскіи хлопы, панове, священники адвокаты, докторы — всѣхъ 35 человѣкъ, которыи не хотѣли выречись имени русскій или русинъ — а которы просвѣщали и освѣдомляли народъ, що онъ не есть никѣмъ другимъ только исконы русскимъ народомъ, якимъ отъ дѣда прадѣда его называли и якими онъ самъ себе называлъ. За тое и только за тое, вязнено—мучено, мордувати и вѣшано ихъ. Въ коротцѣ позналь Михаилъ его товариство и наколи братья недолѣ потѣшили его — онъ успокоился и принялъ на себе бремя дальшихъ страданій спокойно. Въ келіи не было ни лавки, ни стола — сѣсти не было где, бо обитель тая была призначена только на тымчасове придержанiе политичныхъ вязней. За 24 годинъ, о першой годинѣ въ ночи отворилися двери, и войшовшій въ келію войсковый, завѣдомилъ увязненыхъ, що за 15 минуть маютъ быти всѣ готовы до вымаршу. Михаилъ не малъ съ собою ничого, быль готовъ! 24 годинъ, ни хлѣба, ни воды никто не подалъ и никто съ увязненныхь не ѣлъ, — но и голоду никто не отчувалъ. Просили о воду, получали короткiй отвѣтъ: „смолы горонцей здрайцомъ ойчизни.” Выведено вязней. Ночь была холодная и дощъ падалъ. Поуставляно ихъ въ чворки — причемъ не обошлось безь штурханцей и ругань. Завели ихъ на желѣзнодорожную стацію — где мимо ночи ожидала ихъ толпа народа, щобы сполнити свой „долгъ” въ честь Австріи. Наблизился поѣздъ съ возами товаровыми (40 людей або 6 коней. На каждомъ съ тыхъ было написано „Здрайцы ойчизны” и „Фатерландъ верратеръ.” Въ поѣздѣ томъ ѣхало уже множество такихъ самыхъ „преступниковъ” русскихъ людей, съ цѣлого Прикарпатья, тамъ заладовано и тѣхъ 35 человѣкъ, а съ ними и Михаила. Голодъ и холодъ томилъ мучениковъ, но легче имъ было въ своимъ добраномъ обществѣ, где были люде одной мысли, одного духа и одной горькой судьбы. Ночь переѣхали спокойно, никто не спалъ, бо не было где. За тое коли насталъ день, уже ожидали нещастныхъ новыи пытки. Толпы народа, самыхъ найгоршихъ дармоѣдовъ, ждали майже на каждой стаціи на такій поѣздъ назнаменанный подписью: „Здрайцы ойчизны” обмѣтовали каменями, безчестили нашихъ патріотовъ, влазили во время стойки поѣзда до возовъ, били безборонныхъ людей до крови. Понеже въ часѣ войны въ то время, курсовали переважно только войсковыи поѣзда, а туры такихъ поѣздовъ якъ нашъ не были опредѣлены, тожъ и нашіи страдальцы пока середъ такихъ мученій доѣхали до границѣ Моравы, — забираючи по дорозѣ численны толпы вязненныхъ русскихъ патріотовъ, — мусѣли перебыти 7 округлыхъ дней и ночей о голодѣ, холодѣ въ тяжкихъ пыткахъ. Добрались остаточно до генеральной памятной тюрьмы въ Вадовицѣ, где ихъ скомпановано съ львовскими „фератерами” и тамъ середь такихъ самыхъ обстоятельствъ пересидѣли другихъ 7 дней. Насталь день дальшой поневѣрки, — дальшой незнаной дороги. Тіи самы демонстрацiи и побойки присутствовали нашимъ патріотамъ. Но скоро поѣздъ перебилъ границю Галичины, обстоятельства змѣнились. Моравяне и Чехи страдающіи подъ игомъ мачохи славянъ Австріи, сочувствовали страдальцамъ нашимъ, никто ихъ не ругалъ, не мучилъ, — стало немножко легче. Подали хлѣба и воды добрыи люде. За два дни были уже въ Вѣдни где съ милосердія поѣздъ Червоного Креста подалъ имъ чаю и булокъ безъ вѣдомости властей войсковыхъ, бо была то ночь. По полуночи рушили дальше черезъ Семерингъ до Грацу, въ Стиріи, а съ Грацу до мѣстця заточенія — Талергофа, где нашь русскій народъ оставилъ только жертвъ! Въ Талергофѣ въ то время было уже около 8 тысячъ вязней. Но не всѣ они были вязнями политичными. Многіи съ нихъ были переселены изъ тюрьмъ за преступленіе не политического характера, — бо были тамъ и преступники изъ Бригидокъ — и всяка збродь свѣтова. До нихъ прилучено всѣхъ нашихъ патріотовъ при чемъ они не пользовались тѣми льготами, якъ звычайны преступники. Кто приходилъ въ адъ Талергофа, долженъ былъ зразу перейти кварантану въ лошадиной стайнѣ, на гноѣ середъ хмарь насѣкомыхъ въ страсѣ и трепетѣ передъ постами, которы мовъ собаки стерегли стайню, щобы кто не бѣжалъ. Ѣсти давали рано зупу съ недовареной логазы, или кукурудзы, а вечеръ чай безъ цукру и хлѣба. А позаякъ не давали начиня ни ложокъ, то рѣдко кто и тымъ поживился. Въ такихь твердыхъ обстоятельствахъ до жизни, гнали до тяжкихь роботъ, съ начала священниковъ и мірскую интеллигенцiю, а позже и русскихъ мужиковъ. Послѣ двотыждневой кварантаны переселяли вязней по собственному усмотрѣнію, въ въ два еще лучшiи пекла а то: въ „гангеры” или до кельтовъ. „Гангеры” то были величезны забудованья, въ которыхъ помѣщались во время спокоя аэропланы, а которы въ часы военны были сторожены и до ннхъ замыкано нашихъ патріотовъ. Въ одномъ такомъ „гангарѣ”, было помѣщено звижъ 2,000 человѣкъ. Народъ тамъ страдалъ найтяжше, ни постелѣ, ни бѣля, ни хлѣба одинъ при другомъ якъ селедцѣ чи стоячи, чи лежачи, съ нужды, вошей, голоду, наготы, нечистоты, болѣзней, — середъ роздираючого найтвердшому человѣку сердце — плачу, стоновъ. Умирали, умирали безъ попеченія лѣкаря, лѣкарства, родныхъ, друзей….. оставляя за собою тяжелыи страданія и слезы на Божій судъ мучителямъ, поглотившимъ ихъ жизнь. Страшно было дивитись на тѣхъ нуждарей, на полунагихъ высохлихъ, босыхь, жаждущихъ кусника хлѣба, жаждущихъ воды, но страшнѣйше было видѣти и прислуховатися зойку мучениковъ, когда вдерлись подъ якимъ будь предлогомъ розярены жолнѣры и безъ пощады, кого подыбали били кольбами, проколювали штыками, розбивали головы, ломали ребра а всего больше во время пятнистого тифа, холеры или дезинтеріи, где той народъ численно безъ опѣки болѣлъ, тогды добивали жертвы безмилосердно ординансы. Въ такій адъ достался и нашъ Михаилъ. Заболѣлъ дезинтеріею, онъ былъ надъ берегомъ гроба, который майже каждого дня поглощалъ до 40 жертвъ... RBO Русско-Американскій Календарь на годъ 1923. Мученики Карпатороссы — Аскольдовичъ Талергофецъ http://www.carpatho-russian-almanacs.org/RBO/RBOContents.php#Summons23 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Аскольдович Талергофец. Мученики Карпатороссы III. Коли Михаила забрали и Анна прійшла до памяти, тогда рѣшила она за все въ свѣтѣ спасати своего друга. На другій день зладила „мериндю” и поспѣшно пошла въ тюрьму, до которой она прійшла уже поздно. Михаила забрали, — лишились только за нимъ слезы по дорозѣ — и жаль вь сердци Анны розбившій ей чувства до тла. Сѣла передъ дверьми тюрьмы плачучи. Кто то спросилъ ю, чего она плаче и жде, а по одержаномъ отвѣтѣ сказалъ: ,,ѣць стондъ пречъ якъ нье хцешъ и ти за нѣмъ пуйсьць. ” Ой пошла бы, пошла, если бы не маленькій Ванцьо который осталъ бы ся круглымъ сиротою….. Съ заплакаными очима вертала бѣдна Анна до дому. Здавалось ей, що не пережіе горья своего, — она рѣшила положити руку на свою жизнь, но мысль о Ванцью и Михаилѣ, которыхъ бы оставила сиротами розбили ей и тую думку. Не долго было до вечера, якъ Анна съ тяжкою тоскою вернула до свого Ванця, до свого осироченого дому. Такъ проходили дни за днями, война, що разъ больше розгорѣвалась, село ихъ было обсаджене войсками, по хатахъ повно австрійскихъ жолнѣровъ, на поли коней, арматъ, бо русскіи войска надближалися уже до Сянока. Анна ходила якъ полумертва, спрашивала у жолнѣровъ, чи не знаютъ, що о арештованныхъ, а коли обясняла за що ей Михаила забрано въ тюрьму, то каждый австріецъ-патріота отвѣчалъ ей, що такъ всѣ арестованы, якъ и Михаилъ, будутъ повѣшены за здраду Австріи. Здрады той Анна не могла досмотрѣти — „та чейже-жь за читанье газеты и книжочокъ Качковского, дозволеныхъ державою печатати, не повѣсятъ мого мужа” — отвѣчала. Но на тое молчалъ каждый, знаючи военное безправіе. Тымчасомъ русскіи войска надблизились уже до села гонячи передъ собою австрiйцевъ, переважно мадьяръ до угорской границѣ. Настала тяжка хвиля. Мадьяре видячи що не устоятъ въ борьбѣ съ русскими, цофались безъ ладу, а щобы русскіи не мали где пріютитись въ горахъ, палили села по очереди съ всѣмъ достояніемъ, т. е., худобою и хлѣбомъ, выганяючи безборонныхъ лемковъ въ лѣсы. Такъ пало жертвою огня и село Анны, а въ немъ и ей хата. Анна ледво спасла жизнь свою и Ванцья, взявши хлопчину на руки, ушла въ лѣсъ безъ кавалка хлѣба, въ одной одежи. Съ слезами на очахъ, въ отчаяніи призиралась страшному огню, въ которомъ на оденъ разъ стояла цѣла Лемковщина. Роздирающій серце плачь, зойкъ народа, рыкъ горѣющихъ коровъ, коней, трескъ огня, арматъ, свистъ куль, безладный отворотъ мадьяръ, — то чиста, адская музыка, — котора наполнила спокойный воздухъ страны. Въ горѣюче село войшли русскіи войска, имъ удалося спасти отъ огня еще 10 хатъ съ цѣлого великого села, въ томъ числѣ была и хата родичей Анны, и до ней вернулись они и взяли съ собою свою доньку съ Ванъцомъ, — благодарячи Бога и добрыхъ рускихъ солдатъ, що уратовали бодай дахъ надъ головою, хотяй хата была пуста, бо мадьяре, удираючи, забрали съ собою весь хлѣбъ, одежъ, а худобу загнали передъ себе. Що-жъ робити, коли таке горе постигло цѣлый бѣдный лемковскій народъ за его щиру вѣру въ Бога и за любовь къ Руси, тажъ то не престулленіе и Богъ видитъ кривду нашу, — оповѣдали собѣ нещастныи погорѣлцы коли уже русскіи войска на добре засѣли въ нашихъ горахъ. Анна не дбала про ничъ, — она не плакала ани за „хижою” що сгорѣла, ани за воликами, що мадьяре забрали, — ани за хлѣбомъ, що сгорѣлъ, очи ей ледво, ледво коли зайшли слезою, за то ставали въ столпъ или смотрѣли въ безконечную даль-далеко, далеко за дорогимъ другомъ, которого стратила. Хотяй русскіи солдаты узнавши о цѣлой трагедіи арестованыхъ нашихъ патріотовъ, потѣшали ей, що ихъ войска освободять заключенныхъ въ тюрьмахъ невинныхъ братей-лемковъ, — она принимала тое потѣшеніе безнадѣйно, въ груди томила ей неутолимая боль утраченого невозвратного щасту, и хотяй русскіи войска обильно заосмотрѣли погорѣлъцевъ въ хлѣбъ, поживу, одѣжъ, — тое однакъ не помогло Аннѣ, не порадовало, она гдядала своего друга — она хотѣла бодай вѣсточку отъ него мати, чи онъ жіе, чи онъ здоровъ. Такъ проминуло сѣмъ мѣсяцей въ тяжкомъ горью и ожиданью. Въ мѣсяцѣ маю 1915, щастье военное змѣнилось въ некорысть русскихъ войскъ. Подъ наподомъ нѣмцевъ подъ Горлицами, русскiи принуждены были до отвороту — опустили и село Анны — народъ съ цѣлой Лемковщины съ боязни передъ наступающими австрійцами громадно опущалъ свои спалены гнѣзда, бо якъ оповѣдали повертаючіи, австрійскiи войска безпощадно катували лемковъ по одворотѣ русскихъ войскъ. Съ села Анны многіи люде ушли на востокъ съ русскимъ войсками, не маючи ни хлѣба, ни скота, ни хаты. Другого выходу не было. Но Анна осталась при родинѣ. Коли австрійскіи войска войшли въ село, — видъ згарищъ, нужды, плачу, безхлѣбья не дозволилъ имъ безборонныхъ, обдертыхъ съ хлѣба и майна лемковъ катовати, тѣмъ больше, що въ село войшли полки галицкіи и росквартировались на короткій часъ. Середь жолнѣровъ узнали люде сусѣдного человѣка, который быль взятый до войска съ началомъ войны — Афтанаса Шолтыса. Той Афтанасъ Шолтысъ служилъ въ Грацу, а яко постъ, быль двократно высланъ въ Талергофъ пильновати вязней. Тамъ онъ позналъ Михаила съ его сусѣдного села, который яко реконвалесцентъ лежалъ въ шпитальномъ бараку. Поздоровились, побесѣдовали сдалека щобы то не впало въ око шпитальной службѣ — при чемъ Афтанасъ обѣцялъ Михаилови, що возме отъ него листъ до жены Анны, и якимъ способомъ передаетъ ей. Такъ Михаилъ зладилъ письмо обширное до своей жены и за два дни — коли Афтанасъ сновь прійшолъ до бараку больныхъ, Михаилъ вручилъ ему листъ, щобы онъ якимъ нибудь способомъ передалъ его женѣ. Якъ разъ той Афтанасъ быль откомендированый въ походъ до Галичины, и зайшолъ ажъ до села въ которомъ жила Анна. Отнайшовши ей, далъ ей письмо отъ мужа. Она не хотѣла съ радости увѣрити словамъ Афтанаса що ей Михаилъ еще живъ. Дрожащими руками середь обильныхъ слезъ отворила она письмо, а коли зобачила першіи слова: „Люба моя жено и Ваньку милый” — она притисла паперъ до грудей, сѣла на лавку и тяженько заридала: „Онъ — ой — то онъ, — его рука писала тоты слова, которы онъ кождого дня до мя щебеталъ”….. Не могучи больше слова промовити съ радости и жалю и боязни — бо не знала о чомъ онъ пише. „Цитъ но цить Аньцо, прочитай письмо чѣмъ скоре, што ся зъ нимъ водить” — просила ей мати Фенна. Анна отворила заплаканныи очи, открыла листъ, и читала голосно: „Што-жъ тѣ моя Анъцичко доброго напишу? Далъ мѣ Господь тяжкій крестъ — но Онъ ищи тяжшій нюсъ на Голгофту — та я за Нимъ иду — но ужъ такъ ослабъ, што не могу дале ити, а подтримати не есть кому. Якъ емъ оставилъ васъ мои сиротки и мои горы, мою Лемковщину, ищимъ одной хвили не малъ спокойной, щасливой, брезъ васъ. Тяженько вороги брезъ дорогу поневѣряли насъ, били и голодували насъ, а кедесме ужъ гевъ пришли, такъ насъ до коньской стайни завели, а людей ту вшелякихъ якъ маку, а вшитко ободране и голодне, плаче и я зъ ними. Пакъ мя загнали до „гангарѣвъ” где зо два тисячи насъ было, ту тѣжъ народъ босый, голый, голодный, якъ селедцы оденъ при другимъ, безъ ѣдла, бо лемъ разъ на денъ ѣсти давали, и то жупу зъ сушеной рѣпы по хохли, ба и за то вояци по головѣ били. Зъ оттамаль насъ гнали до роботы — што ме бельки на бараки носили на плечахъ, а барзъ зима хляпава была, боганъчи мѣ ся подерли, томъ лемъ лашомъ ноги позакручалъ и такъ роботу тяжку сполнялъ. Быль гидъ великій а жемъ лемъ одну сорочку малъ, то мѣ ся подерла, томъ ходилъ лемъ въ гунчатку, калапъ мѣ вкрали, томъ зъ паперя шапку носилъ бо ту досъ люда такъ ходитъ зъ бѣды и о то никто не дба, лемъ абы живъ и даколи повернувъ до свого краю. Зъ великого голоду и поневѣрки почалъ людъ хворати на дезинтерію и я захворалъ — а жемъ ужъ быль надъ ямомъ, та ня взяли до такого цельту, што веля цвинтаря зъ одкаль ужъ вшитки на тамтомъ свѣтъ ишли — и я думалъ што Богу духа отдамъ, та не буду ся мучилъ веце. Напризералъ я ся ту великому смуткови, каждого дня ховали по четердесятъ и веце народа, а кедъ команда дозваляла то ишли наши священники ховати, а якъ краснѣ спѣвали зъ нашима студентами русскима, котрыхъ гевъ до тысяча сидитъ, якъ они жалосно спѣвали, ажъ ся сердце крае, хоцъ ихъ провадило по десять вояковъ на цвинтаръ, то они таки по два разы на денъ приходили, бѣдны, босы, обдерты сами, штобы остатну прислугу отдати русскому хлопу, и того лемъ ня ту тѣшило и серце розобрало, бо барзъ велику мамъ тяготу за тобовъ, мой ангеличку, моя дорога Анцѣчко и за моимъ Ванцьомъ, што може го ужъ не буду бачилъ.” Ту Анна розрыдалася на голосъ и всѣ слухавшіи листу за нею. За хвилю очутившися, вздохнула глубоко, звернула свои чорны заплаканы очи на письмо и читала дальше: „Далъ мѣ Богъ штомъ подужалъ и засъ на векшу муку забрали. Вернулъ ся засъ до пекла на гангарахъ. О Боже мой….. я не годенъ того писати што ту было и што ищи есть, бо кедъ бы того писмо дагде зѣмали, то и я и тотъ што го бере, дыхцомъ бы ся на шибеницу достали. Гевъ сто разъ планнѣйше якъ въ томъ адѣ, што св. писмо описуе, барзъ русскій народъ мордуютъ гевъ….. Пѣшолъ я засъ до роботы, до тяженькой, а всюды зъ вояками, што кедъ бысъ подъ тягаромъ сконалъ, якъ быдля то тѣ ищи штикомъ доправлятъ а отпочати не дадутъ, ани водички не дадутъ напитися. Пришла засъ въ мѣсяцу грудню нова хворота — холера — досъ люда померло. За ньовъ пришолъ чорный тифусъ, который до мѣсяца веце чимъ полтора тысяча забралъ, а што калѣкъ натворилъ? На тоту хворость и я занепалъ и не знамъ ци 12 ци 14 днѣвъ, якъ я барзъ ся не памяталъ. Пакъ веля розказу загнали насъ до купелѣ. Я ищи не былъ здравъ, ани на ногахъ не могъ ся устояти, анимъ одежи не малъ, бо шитко спалили, и тото гуньча штомъ остатне малъ, а же былъ снѣгъ и великій морозъ, томъ ся зъ причи стащилъ и взялъ на голеньке тѣло лахъ червоный, тай босый пѣшовъ по снѣзѣ зо вшиткима до купелѣ, а отъ бараку до купелѣ было такъ, якъ отъ насъ до поповской дебры — добрый кавалъ ходу. Въ купелѣ загнали насъ до зимного басейну а пакъ засъ до зимного бараку, брезъ снѣгъ, наго, лемъ въ тѣмъ лаху. Я ся росхворѣвъ барже, кашламъ и кольки колютъ, а найбарже въ тѣмъ боцѣ што мѣ воякъ ребро зломавъ, кедъ емъ сой пѣшовъ воды зачерпнути зъ керницы. Ту ѣсти планно даютъ, кождый хворый фасуе пугарикъ молока на денъ и кусьцѣцько хлѣба, — але суть таки ординансы при хворыхь, што за розбойництво и крадѣжъ въ криминалахъ сидѣли, та они хворыхъ обдераютъ зо шыткого кедъ лемъ чуютъ што будутъ гмерали, а молоко сами выпивають а якъ бысъ ся опомнувъ о молоко свое, то тя такъ зобютъ, што до рана ужесъ небощикъ. Анничко моя миленька, Боженькомъ тѣ ся кну, што нагонькій лежу на моей причи, но мамъ ни сороченяте лемъ тоть лахъ смертный, што ся нимъ прикрывамъ, но душечку ищи въ грѣшномъ тѣлѣ чую и при памяти емъ, и якемъ тѣ ся заклялъ на мою наготу, такъ тѣ ся кну, што тѣ теперь правду пишу, аджѣкъ послухай, якъ буду жилъ и ся зъ тобовъ и зъ Ванцьомъ на моей земличцѣ зойду, то и тебе и Ваньця выховамъ, якъ Богъ приказалъ, и св. вѣра диктуе, абы и Богу и людомъ было мило и краснѣ — што Боже допоможъ. Але кедъ бы ся Богу подабало мене забрати и ту мои кости зложити, въ чужомъ краю, такъ тѣ пишу остатне слово мое и мою волю, того же ся тримай. Вшитко што мое буде Боске а твое и Ванця, ци то земличка, ци то хижа, ци то одежа, ци збруя, ци скотъ. Но веце мѣ ся росходитъ о вашъ спокой, абысте не зазнали того, што я зазнавалъ, а кедъ ужъ намъ ту шыткимъ такъ Богъ далъ, што ся гевъ мучиме за вѣру и народъ, то треба тѣ и всему народови русскому знати, што то не за дармо и если бы сте отъ свого имени русского отступили, за тоты тяженькiи муки, што намъ на Лемковщинѣ вороженьки наносили, то мы шытки гевъ, што зъ голоду конаме, прокляли бысме васъ на вѣки. Няй же зна и Ванько, што онъ зъ дѣда прадѣда Руснакъ-Лемко и такимъ до смерти ма быти и шытокь нашъ народъ, бо сме ся такима вродили, и такима русскима лемками маме остати и такима умерати, и тото русске мено мате варувати передъ ворогами, штобы его намъ не отобрали, хоцъ бысте такъ ся мучити мали, якъ мы гевъ ся мучиме за не. Тото сой барже памятай якъ тоту мою першу волю. Кедъ бымъ ищи живъ а малъ оказію, то тѣ подамъ брезъ дакого про себе вѣстку даяку, кедъ бымъ ту померъ, то просте Бога за мновъ, и не забудте того, кто васъ любилъ и шанувалъ и за вѣру та за русскій народъ свою голову межи ворогами положилъ. А теперь тя краснѣ и сердечнѣ поздравлямъ зъ Ванькомъ и маму и сусѣдовъ, а Пану Богу отдаю и рукомъ благословлю. МИХАИЛЪ БЕРЕЖНЫЙ.” Долго зрошала Анна той листъ слезами, занимъ завила его въ хустиня и сховала подъ грудь. Довѣдалася бѣдненька о судьбѣ своего милого друга, — ничь ей не потѣшило, хиба тое, що еще жилъ. Ожидала отъ него еще якой вѣстки, якъ обѣцялъ, бо съ Талергофу отъ часу до часу приходили картки, то листы до краю отъ нашихъ мучениковъ и хотяй были немилосердно поперемазованы властями войсковыми, все таки ознаймляли о жизни мученика-талергофца. Отъ Михаила жена не получила письма ани разу — ей тое непокоило, она предчувала щось недоброго, — ей ся здавало, що всѣ таятъ пердъ нею якоесь горе, о которомъ знаютъ съ Талергофу а ей не хотятъ оповѣсти. Она ходила съ села до села где приходили письма съ Талергофу и пытала чи не пишутъ що о ей Михаилѣ, — но всюда ей отвѣчали, що нѣть. Такъ ждала довго и довго ходила сумна, мовъ мертва и робота ей не ишла, уходила отъ людей, думала и думала а коли пошла въ лѣсъ, будьто за рѣщомъ, тамъ дала волю своей страпленой душѣ, зарыдала на всю грудь, выплакала потоки слезъ горя и полумертва — полупритомна вертала до дому. Она полюбила тое мѣстце плачу где ей никто не перешкаджалъ, и для того часто тамъ заходила и плакала — но люде звернули на тое увагу и заказали ей тамъ ходити,— боячись, щобы въ отчаяніи не пополнила якого зла на собѣ, — но то еще горьше повліяло на ей смутокъ, она тратила память, не могла робити, не хотѣла ѣсти. Почала Михаила глядати по стайнѣ, на подѣ, кликала его во снѣ — словомъ захованіеся ей было нехибнымъ знакомь съумашесвтія. На ню уважали, хотяй никому ничъ злого не дѣлала, бо въ загалѣ уникала людей, любила самотность, а понеже за нею ходили, то ей еще горше роздражняло, бо она хотѣла быти сама, щобы ей никто не перерывалъ думки о Михаилѣ. Такъ проходили дни за днями, мѣсяцы за мѣсяцями, доки не наспѣлъ 1917 годъ. Въ томъ году въ мѣсяци маю вертали до дому талергофцы по такъ званой ,,перлюстрацiи ” — перлюстрацiя тая выказала, що на пару тысячъ увязненыхъ мучениковъ, нашлось всего трехъ людей, и то не русской народности, которымъ доказано шпіонство въ некорысти Австріи. Ихь взято подъ строгшій надзоръ а нашихъ мучениковъ пересидѣвшихъ 3 лѣта вь жестокой тюрьмѣ безвинно, по большей части отослано до дому а другихъ конфиновано до Вѣдня. Сотки они за 2 мѣсяцѣ такожъ повернули. Вѣстъ о освобожденю нашихъ мучениковъ съ Талергофа прійшла и до села Анны. Написалъ уже о пріѣздѣ и священникъ той парохіи и дякъ и начальникъ и склепаръ, бо всѣ они разомъ съ Михаиломъ были тамъ вязнены. Радость запановала въ сердцахъ сродниковъ и друзей по причинѣ поворота, дорогихъ лицъ для которыхъ не было найменьшой надѣѣ выходу. И бѣдна Анна ожидала повороту своего друга, хотяй вѣстки отъ него не мала жадной. Пріѣздъ священника и его дружины былъ назначенный на день 6-го мая. Много народа выйшло на зустрѣчъ своимъ отцамъ — и бѣдна Анна взявши за ручки Ванцья, выйшла на супротивъ Михаила… Тяжко описати тую хвилю, коли ставъ одноконный возниця жидовскій съ страдальцами на граници села, где толпа народа съ громкимъ плачомъ витала пастарья и его дружину, жадне перо не въ состояніи отдати на паперъ тѣхъ нѣжныхъ словъ, плачу и жалю и радости бѣдныхъ опущенныхъ черезъ часъ военный безборонныхъ русскихъ лемковъ, якъ они падали на землю, цѣловали ноги страдальцевъ за вѣру и народъ. Но кто взглянулъ въ сторону, где здалека отъ толпы стояла молоденька чорноброва невѣста съ хлопчикомъ, той зобачилъ еще страшнѣйшій образъ жертвы военной въ горахъ Карпатахъ — еще большу мученицу, страдалицу, которой война забрала все достояніе, и роздерла въ дребезги прекрасну обдарену найшляхотнѣйшими чувствами душу. Тамъ стояла съ роспущенными косами въ подертой сорочцѣ, боса, съ выхудлымъ напянованымъ скорбью лицомъ, запавшими чорными очима, стиснеными до плачу губами, молода, еще недавно прекрасна жена Михаила Бережнаго — Анна..... Она не знала за чѣмъ дальше глядати, она не знала о що нытатися. Ей Михаила не было. Скаменѣвши стояла безмолвна..... пропало все..... ей щастья нема въ дружинѣ страдальцевъ съ Талергофа. А може онъ еще пріѣде? Може его взяли на конфинацію?..... Може еще спасется.....? Не знати..... Пытатись трудно. Если отвѣтятъ, що уже не жіе — куда дѣюсь? Где наберу силъ до дальшихъ мученій? Ихъ уже въ груди нема! Коли народъ успокоился, священникъ поднесъ посивѣлую въ тюрьмѣ голову, звернулъ заплаканы съ жалю и радости очи до своихъ парохіянъ, горячими словами поблагодарилъ за ихъ любовь и привязанность, коротко розсказалъ о минувшихъ страданіяхъ и на конецъ сказалъ: „Вертаемъ до васъ дорогіи братья, вертаемъ на славну прекрасну Лемковщину, може Господь позволитъ на той земли где мы родились, зложити свои грѣшны кости, середъ нашихъ вѣрныхъ Богу предковъ, но — не всѣ вертаемъ! Каты выдерли съ помежи насъ найдорожшого намъ брата Михаила Бережного, — тяжка тюремна робота, болѣзни, побои жолнѣровъ отняли ему жизнь, — онъ заболѣлъ послѣ пятнистого тифа воспаленіемъ легкихъ, позднѣйше навязались сухоты и скончалъ свое страданіе сей мученикъ на причѣ, безъ жмытка соломы, на твердой дошцѣ, совершенно нагій, покрытый только червоною шмагою, котора служила ему за одиноку одѣжъ за время осмомѣсячной болѣзни. Въ сентябрѣ, 1915 года достойно похоронили мы его замученое тѣло, вручили чисту душу Богу, где ему лучше чѣмъ намъ ту..... ”. Ту бесѣда перервалась, бо люде заридавши за Михаиломъ поспѣшили спасати бѣдную его жену, вдову, котора по сказаныхъ словахъ душпастыря, упала мертва на землю. Тѣмъ разомъ долго ей чутили. Слабоньке тѣло не хотѣлось поддати жизни — душа не хотѣла свѣтла солнца больше видѣти. Но удалось дочутити страдалицу. Безъ чувствъ и памяти забрали люде на руки, посадили на возокъ которымъ пріѣхали талергофцы и привезли до дому. Анна была безпритомна черезъ 5 дней. Шестого дня встала, взяла въ узелокъ хлѣба, въ кошикъ картофель, Ваньця на руки, пошла далеко за село надъ скалу садити. Вечеромъ до дому не вернула. Мати ей, Фенна, думала, що она сновь пошла въ лѣсъ плакати, тай до того уже звыкла — впрочемъ мали ей всѣ за збожеволѣлу, — думали, що пошла въ сусѣдне село. Тѣмчасомъ на другій день рано пастыри увидѣли, що долу потокомъ пливе струя крови, такъ пошли они за нею горѣ водою и зайшли до источника. Подъ высокою скалою въ плиткой водѣ на скалистыхъ каменяхъ, лежала мертва Анна, притуливши сильно руками до своей груди мертвого убитого уже Ваньця, вода зливала имъ раны на головахъ — руки и ноги были поломаны. Возвали судову комиссію, котора удостовѣривши самоубійство, казала поховати. Забрали люде оба тѣла до хаты, положили на лавѣ обоихъ разомъ, прикрыли полотномъ. Черезъ два вечера приходилъ священникъ, служила панахиду середъ роздираючого плача парохіянъ. Третого дня началось похоронное шествіе. Ніякій достойникъ не малъ такого похорону. Коли открыли простирало съ лиця Анны, всѣ остолпенѣли которы ей передъ смертію яко исхудану, почорнѣлу, съ запавшими очима, съ лицемъ полнымъ тоски и невымовного жалю бачили, а которы ей яко збожеволѣлу знали. Теперь увидѣли ей другою, — она выглядала щастлива, уста усмѣхались солодко неначебъ знайшла своего Михаила, личко выбѣлѣло, чело выпогодилось, образъ прекрасного невинного ангела предсталъ предъ людьми. Съ многихъ грудей, вспыхнули рыданія. Въ горячихъ слезахъ высказалъ священникъ прекрасне тепле слово надъ тѣломъ съумашедшой страдалицы, — голосное рыданіе всѣхъ парохіянъ въ хатѣ и доокола хаты не позваляло долго говорити и священнику замиралъ голосъ въ грудяхъ съ сочувствуючого жалю за нещастною жертвою. Тысячи людей середъ жалостного пѣнія „Святый Боже” сопровождало тѣла до церкви, где еще разъ священникъ сказалъ пращальное слово и по совершенію всѣхъ обрядовъ похоронныхъ вынесено тлѣнныи тѣла на вѣчное упокоеніе, — на кладбище, где середъ горячихъ молитвъ и слезь, зложено до гробу, который закрылъ предъ очима Анны злобу свѣта, несправедливость, грѣхъ, голодъ, нужду, страданія, болѣзни, печали и воздыханія. Она глядала, глядала Михаила и знайшла его тамъ, где его загнали вороги. Теперь перенесли свое гнѣздо родинне подъ Руку Всемогущаго Творца, который не допустить ніякому врагу гнѣздо тое розогнати. Длятого ей душа, коли въ минути смерти узрѣла Михаила во дворѣхъ спокойныхъ Бога славы, она дала выраженіе радости знемощнѣлому тѣлу и вытисла на красномъ личку и устахъ блаженный усмѣхъ. Такъ распращалось съ своими горами чистое русское сердце оставивши по собѣ жаль съ которымъ мы должны нести крестъ неволѣ може и до гробу. RBO Русско-Американскій Календарь на годъ 1923. Мученики Карпатороссы — Аскольдовичъ Талергофецъ http://www.carpatho-russian-almanacs.org/RBO/RBOContents.php#Summons23 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: В. Ваврик. Маша. Картина австро-мадьярского террора в 1914 году В числе убитых находилась также и 17-летная девушка, ученица 7 кл. гимназии, Mapия Игнатьевна Мохнацкая, дочь настоятеля прихода в с. Войтково, добромильского уезда. - Талергофский Альманах. Вып. 1, 1924 Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.1-4, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1924-1932 http://www.antisys.ru/wpq/2016/09/20/гардый-п-с-военные-преступления-габсб/ http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/church/almanah1-x.shtml https://vk.com/doc399489626_448627015 вып.1 https://vk.com/doc399489626_448627043 вып.2 https://vk.com/doc399489626_448627083 вып.3 https://vk.com/doc399489626_448627109 вып.4 5325. Мохнацкая Мария Игнатьевна, р. 21/12 1897 в Войковой (Новый Санч), гимназистка 7-го класса сяноцкой гимназии, Войткова (Добромиль), арест. 6/9 1914, зарубана мадьярами в Перемышле 15/9 1914. Похоронена в братской могиле "44-х". ТА 1, 103 (снимок), 104, 105, 106, 107, 110, 197; Ш, 92. Глеб Соколович: Кровавые годы, с.17-24. А. Копыстянский: Наш всенародный памятник с.7,9,12,22,23. Ваврик: Талергоф, с.15,16. Ваврик: Маша. Картина австро-мадьярского террора в 1914 году (в кн. "Временник" на 1934 год, с.67-75 и отдельный оттиск). Его же: поэма "Маша" (в кн. "Временник" на 1927 год, с.162-163). Запрос деп. Стржибрного в парламенте 12/3 1918. Лясоцкий: Поляцы в австрацких обозах для уходзьцуф и интернованых, Краков, 1929, с. 86. В.Н. Лелявский: Ночные песни в Галичине, Львов, 1927. с.18-25 Р.Д. Мирович. Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914 – 1918 гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах. Третья, значительно пополненная редакция (9047 душ). Львов, 1971 https://vk.com/doc399489626_448671712 http://personalhistory.ru/papers/talergof.txt http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_475.htm Маша. Картина австро-мадьярского террора в 1914 году Природа Карпат трепетала ликующей жизнью; все было ею проникнуто. Каждая былинка дышала нежным шелестом, каждый листок шептал полную гармонии, радостную думу. Начало лета 1914 года было непостижимо чудесным. Получив свидетельство, Маша обрадовалась им очень. В нем преобладали все хорошие отметки. И не пустяки: Маша перешла в 7 класс гимназии! Какое несказанное веселие! Шестой класс канул в пропасть прошлого. Каникулы, воля, свобода на лоне торжествующей природы манили к себе. Простясь с подругами, Маша живо и сердечно целовалась с каждой и еще в день раздачи свидетельств выехала домой к родителям. Маше пошел 17-ый год. Она расцвела, как вешняя роза в Троицын день. На румяных, свежих ланитах, в карих, задумчивых очах и в очаровательной талии был заметен расцвет приближающейся весны ее жизни. От нее веело каким то мягким и тихим настроением. Черные, длинные косы она свивала по тогдашней моде в кольца на уши и в прическе делала ровный раздел, что придавало ее молоденькому девичьему лицу особую прелесть. Город Сянок, с Дубровкою Русскою и прочими холмистыми приселками, остался позади. Поезд выехал на пригорок, а оттуда на простор полей. На нивах колосились хлеба, на лугах, покрытых пестрыми цветами, гнулась под ветерком трава. Из белых туч вырынало синее, ясное небо, освещенное ярким солнышком. Господи Боже, что за счастье! Как любо и приятно! Повернув лицо в сторону локомотива, Маша увидала в соседнем окне вагона миловидное лицо юноши, с ясными голубыми глазами и буйными, каштановыми волосами. Эта случайная встреча расшевелила в ее сердце какую-то таинственную тоску, новое, до сих пор неволновавшее ее, чувство. Молодой человек улыбнулся вежливо и дал ей понять, что она ему нравится. Порывисто забилось у нее сердце, как никогда прежде, но все таки она вздохнула с облегчением. В этот миг промелькнуло через ее ум убеждение, что она еще никогда не видела более умного и симпатичного лица, чем у этого незнакомца. И тут-же явилась у нее идее: умчаться с ним, куда удастся, куда глаза глядят в широкий, прекрасный Mир. Однако как на зло, к большому ее огорчению, поезд остановился, а стройный юноша выскочил из вагона и успел ей только бросить в окно вытянутую из петлицы сюртука красную гвоздику. И, словно алмазами, загорелся паровоз жгучими искрами и под стук колес и свист и шипение машины умчался поезд дальше. Прекрасный флирт прекратился внезапно. Маша высела в Коростне; 13 километров она ехала бричкой в родное Войтково. Но вот впереди засиял крест на церкви. В роскошной прикарпатской котловине, вдоль столбовой каменной дороги, раскинулось селение. Дремотная тишина медленно опускалась на уютную долину из гор и окутывала ее дымкою сероватого тумана. Последние отблески заходящего солнца гасли на верхушках сосен и елей. Над крышами крестьянских хат вился жидкий дым. Пахло цветом липы. На встречу Маше из крыльца на подворье вышли все родные: мамаша, отец, сестры и братья. И все решительно заметили в ней разящую перемену: бывало, она, как ясочка-касаточка, щебетала о школе, подругах, пансионе, о Нине Орловой, новой учительнице русского языка, о сем, о том и всем, что только придет в память. Теперь-же она упорно сохраняла молчание и отвечала лишь на ответы, и то не хотя. Сейчас после ужина, она постоянно уходила в гостиную и в темноте любила наигрывать на рояле какую-то весьма жалобную песенку. Однажды Маша ушла в свою комнатку еще до ужина, зажгла лампадочку с абажуром, присела на диванчике и повела кругом глазами по стенам. И удивилась: над ее кроваткою висел новый образ с изображением св. Георгия на белой, красивой лошади. Под ее ногами вился страшный дракон, из пасти которого вылетал огонь. Позади стояла девушка особенной, нужной изящности и тонкой красоты. Картина была нарисована с редким проникновением в смысл борьбы рыцаря со змеем и с большим знанием древнего быта. Маша встала и подошла к иконе, и чудо, и диво: св. Георгий был очень похож на незнакомца, подарившего ей гвоздику. Она набожно опустилась на колени и начала шептать материнские молитвы. И всю ночь не спала. И так проходили дни за днями, ночи за ночами. * Утренняя заря. Проснулась вселенная. Румянная улыбка загорелась на восточном небосводе. Белая тучка расплылась над землею. Вышло солнышко, и роса самоцветными изумрудами засияла на траве. В распахнутое окошко из сада струился ароматный ветерок и звал к себе на волю и простор. Маша стояла у окна, утомленная предразсветной безсонницей, и неподвижно глядела в дивную даль. Нечаянно она вздрогнула, ибо ей почудилось, что кто-то робкой и несмелой поступью подошел к окну. Нет, никого там не было, только в кустах сирени несколько раз озвалась лягушка. Через гостиную и крыльцо она вышла в сад и по узкой дорожке, между высокой, уже дозревающей рожью, пошла по направлению Яворника Русского. Полные колосья касались ее лица, голубые васильки дергали ее юбочку. Маша тихо вошла в лес. Тишина звенела в ее ушах, но она продолжалась не долго. Стройно шумели ели и многочисленные мушки и укрытые птички наполняли воздух разными голосами. Эту дивную музыку нарушил писк кукушки. Хищный ястреб держал ее в своих острых когтях и крючковатым клювом клевал в голову. Перья сыпались на сучья и землю. — Ух, поганый! — промолвила Маша и обратно по тропинке пустилась идти в родное жилище. На холме она остановилась. От села несся тревожный звон колокола, а когда внезапно обрывался, то слышно было жужжание народа. — Что это? И девушка скоро побежала домой. * Мобилизация запасных взбудоражила не только одно Войтково, но всю Галицкую Русь. Сараево вызвало всемирную суматоху, и за последнее время событие международной жизни пошли усиленным шагом. На славян Австрийской империи пал тяжелый удар, в первую очередь на сербов и русских. Приближаясь к естественной смерти, Габсбурги пошли на пролом против Славянства, задумав его всецело поработить. Однако это им не удалось. И сербы, и чехи, и русские не пожелали быть рабами. Вспыхнула война со всеми зверскими инстинктами. Дом о. Игнатия Мохнацкого, родителя Маши, во всех отношениях был славянским и русским. У него были полные издания лучших славянских писателей и всех русских классиков. Не смотря на то, что он был очень экономен, весьма охотно выдавал деньги на литературу и музыку. Но будучи священником, он отдавал кесарю кесарево. Политикой он мало занимался. Как умный человек, он знал, что война Австрии с Россией принесет не мало горя Галицкой Руси, и он был готов на жертву. Он полагал, что ему повелят переселиться в глубь державы и спокойно ожидать конца войны. Но никогда он не думал, чтобы Австрия мучила своих граждан пытками и арестами, разстреливала и вешала их целыми тысячами лишь за то, что родились русскими. В одно утро, когда Маша вернулась из леса, она уже не застала родного отца дома: два жандарма увезли его на крестьянской подводе из села. Рыдание семьи слышно было во всех комнатах. Как ни странно и больно, Австрия нашла сильную поддержку в украинофильской партии; поголовно вся интеллигенция этого направления состояла на добровольной, тайной службе безпощадной, немецкой стихии. Все семейство о. Игнатия находилось под наблюдением тайных доносчиков. Прошел долгий, томительный месяц. От о. Игнатия из Перемышля было получено письмо, что ему предъявляется обвинения в том, что он на исповеди уговаривал людей дать клятву на верность русскому царю и что собирал деньги на военные цели для русской армии. И австрийский суд поверил в эту чепуху. Вечерело. На приходстве явились три жандарма. Они перетрясли все кровати, сундуки, чемоданы, библиотеку, чердак и погреб, но не нашли ни бомб, ни спрятанных телефонов. Не нашли даже ни одной русской копейки. Это их взбесило. Как это так? Ведь учитель видел их собственными глазами. — Зачем вы нас тревожите? — осмелилась спросить Маша. — Молчи! — крикнул старший жандарм. — Мы на тебя удочку имеем. По лесам, по полям бродишь, все подробности записываешь, конечно, для козаков! А ну ка с нами! Маша стояла, как врытая. Щеки ее побледнели, губы посинели, глаза наполнились слезами, и она тихо прошептала: — Мамочка! я боюсь этих людей. Мать прибежала к ней, но жандармы оттолкнули ее и насильно потянули Машу на подводу. И увезли. — Прощайте мои мальвии, настурции, васильки и незабудки, село и лес, и все родные, и кукушка, и комнатка! Прощайте! Августовская ночь стонала придавленным стоном. Поле с несжатым хлебом покрылось серой пеленой. Перелески, каких много в Прикарпатской полосе между Сяном и Вигором, казались в освещении луны мглистыми туманами. Оторвавшись от других, волокнистая облачки быстро неслись по небосводу. В сырости воздуха чувствовалась таинственная глубина царящей над землею прохладной темноты. На соломе в летней юбочке и кофточке лежала Маша. Подвода катилась по шоссейной дороге в Тростянец. И только теперь, пришедши в себя, пленница вспомнила все, что с нею произошло. Все случившееся было до того ужасно и непохоже на истину, что у нее опять закружилась голова. — Не сон ли эго? — подумала она несколько минут спустя. Но ее арест не был сном, а был голой, страшной правдой. Маша звала и искала помощи у звезд, у неба, но все ее молитвы были напрасны. Победу торжествовала хищная, звериная злоба жандармов, от которых несло вонючей брагой, и они смеялись так громко, что в лесу, где Пятково русское, отзывалось звучное эхо. От боли у Маши ныло все тело. Горячка сожгла ее уста. По полуночи подвода въехала в Бирчу и остановилась напротив суда. Сбежалась толпа. Усатые солдаты подошли с фонарями. И пошла солдатская потеха с безстыжей руганью и уличными шутками. Эта ночь была для Маши ночью ужаса, а вся вселенная развалиной. Не на ком и не на чем было ей опереться, и она поняла, что ей предстоит испытать пропасть человеческой подлости и насилия. Ибо люди стали бесами. Из суда вышел высокий, рыжий офицер с грубым, широким лицом. Под его сонными глазами на выдававшихся углами скулах чернели по два кирпичных пятна. Увидев трех дюжих жандармов и одну девушку, он пришел в бешеный гнев и велел отвести ее в тюремную камеру, а жандармов позвал к себе. В камере на полу лежало несколько крестьян. Светало. Не нарушая молчание, какое царило в тюрьме, Маша присела на скамейке в углу и, склонив измученную голову на грязную стену, уснула. И приснился ей ужасно мнительный сон: большой город на большой реке. На улицах неподвижный туман черно-желтого цвета. С воем и криками копошится толпа вперед и назад, и тут и там раздаются тяжелые вздохи. Из канала, точно из вулкана, вырывается высоким столбом огонь; из огня выбегает громадной величины зверь, и топчет, и поедает и разрывает в куски толпу. Разинув страшную пасть, он прямо мчится к Маше. Она хочет убегать, да не может. Бьется сердце, млеют ноги, и она кричит, что мочи... * Мне очень часто делают критики упреки, почему не пишу бодро, весело, а постоянно плачу, но разве при моей теме можно смеяться? Нет, я не могу смеяться, когда вспомню Машу, эту печальную голубку Карпат. Вот она проснулась и почувствовала в голове сильную боль, попросила у крестьян воды, но воды не было. Вдруг открылась дверь, и в камеру вошел молодой жандарм и накрепко перевязал крестьян и Машу железной цепью. Маша зарыдала. Жандарм крикнул на нее ошеломляющим голосом и перевязанную громадку потянул за собою на двор. Тяжко было идти, железо ломало кости. Лай и насмешки сопровождали влекомых. Эх ты, путь-дороженька вдоль Вигора! Круто ты вьешься у высоких холмов и скалистых обрывов! Пекуч твой камень, когда его обжарит летнее солнце! Едка твоя пыль, взметенная вихрем и бьющая в глаза! Далеко разстояние села от села, и в безлюдии погибай без помощи! У Маши избились летние ботинки и босыми ногами она прошла через Рыботычи в Добромиль; шла два дня и две ночи. Каким желанным уютом казался Маше товарный вагон после этой тернистой дороги! Однако не долго она в нем ехала. В Нижанковичах поезд остановился, и арестантам велено уходить из вагона — опять на пыльную дорогу, на жгучее солнце, на смех солдат, на вой толпы. О, горе невольным! За Нижанковичами, над блестящей излучиной потока, стояла каменная статуя с изображением великомученицы Варвары. Здесь остановил жандарм пленных на ночлег. Маша, бездомная сиротка, припала к земле и, орошая ее слезами, целовала горячими устами. Тут впервые проснулась в ее сердце пламенная любовь к родной кормилице — к земле отцов и дедов. Она казалась ей недостижимой, как звезда на далеком небе. Маша чувствовала в своем существе часть тихой ночи, шелест полей и гор, сияние солнца, дыхание рощ, мощную связь с ветхими крестами на деревянных церквах и таинственную струю стона поневоленного народа. — О Русь моя! Какая ты несчастная, бедная! — думала она, не отдавая себе отчета в том, что сама была живым олицетворением своей седой родины. * Принахмурилась земля. Вдали прогремело, молния окаймила западный край небосвода. Неистовый вихрь средь тучи пыли, поднятой с дороги, нес листья и солому с опрокинутых подвод. Всполошенные лошади бежали по полю. Из-под колес разбитых подвод вытягивали руки рыдающие дети и женщины, кричали старики. Это беженцы, оставившие родные места. Война! И целые селения уходили, куда очи глядели. Маша прижалась к статуе, ожидая чего-то страшного. Но буря миновала, не бросив на засушенную землю ни капли дождя. Из золотистых грядок летучих облаков выкатилось чистое, ясное солнце. Жандарм приказал подыматься. Пленники вышли на дорогу, ведущую в крепость Перемышля. Чем ближе подходили они к городу, тем пестрее от толпы, солдат, лошадей, возов становились все к нему подходы. Начался трагический, крестный путь Маши и всех с нею перевязанных цепьями и веревками. Со всех сторон несся кровожадный, бешенный гул люто возбужденной толпы. * Чтобы пощадить тебя, читатель, и себя не мучить, приспешаю окончание печальной повести сжатой справочкой, заимствованной из „пропамятной книги австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато-русским народом во время всемирной войны". Перемышль в лихорадке. Рев, визг, свист, гул сплелись в дьявольский хаос. Сражение на линии Янов—Городок окончилось поражением австрийской армии. В 2 часа дня толпа накинулась на проходивших под конвоем арестованных русских. Улица огласилась стонами и криками. Девушка пала на колени перед Распятием, находившимся на углу дома и, подняв к нему руки, воскликнула: — Мать Божья, спаси нас! И точно чудо-диво! На белом, игривом коне, словно св. Георгий, из-за угла примчался молоденький офицер. Маша в трепетной истоме устремила на него свои полные отчаяния глаза. И что? В красивом молоденьком офицере она узнала незнакомца, подарившего ей на разъезде возле Коростна красную гвоздику. — Неужели это он? Спасение! Богоматерь не забыла меня — мелькнуло в ее безутешной голове. Однако и на этот раз ошиблась Маша. „Рыцарь" вытянул из кармана брюк блескучий револьвер и выстрелил из него в несчастную девушку. Черный платок слетел с головы; косы высыпались на грудь. Маша пала на землю. В ее ушах зашумело и загудело; ей казалось, что тысячи незримых рук тянутся к ней, и в ее уме все перемешалось: и мать, и отец, и сестры, и братья, и незнакомец из вагона, и гвоздика, и св. Георгий, и дракон, пышущий огнем, и девушка у белой лошади, и сон в Бирчанской тюрьме, и статуя у Нижанкович и гром; и опрокинутая телега, и вопль детей. И жгучий огонь объял ее со всех сторон. Она слышала точно сквозь сон, как топтали кони острыми копытами тела убитых, как в невыносимой тоске рыдали и стонали мужчины и женщины, как неистово кричали солдаты и с ними вся звериная толпа. А Русь роняла свои неотрадные слезы. Оказалось, что растерзанных в этот злопамятный день, 15-го сентября, было 48 человек. В их числе находилась и Маша. Может быть, неодин, прочитав смутную повесть, подумает, что напрасно призывала Маша в помощь Богородицу, напрасно была влюблена в св. Георгия, напрасно целовала землю, у статуи великомученицы Варвары, подумает и станет сомневаться в том, что в Mиpе существует святое, справедливое Провидение. Не за чем сомневаться! За мучения не одной только Mapии Мохнацкой, но за многие тысячи таких-же мучениц, как она, постигла Австрию заслуженная кара: она распалась, как порохно, и ею на Галицкой Руси уже теперь никто не интересуется. А душа Маши светится над Карпатами лучезарной зорькой, ее имя все чаще слышится на народных вечах, все глубже оно проникает в недра народа; и придет время, когда народный певец споет про нее вечную, звучную думу. Дыниска возле Равы Русской, 30-ое июля 1933 *** В 1930-е годы повесть Василия Ваврика «Маша» в виде пьесы ставилась в некоторых театрах Галичины. После 1939 года она была запрещена советской властью, как подрывающая ее политику украинизации. Пьеса была не просто снята с репертуара, но и вычеркнута из театральной истории, тем более, что автор был не только сторонником «реакционного» карпато-русизма и западнорусизма, а еще из бывших белых офицеров. В современной Украине, имя автора как и его произведения вообще под строжайшим запретом. В.Р. Ваврик. Маша. Картина австро-мадьярского террора в 1914 году. Львов, 1933, 8с. http://zapadrus.su/ruslit/hudlbib/1064-v-r-vavrik-masha.html Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Зверская расправа с „руссофилами" на улицах Перемышля 15 сентября 1914г. на улицах древне-русского княжьего Перемышля разыгралась такая жуткая и кошмарная сцена, которая своей непосредственной дикостью и жестокостью далеко превзошла все остальные ужасы и неистовства безудержно применявшегося в те страшные дни по отношению к русскому населению террора. В белый день, под охраной государственной жандармерии, среди многотысячного культурного населения и несметного крепостного гарнизона, были вдруг, без всякой причины и вины, зверски изрублены и растерзаны обезумевшими солдатами и городской толпою сорок четыре ни в чем неповинных русских людей, причем эта ужасная расправа не только не вызвала со стороны местных австрийских властей ни малейшего негодования и возмездия, но даже, наоборот, получила из уст верховного начальника этих последних, пресловутого коменданта крепости генерала Кусманека, полное одобрение и признание... В виду исключительной и характерной уродливости и яркости этого кошмарного события, возмущенная память о котором перейдет, конечно, в нашем многострадальном народе от рода в род, приводим ряд сообщений и воспоминаний о нем, появившихся в разное время и с разных сторон в периодической печати. Первое сообщение о происшедшей в Перемышле страшной бойне получила львовская газета „Прикарпатская Русь" только в начале 1915г. от находившегося в то время в Перемышле, а затем вывезенного в глубь Австрии и бежавшего оттуда в Швейцарию лица: „В Перемышле нам пришлось особенно много вытерпеть от местных мазепинцев, поляков и евреев, а также от солдат-мадьяр. Но еще хуже пришлось другой партии наших арестованных в Перемышле. В 2 часа дня, в разстоянии каких-нибудь 400 шагов от дирекции полиции, толпа местных мазепинцев, поляков и евреев, поощряемая солдатами мадьярами, с таким остервенением накинулась на проходивших под конвоем арестованных русских крестьян и интеллигентов, в общем числе 42 челов., что сорок из них были тут-же на улицах растерзаны на смерть и только 2 лица остались в живых. В числе убитых находилась также и 17-летнян девушка, ученица 7 кл. гимназии, Мария Игнатьевна Мохнацкая, дочь настоятеля прихода в с. Войтковой, Добромильского уезда. („Прик. Русь", 1915,N 1539). Убитая так трагически Мария Игнатьевна Мохнацкая род. 21 декабря 1897г. в с. Войтковой, Новосандецкого уезда, где отец ее состоял в то время настоятелем прихода. Воспитывалась в русском пансионе в Сянок, а в критический момент как-раз, окончив 6-ой класс гимназии, находилась на каникулах у родителей, в с. Войтковой, Добромильского уезда, где 6 сентября 1914г. и была арестована, а затем, вместе с целой партией арестованных крестьян, препровождена в Перемышль — на мученическую смерть. Арестованный несколько раньше отец ее, о. Игнатий, был вывезен в глубь Австрии, а затем, по возвращении из ссылки, вскоре умер, брат же студенть, Феофил Игнатьевич, был в свою очередь разстрелян австрийцами после русского отступления в 1915 году. Сражение на линии Янов-Городок, закончилось новым поражением австрийской армии. Отступая к Перемышлю, австрийские войска арестовали по пути из Городка в Судовую-Вишню 48 местных, заподозренных в "руссофильстве", русских жителей и пригнали их под сильным конвоем в крепость. В пестрой толпе арестованных преобладали крестьяне, но было также несколько железнодорожных служащих и две девушки, из которых одна — дочь священника. В Перемышле, на улиц Дворского, несчастных встретили ехавшие верхом мадьяры-гонведы и пехота. Увидав утомленных и измученных русских, они начали подгонять их прикладами и безпощадно толкать и избивать. Несчастные жертвы, падая и обливаясь кровью, продолжали двигаться вперед, пока не оказались загнанными на улицу Семирадского, соприкасающуюся на одном из перекрестков с улицей Дворского. Тут, у домов N 1, 2 и 3, началось уже настоящее, зверское избиение арестованных. Били гонведы, били мадьяры-пехотинцы, местные евреи и мазепинцы, как попало и чем попало. Помогать извергам выскочили из ресторана в доме N 1 еще какие-то хулиганы. Из дверей и окон евреи начали бросать в несчастных мучеников тяжелые пивные стаканы, палки и даже неизвестно откуда добытые куски рельсов полевой железной дороги. Улица огласилась стонами и криками... — Nиcht schlagen — nur schиessen (не бить, а разстреливать)!— раздался вдруг резкий и пронзительный голось какого-то майора. Тогда девушка — дочь священника — пала на колени перед Распятием, находящимся на углу в нише дома N 4, и, подняв к нему руки, воскликнула: — Мать Божья, спаси нас! Тут к несчастной девушке подскочил солдат-мадьяр и сильно ударил ее по голове ручкой револьвера, а затем выстрелил ей в лоб, после чего она, как подкошенная, упала замертво... Этот выстрел послужил сигналом. Началась стрельба. Стоны, крики, ружейные выстрелы — все смешалось вместе в какой-то дикий, кошмарный хаос... Солдаты и евреи с остервенением продолжали бить палками и прикладами бездыханные тела убитых... Брызги крови и мозга разлетались в стороны, оставляя густые следы на мостовой и стенах соседних домов... После избиения тела несчастных страдальцев превратились в безформенную массу. Их впоследствии подобрали на телеги и куда-то увезли. Среди убитых оказалось двое несчастных, подававших еще слабые признаки жизни, но один из них умер по дороге, а другой — несколько часов спустя в госпитале. А на следующий день евреи стали усердно соскабливать кровавые следы со стен и замазывать их известью...Тем не менее, на домах NN 1 и 3 эти кровавые печати позорного и гнусного преступления долго были еще видны, как вечный и несмываемый укор безчеловечным палачам. А. И-ов. („Прик. Русь", 1915г. N1613). В дополнение к сообщенному выше, со слов очевидца, потрясающему описанию зверской расправы с несчастными мучениками, „Прик. Русь" привела тут-же из „Slowa Роlskego" относящийся к тому-же факту разсказ местного поляка, не только вполне подтверждающий его по существу, но также дополняющий его еще новыми аналогичными данными и чертами: „Мадьяры оставили среди жителей самые худшие воспоминания. Общеизвестным является факт, что они привезли однажды около 46 крестьян, заподозренных в „москалефильстве", и поубивали всех прикладами на середине улицы на глазах населения. Другой раз, уже во время осады, они снова привели около 40 лиц и предали их военно-полевому суду, причем скромно добавили, что из этой партии уже повешены ими 60 человек! Военный суд оправдал всех на следующий же день, однако, не мог, конечно, оправдать тех, что были прежде уже повешены за такие - же самые „преступления"... Однажды было доложено по начальству, что мадьярские жандармы арестовали в одном из предместий много крестьян и издеваются над их женами. По приказанию коменданта крепости комиссар полиции арестовал жандармов. Они были преданы военно-полевому суду, однако, тут-же заявили протест, указывая на то, что они подлежат не суду австрийских крепостных властей, а суду венгерской дивизии, который их затем и отпустил немедленно на свободу"... („Прик. Русь", 1915г. N 1613). ...Феофил Игн. Мохнацкий. 18 января 1915г., возвратившиеся после временного отступления русских войск, австрийцы повесили на рынке в Грибове окончившего курс гимназии в Ясле Феофила Игнатьевича Мохнацкого, сестра которого, Мария Игнатьевна, была, как уже отмечено выше, так зверски растерзана толпою солдат и других австрийских хулиганов на улице в Перемышле 16 сентября 1914г. (см. с.108. В упомянутой заметке ошибочно сказано, что Ф.И. был разстрелян). Ф.И. Мохнацкий родился 10 января 1891г. в с. Куриловке, ланьцутского уезда, где отец его был в то время настоятелем прихода, Учился сначала в Новом Санче, затем в Сянок и, наконец, в Ясле, где и окончил гимназию как-раз накануне войны. Приехав на каникулы к отцу, в с. Войткову, Добромильского у., он не успел даже отдохнуть после экзамена, как тут-же, с объявлением мобилизации, арестовали его отца, а затем и сестру, остальной же семь приказали из деревни уехать. Тогда он вмеcте с оставшейся семьею переехал к своему дедушке по матери о. Ф. Качмарчику в Белцареву, Грибовского у., где и постигла его нежданная страшная судьба. 1 января 1915г. выбрался Ф.И. в Грибов за лекарством для своей младшей сестры. В город задержали его два австрийских сыщика — парикмахер Каминский и резник Нелепа, которые потребовали от него удостоверения, а когда такового при нем не оказалось, отвели его в жандармское отделение. Жандармы посадили его под арест, через несколько дней повели в Белцареву для наведения справок, а затем обратно отвели в Грибов в тюрьму, где он и просидел еще 2 недели. Наконец, поставил его перед военный суд по обвинению в шпионстве в пользу России и в указывании дороги русским войскам, а на другой день, 18 января, повесили тут-же на рынке, разрешив ему только письменно проститься с семьей. Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.1, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1924 https://vk.com/doc399489626_448703417 вып.1 https://vk.com/doc399489626_448703429 вып.2 https://vk.com/doc399489626_448703440 вып.3 https://vk.com/doc399489626_448703463 вып.4 https://vk.com/doc399489626_448627015 вып.1 https://vk.com/doc399489626_448627043 вып.2 https://vk.com/doc399489626_448627083 вып.3 https://vk.com/doc399489626_448627109 вып.4 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Талергофский альманах: Виновники и мучители Великая война много горя принесла человечеству, больше горя, чем радости. Затяжная, упорная и жестокая, в конце концов тяжелым свинцом, легла она на душу всех народов, принимавших в ней прямое или косвенное участие, и долго-долго будут помнить ее лютую и нещадную... Но особенно ужасной, неизведанно тяжелой оказалась война для окраинной западной Руси в Галичине, Буковине и на бывш. Угорской, ныне Карпатской Руси. Огненной лавиной сплошного ужаса накатилась она на нашу землю, залила весь русский край по ту и эту сторону Карпатского хребта и своей разрушительной стихией на своем пути уничтожала все живое, смелое, открытое и хорошее в нашем народе. Злой и кровавый демон войны в 1914 году хищно налетел на нашу мирную страну. И с первых же ее дней начались мучительные минуты горя и жестоких страданий карпато-русского народа, начался грозный период в его истории, период великой мартирологии. Началась война, начались насилие, началась короткая расправа Австро-Венгрии над русским населением Прикарпатья, над лучшими его представителями. Но кто в состоянии описать этот ужас исчерпывающе полно и правдиво, или хотя-бы в смутном приближении к живой, непреложной правде?.. Это вряд-ли смогли бы сделать великие таланты литературы и художества. Еще не раздались первые выстрелы на поле брани между готовящимися к ожесточенной схватке, еще настоящая война фактически не началась, как безконечные сотни и даже тысячи представителей нашего народа сгонялись со всех уголков Прикарпатья в тюрьмы. Среди ужаснейших условий, при отвратительнейших издевательствах и физических насилиях, закованные в цепи, избиваемые жестоко солдатскими толпами австро-мадьярской армии, уличной беснующейся толпой и не редко сопровождающим конвоем, неповинные и без ропота шли народные мученики на дальнейшие муки. А в то-же время другая часть их благословляла Русь Триединую, широкую, с военных виселиц, или в последние минуты перед разстрелом, стоя на краю своей могилы. Непрерывными рядами шел народ-мученик в тюрьмы, оставляя за собой кровавую тропу. А там опять тоскливой вереницей, безшумно, сохраняя в душе горячее чувство любви к гонимой, терзаемой Родине, к своему народному идеалу, проходили другие, чтобы принять мученическую смерть у густого леса виселиц или от австро-мадьярских пуль. А было их — тысячи, десятки тысяч!.. Тут были и немощные старики, и женщины и даже дети. Подавляющее большинство составляли крестьяне, но здесь тоже находилась и интеллигенция. Народное и национальное горе всех сравняло. Но наконец-то — кто были эти мученики? 3а что их терзали голодом, грубым физическим насилием, за что издевались безчеловечно над ними? И кто были их мучители и виновники мучений? И вот тут-то, при попытке собраться с несложным, казалось бы, ответом, ясно чувствуется необходимость глубже вникнуть в толщу всех тех современных условий и фактов, которые должны послужить основанием для нашего ответа и которые играли решающее значение в этой величайшей мартирологии нашего народа. Мы все чувствуем нашим инстинктом, нашим национальным чутьем, что положение карпато-русского народа в эту войну было неизведанно тяжелым, глубокотрагическим. Для нас кроме того должно быть очевидным, что это положение было исключительным, а потому безпримерным. Безпримерным потому, что его нельзя сравнить с положением Бельгийцев под германской оккупацией, а даже Армян в Турции, хотя те (особенно последние) страдали физически, может быть, больше русских в Австро-Венгрии. Наша мартирология не выросла из некоторой органической неизбежности, вытекающей из наличие такого обстоятельства, как война. Ее сущность заключается не столько в самом факте упорной и свирепой войны на территории русского Прикарпатья, сколько в комплексе целого ряда других исключительных, особых причин, раскрытие которых единственно дает возможность понять, почему она была такой жестокой и трагической. В то время, как насилие и террор в Бельгии или других странах всецело объяснимы одним фактом — войной, здесь, в отношении Прикарпатской Руси, этого недостаточно. Война тут была лишь удобным предлогом, а подлинные причины, действительные побуждение к этой позорной казни зрели у кого-то в уме и в душе самостоятельно, как самодовлеющая внутренняя нравственная сила, еще задолго до войны. Зная карпато-русский народ, его душевные достоинства и пороки, зная нашего крестьянина и интеллигента, принимавших участие в общественной и политической жизни края перед войной, нельзя ни на минуту допустить мысли, чтобы Австро-Венгрия, издеваясь над десятками тысяч заключенных в тюрьмах и лагерях и сотнями посылая их на виселицы и на разстрел, — в душе была убеждена, что эти несчастные несут справедливое наказание хотя бы за попытку преступления, наказуемого уложением военно-полевого судопроизводства. Австрийские суды приговаривали весьма часто карпатороссов к смертной казни не потому, что они были действительными преступниками, шпионами или явными изменниками Австро-Венгрии, а потому, что этого заранее хотел кто-то, добивался кто-то, подло науськивая. В этом и заключается выразительная особенность нашей мартирологии. И теперь, отвечая прямо на вопрос, кто такие эти мученики, нам уже легче будет сказать, кто их мучители, кто виновники их мучений? Исключительным объектом для австро-мадьярских жестокостей над карпато-русским населением во время войны, особенно в начале ее, было—русское народное движение, т.е. сознательные исповедники национального и культурного единства малороссов со всем остальным русским народом, а практически — члены О-ва им. М. Качковского из Галичины, Буковины и Карпатской Руси...Это то великое, сердцевинное ядро, тот сознательный элемент нашего народа, который свято и бережно хранил основоположные заветы единства национальной и культурной души всего русского народа. Это та часть карпато-русского народа, которая оставалась верной великой своей истории и не изменила своему имени. И против них только была направлена вся сила австро-мадьярского террора. Противники же этого убеждение пошли другой дорогой. Перед ними открывалось другое, беспредельное поле. Их ждал другой „подвиг". Часть карпато-русского народа, среди тяжелых страданий, несла на алтарь своей общей Родины — Родной Руси — свою жизнь, а другая — творила позорное и лукавое дело сознательного братоубийцы Каина... Роль этих народных предателей, т.н. „украинцев", в эту войну общеизвестна. Детеныши национального изменника русского народа из под Полтавы, вскормленные под крылышком Австрии и Германии, при заботливом содействии польской администрации края, в момент войны Австрии с Россией, т.е. в знаменательный в истории русского народа момент собирания искони-русских земель на западе, сыграли мерзкую и подлую роль не только в отношении России и идеи всеславянского объединения, став всецело на стороне Австро-Венгрии, но в особенности в отношении безконечных жертв австро-мадьярского террора и насилие над карпато-русским населением. Жутко и больно вспоминать о том тяжелом периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогание души становился не только всецело по стороне физических мучителей части своего народа, но даже больше — требовал этих мучений, настаивал на них... Прикарпатские "украинцы" были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны. В их низкой и подлой работе необходимо искать причины того, что карпато-русский народ вообще, а наше русское национальное движение в частности с первым моментом войны очутились в пределах Австро-Венгрии вне закона, в буквальном смысле на положении казнимого преступника. Это печальная истина. В ней не нужно убеждаться кому либо из нас. Она нерушимо установилась в памяти и сознании каждого русского Галичанина, Буковинца и Угрорусса. Современники помнят еще главные переходы и черты внутренней борьбы между русским национальным движением и т.н. украинофильством в последнее время перед войной. Эта борьба велась за утверждение в нашем народе двух противоположных, исключающих себя идейно-национальных мировоззрений — с pycским народом, с Poccиeй или против них. Aвстрийскому правительству был понятен смысл этой борьбы и оно не могло остaваться равнодушным, тем более, что Aвстро-Beнгрия вообще никогда не была равнодушной к малейшим случаям, дающим ей возможность ослаблять внутреннюю силу каждого из славянских народов, населявших ее, путем насильственного воздействия, выраженного красноречиво в ее государственной аксиоме: "divide et impera", но кроме того, что особенно для нее, eе империaлистических целей было важно, она сообразила, что известный исход этой борьбы мог бы ускорить ocyщeствлениe ее зaветной мечты — возвести на престол "des Furstentums von Kiev" одного из Гaбcбypгoв. И неудивительно, что во время этой борьбы мeждy Aвстpиeй и вождями "украинцев" установились отношение обоюдного доверие и преданности. Австрийское правительство доверило "украинцам", как cвоим преданным и истинным лакеям, а в свою очередь наши „украинцы" визжали от радости по случаю такой ласки хлебодателей и из кожи лезли вон, чтобы всячески оправдать это доверие. И они старались... Здесь не нужно прибегать к помощи формальных доказательств, чтобы указать, какими несложными и прозрачными средствами осуществляли „украинцы" борьбу с русским национальным движением. Эти средства cлишком известны каждому из нас. Их легко найти в каждом выразительном событии общeственной жизни Прикарпатья нa пpотяжении последнего десятка лет перед войной. Клевета и донос, донос и клевета на своих национальных противников перед благоволевшей властью — вот их "повседневные, испытанные средства... идейной(!) борьбы с „москвофильством". Фраза „москвофилы - враги габсбургской мoнapxии и "украинского народа", эта упрощенная форма открытого доноса и циничной клеветы на наше идейное движение, сделалась существеннейшей потребностью довоенного "украинского" общества. За несколько лет до войны вся галицкая "украинская" пресса восторженно повторяла основной смысл этой фразы на разные лады и при всевозможейших случаях. "Украинцы" повторяли ее на своих собраниях, партийных съездах и - мало того - "украинские" депутаты венcкогo парламента и галицкого и буковнинского сейма с театральным жестом произносили с парламентских трибун. Вот несколько характерных и убедительных случаев этой подлой работы. В 1912 году, осенью, разыгралась на Балкане кровопролитная война. Ее событие находились в тесной связи с тяжелыми событиями великой европейской войны. Балканская война сделалась причиной, с одной стороны, сильного охлаждения австро-русских отношений, а с другой — в сильной степени отразилась на положении и без того политически прибитого карпато-русского народа в Австро-Венгрии. На юге грохотала освободительная война между славянами Болгарами и Сербами, а также Греками, с одной стороны, и их вековыми поработителями - Турками, с другой, а в тоже время австрийская власть в Галичине и Буковине сотнями арестовывала русских Галичан и Буковинцев, мадьярское же правительство торопило с инсценировкой многолюдного политического процесса закарпаторусских крестьян в Мармарош-Сигете. В чем делo? Это станет понятным, когда вспомним, как в то время, в момент угрозы австро-русской войны из-за балканских событий, вели себя прикарпатские т.н. "украинцы". На это они сами дали ответ. И так, депутат австрийского рейхстага Смаль-Стоцкий на заседании делегаций от 15 октября 1912 года, в своей речи заявил от имени "украиинского" парламентского клуба и „всего украинского народа", что после того, как "все надежды „украинского народа" соединены с блеском Габсбургской династии, этой единственно законной наследницы короны Романовичей, - серьезной угрозой и препятствием на пути к этому блеску, кроме Pocсии является тоже "москвофильство" среди карпато-русского народа. Это движение - сказал он — является армией Poccии на границах Австро-Венгрии, apмиeй уже мобилизованной." В том же cмысле высказались, от имени „всeгo украинского народа" с парламентской трибуны и депутаты Василько, Олесницкий, Окуневский, Кость Левицкий и целый ряд других. Не трудно заключить, насколько подобные доносы оказывали прямое влиение на зверское отношение австро-мадьярской власти к мирному населению Прикарпатья. Ибо достаточно сказать, что, в ответ на речь Смаль-Стоцкого в делегациех, министр Ауфенберг ответил, что „те, кто обязан, силою прекратят русское движение в Галичине". Подобные заявление приходилось тоже очень часто читать и на столбцах галицкой "украинской" печати. Так, на пр., в июле 1912 г. газета „Дило" заявляла, что "когда восточная Галичина станет "украинской", сознательной и сильной, то опасность на восточной границе совершенно исчезнет для Aвcтpии". Поэтому ясно, что Австрии следует поддержать "украинство" в Галичине, так как, дескать, все то, что в карпато-русском народе не носит знамени "украинского", являтся для нее (Австрии) весьма опасным. "K уразумению этого — читаем дальше в той же статье „Дила" — приходят уже высшие политические круги Австрии"... A там, после такого удачного дебюта, дальше все дело пошло еще лучше и чище. Как бы в глубомысленное развитие и разъяснениe декларации доносчиков на заседании делегаций от 15 oктябpя, это-же „Дило" в номере от 19 ноября 1912 года писало буквально следующее: „Москвофилы ведут изменническую работу, подстрекая темное население к измене Австрии в решительный момент и к принятию русского врага с хлъбом и солью в руках. Вcex, кто только учит народ поступать так, следует немедленно арестовывать на месте и предавать в руки жандармов..." После этого, кажется, уже нельзя быть более откровенным в своем цинизме. Думается, что этих несколько цитат из заявлений парламентских представителей „украинцев" из главного их печатного органа в Галичине достаточно, чтобы иметь непреложные доказательства позорной Каиновой работы этих доносчиков и подстрекателей австрийского правительства против карпато-русского народа. Необходимо только иметь в виду, что таким способом т.н. „украинцы" боролись с русским национальным движением еще и до 1912 года. В 1912 году они лишь сочли нужным не скрываться с этими средствами, а выступить открыто. И кроме того то, что здесь приведено, только ярко выраженные, т. ск. декларативные случаи их доноса и клеветы. Само собой понятно, что подобный способ борьбы неминуемо должен был привести к глубокопечальным результатам. Благодаря этой работе „украинцев", австрийское правительство хватилось крайних репрессивных жестоких мер по отношению русского национального движение в Галичине, Буковине и даже в Закарпатской Руси, где, кстати говоря, не было никакой народной организации, а только от поры до времени вспыхивало стихийное движение русских народных масс против мадьяризаторской политики правительства. И если в 1910 году по их настоянию австрийская администрация закрыла в Буковине все русско-народные общества и их имущество конфисковала, а в Галичине с этого времени начался открытый поход власти против русских бурс и русского языка, и если в 1912 году весь "подвиг" этих услужливых лакеев завершился арестами только нескольких сотен русских Галичан и Буковинцев, то в 1914 году, во время войны, эта Каинова работа „украинцев" ввергла уже весь карпато-русский народ в пучину неслыханных ужасов, жестоких физических страданий. Прежде всего и больше других они виновны в великой военной мартирологии нашего народа, не только как косвенные виновники, побуждавшие австро-мадьярское правительство путем клеветнических доносов к жестокой физической расправе над русским населением Прикарпатья, но тоже как непосредственные участники этого насилие. B нашей маpтиpoлoгии не редки случаи физического надругательства и террора, чинимых многими из наших т. н. „украинцевъ". А галицкие „украинские сечовые стрелки", заботливо организованные Австрией для борьбы с Рoccией, в надежде послать их в авангард войск, двинутых в Малоpoccию? Русское крестьянское нaceлeниe юго-восточной части Галичины хорошо помнит их кровавые насилие из-за национально - культурных убеждений : и тут виновники мучений и мучители выступают уже в одном партийном лице. Некуда правды девать. „Украинцы" сыграли постыдную, подлую роль в отношении карпато-русского народа. Это они сегодня сами сознают. Им стыдно за свою низкую работу. И поэтому то понятно, почему сегодняшние "украинцы" с такой тщательностью и предупредительной заботливостью подыскивают те редкие случаи, когда жертвой австро-мадьярского террора являлся тоже и "украинец". Повторяем, таких случаев не много, и они в общей сложности всего того ужаса, какой творился повсеместно над карпато-русским народом, прямо-таки теряются. Но и это не спроста делается, а с целью. Обращая внимание на факт, скажем, насилии Австро-Венгрии над ними во время вoйны, после того, как национально-политическая идеология прикарпатского украинофильства органически была связана с австро-немецким империализмом и пpиypочeнa к его военным успехам нaд Poccиeй, даже в последний момент перед розвалом Австро-Bенгpии. И если сегодня они пытаются говорить об этом, так, повторяем, единственно и исключительно потому, чтобы хоть отчасти сгладить то жуткое и гадливое впечатление, какое вызвали они у всех культурных народoв своей Каиновой работой по отношению русского народа Прикарпатья. Но этот трюк не спасет их перед суровым судом нашего народа и судом безпристрастной истории. Слишком много горя, кpoвaвoго горя испытало русское Прикарпатье по их вине и настоянию. И в данном случае для них было бы куда сooбpaзнеe и благороднее молчать и не касаться этого вопроса, если уж так-таки не хватает моральных сил открыто и честно coзнатъся в своем величайшем преступлeнии, чем пытаться напрасно обелять себя таким дешевеньким способом, cваливая теперь всю вину на покойника — Австро-Beнгpию. Но указав нa „украинцев", на их роль, мы в то-же время не можем не вспомнить и о других, которые в значительной, если не в одинаковой с „украинцами" степени были тоже вдохновителями кровавого австро-мадьярского террора над карпато-русским народом во время великой вoйны. Этого тpeбyeт справедливость. А ими была значительная часть галицких Поляков, главным o6paзoм тех, которые к своей нaциoнально-пoлитической цели шли параллельной дорогой с "украинцами" и для которых матepиaльнoй бaзoй для идейных устремлений была Aвcтpo-Beнгpия, а непременным условиeм — paзpyшениe русского государства и обезсиление великого русского народа. Здесь преобладающая часть галицкой администрации всех ступеней, начиная с наместника края и кончая poзcыльным при суде или жандармом в глубокой деревне, состоявшей преимущественно из поляков, и сюда нужно отнести тоже те круги польского общества, общим выразителем которых во время войны явился Иосиф Пилсудский, организатор и вождь польских лeгиoнов для вооруженной борьбы npoтив России в рядах австро-мадьярской и немецкой apмий. Подобнo как и у прикарпатских "укpaинцев", болезненная ненависть к России, к русскому народу, привитая австрийской школой, была основным стимулом политической идеологии этих Поляков. Эта паралльность целей, тождественность и общность внешних политических условий для той части галицких Поляков и наших ,,украинцев" прошли красной непрерывной нитью через всю общественную жизнь русской Галичины на пpoтяжeнии нескольких десятков лет перед войной и особенно ярко выступали в отношении pyccкогo национального движения такие моменты, как 1912 и 1914г.г. B отношении русского движение и его мнoгочисленных сторонников значительная часть польского общества русской Галичины, подобно как и галицкие "украинцы", согрешила в те периоды не мало. Она вполне сошлась с "украинцами" на пункте тупой ненависти к русскому народу, к его культурной стихии, а заодно и к нашему национальному движению, — на пункте крайнего руссофобства. И тут нужно искать причину того, что в 1912, а особенно в 1914 году, в момент, когда австрийское правительство применяло невероятный военный и административный террор по отношению нашего народа, польское общество не только было равнодушным на все жестокие физические стpaдaние, но даже больше — оно при всех случаях помогало этому правительству косвенно и непосредственно, в такой же, приблизительно, степени, как и „украинцы". Что это было так — нет особенной нужды доказывать. Это неоспоримое утверждение, против которого никто из русских Галичан, действительно прошедших полосу страданий в 1914 году, возражать не станет. Достаточно здесь указать только на то, что добрая половина чрезмерно ревнивых исполнителей насильственной политики центрального австрийского правительства по отношению галицко-русского народа в 1914 году и задолго до него — были поляки, действовавшие в данном отношении вполне сознательно, в угоду своеобразной национально-политической идеологии, идеологии возстановление исторической (Ягеллоновской) Польши при помощи Aвстpии на развалинах национальной и политической Росcии. Красноречивым выразителем взглядов этой части галицко-польского общества и польской администрации в крае был злопамятный намеcтник Галичины М. Бобжинский, заявлявший, между прочим, в 1911 году в галицком сейме, что „я борюсь против "руссофильства" потому, что оно является опасным для государства, но борюсь с ним и как поляк, верный польской исторической традиции". И действительно, Бобжинский, и как наместник, и как поляк, всеми средствами старался уничтожить русское национально-культурное движение в Галичине. Его угроза не могла остаться безрезультатной, тем более, повторяем, что в данном отношении он не был в одиночестве среди галицких Поляков, а являлся в то-же время истолкователем определенного убеждение большинства польского общества. А галицко-польская пресса? Кто из нас не читал ее постоянную гнусную травлю на русское движение, а в начале войны, когда австрийские военные и политические власти принялись насильственно, путем пoвceместныx разстрелов, виселиц и тысячных арестов ликвидировать наше движение, — как вела себя она? В преобладающем своем большинстве она так же, как и "украинская" пресса, только смаковала в этих жестокостях и подло клеветала на несчастные жертвы aвcтpийского кровавого террора и в припадочном иступлении требовала дальнейших жертв. Да, русское движение среди карпато-русского народа, это стихийное и сознательное выражение единства великого русского народа, проявление упорной силы влиение общерусской культуры на все этнографические разновидности в русском народе в смысле объединение, показалось для кое-кого слишком опасным. Для Поляков в их стремлении к возстановлению старой Польши, а для тех слепцов из нашего народа, которые окончательно поверили в новые сказки про объособляемость и объособленность малорусского племени от прочего русского мира, в стремлении создать при помощи Австрии и Германии „велику незалежну Украину". И по отношению нашего народа между одними и другими установилось полное единодушие. Единая ненависть, единое желание уничтожение. При таких условиях жестокая мартирология нашего народа во время, a в особенности в начале русско-aвcтpийcкой вoйны была неизвестной. И она тяжелым убийственным ураганом пронеслась по обездоленному русскому Прикарпатью... Вот они - главные виновники мартирологии карпато-русского народа! Благодаря им-то Прикарпатская Рус сделалась беззащитной жертвой жестокого австpийcкo-мадьяpcкaгo террора во время войны. Именно они сознательно и неуклонно делали все, чтобы эта мартирология совершилась, ибо она была им нужна в их национально-политических paзcчетах, также как это было нужно и aвcтpийcкому правительству. И на них прежде всего падает тяжелая нравственная ответственнocть за совершенную Австро-Венгрией казнь над русским народом Прикарпатья, ответственность, вытекающая из различных точек зрение. B первую очередь и большe других виноваты т.н. „украинцы" тем, что их позорная работа по отношению сторонников общерусского национального движение в Прикарпатьи была работой преступных братьев, paбoтой Каина. С них прежде всего должно взыскаться в нравственном отношении. А затем, такую же ответственность несет вышеотмеченная часть польского общества. Она в данном отношении и грешила против своих родственных соседей, а там - и сущности общеславянского объединение. И только после этого, как одни, так и другие являются ответственными с общечеловеческой точки зрение. Правда, к числу этих виновников, а отчасти и мучителей, нельзя не причислить подавляющего большинства австрийского, a в первую очередь галицкого еврейства, оказывавшего австрийскому правительству в его насилиях и издевательствах над нашим народом при всех их разновидностях, весьма значительную помощь. Это верно по существу. Но, с другой стороны, это уже не так удивительно и необычайно, в особенности, если принять во внимание исключительную предрасположенность местного еврейства к aвстpийcкомy правительству и то, что это все таки — евреи, действующие обыкновенно из корыстолюбивых побуждений. А ведь те — свои братья и близкие родственные соседи... И вот в этой-то причастности т.н. "украинцев" и Поляков к мартирологии нашего народа и заключается ее особенность и исключительность. В ней поэтому есть то, чего не было в военной мартирологии другого народа. Против русского народа в Прикарпатьи с самого начала войны направились положительно все, чтобы убить в нем все живое, чтобы грубым насилием и жестоким мучением поколебать в нем и разрушить многовековые устои его национальной и культурной жизни, чтобы из души его вытравить глубокозасевшее сознание о его национальной правде. Но напрасными оказались все их кровавые усилие... М.А. Марко. Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.1, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1924 https://vk.com/doc399489626_448703417 4834. Марко Михаил Алексеевич, р. 1893, гимназист 8-го Кл., Каменка Волоская (Рава Русская), арест. 3/8 1914, отправлен в субрайон Жолква, Талергоф, откуда призван в армию, попал в русский плен. После войны работал во Львове как журналист. Умер (собственно пропал без вести) в 1939 году. Реляция староства 11/8 1914 N535/пр. ТА 1, 16, 115. Альб. Км. Член Ставропигийского Братства с 19/2 1930 ("Временник" 1936/1937, с. 136). Активный общественный труженик. Р.Д. Мирович. Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914–1918гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах. Третья, значительно пополненная редакция (9047 душ). Львов, 1971 https://vk.com/doc399489626_448671712 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Свободное Слово Карпатской Руси Свободное Слово - ежемесячный карпато-русский журнал. янв.-февр. 1961г. Благодаря Сергею Владиславовичу Шарапову (предоставившему отсканированные номера из архива, подаренного ему редактором журнала Михаилом Ильичем Туряницей), приконтактируются последовательно (небольшими кроками - step by step) все номера журнала Свободное Слово Карпатской Руси с 1959 по 1989гг., т.е. за 30 лет Журнал Свободное Слово Карпатской Руси (CCKP) 1959г. https://vk.com/doc399489626_448340933 https://vk.com/doc399489626_448341018 https://vk.com/doc399489626_448341036 https://vk.com/doc399489626_448341046 https://vk.com/doc399489626_448341056 https://vk.com/doc399489626_448341070 1960г. https://vk.com/doc399489626_448385803 https://vk.com/doc399489626_448385828 https://vk.com/doc399489626_448385840 https://vk.com/doc399489626_448385859 https://vk.com/doc399489626_448385885 https://vk.com/doc399489626_448385917 1961г. https://vk.com/doc399489626_448445663 https://vk.com/doc399489626_448445683 https://vk.com/doc399489626_448445701 https://vk.com/doc399489626_448445723 https://vk.com/doc399489626_448445743 https://vk.com/doc399489626_448445756 1962 https://vk.com/doc399489626_448551158 https://vk.com/doc399489626_448551176 https://vk.com/doc399489626_448551200 https://vk.com/doc399489626_448551234 7-12 1963 https://vk.com/doc399489626_448557599 1-6 https://vk.com/doc399489626_448557632 7-12 1964 https://vk.com/doc399489626_448739863 1-6 https://vk.com/doc399489626_448739887 7-8 https://vk.com/doc399489626_448739930 9-10 https://vk.com/doc399489626_448739985 11-12 1965 https://vk.com/doc399489626_448740011 https://vk.com/doc399489626_448740038 https://vk.com/doc399489626_448740068 https://vk.com/doc399489626_448740089 https://vk.com/doc399489626_448740117 https://vk.com/doc399489626_448740144 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/ http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_736.htm
Ять: Талергофский альманах: Пребывание в Талергофе B.P. Ваврика Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.4, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1932г. Предисловие к IV выпуску Согласно заявлению в предисловии к III-му выпуску Талергофскаго Альманаха и предлежащий, четвертый выпуск его — также под редакцией С.Ю. Бендасюка — весь отведен собственно Талергофу, т.е. заполнен исключительно материалом, относящимся к страданиям, перенесенным узниками из русского Прикарпатья в талергофском лагере. …Вообще приходится установить и записать прискорбный, трагический факт, что наши мазепинцы преследуют своей лютой и слепой ненавистью русских талергофцев и в могиле. Злодейски и страшно изменив и родине и родному народу, сами они почему-то, точнее сказать, именно потому, не могут ни простить, ни забыть этим невинным жертвам своего, мазепинского, доносительства, их верности родине-Руси и родному народу, их величия, геройства и непобедимости в мучениях и смерти, до конца, до последнего вздоха. Чуют в них себе осудительный приговор и мстят им за это даже за гробом, тревожать их вечный покой, кощунственно посягают на их священную память. Тем дороже эти жертвы нам, русским. Тем скорее, охотнее, щедрее и дружнее должны мы откликаться на все призывы к сооружению им всенародного памятника, достойного и их искупительных страданий, правдивого героизма и праведной кончины и нашего к ним пиетизма. Львовъ, ноябрь м., 1931 г. (В. Ваврик) Пребывание в Талергофе B.P. Ваврика (О своем арестовании и пребывании в Терезине и Талергофе) Василий Романович Ваврик (В.Р. Ваврик родился 21-го марта 1889г. в селе Яснище, ныне зборовского уезда. Немецкую гимназию окончил в Бродах; в 1912г.записался на юридический факультет львовского университета. В 1914г. был арестован и вывезен в Терезин, через год был отправлен в проклятый Талергоф. Осенью 1915г. был взят в армию и весною 1916г. из Словакии пошел с 20-ой маршевой ротой австрийского 80-го полка на италианский фронт, в Альпы, на верх Слема, где летом был взят в плен. Весь год пробыл в разных местностях Италии. Весной 1917г., с помощью русского посла Гирса, получил свободу, уехал во Францию и поступил добровольцем в русский корпус, сражающийся против немцев. Через Англию и Ледовитый океан переехал в Петроград в то время, когда клонилась к падению власть Керенского. В Ростове на Дону поступил в южнорусскую Добровольческую армию, был дважды ранен, произведен в чин капитана, и в 1920г. из Крыма эвакуировался в Сербию, откуда переехал в Закарпатскую Русь и в Ужгород стал редактором „Русского Православного Вестника". В 1921г. поступил в пражский университет им. Карла, окончил философский факультет в 1925г. В начале следующего года предложил ученую диссертацию, за что получил диплом доктора по славянской филологии. После этого вернулся во Львов; некоторое время был редактором "Русского Голоса", a в настоящее время является редактором „Временника" Ставропигийского Института и научно-литер. сборника „Галицко-русской Матицы". Из литературных его работ приводим лишь те, которые появились отдельными оттисками: Трембита (сбор. стихов), Ужгород, 1921; Стихотворения (сбор. стихов), Филадельфия, 1922; Красная горка (сбор. стихов), Львов, 1923; Карпатороссы в корниловском походе, Львов, 1923; Народные песни о Романе, князе галицком, Львов, 1924; Под шум Салгира, Львов, 1924; Я.Ф. Головицкий, Львов, 1925; Иван Наумович, просветитель Галицкой Руси, Львов, 1926; Калинин сруб, Львов, 1926; В водовороте, Львов, 1926; Литературное творчество Б.A. Дедицкого, Львов, 1927; Народная песня, в повеcтях H.B. Гоголя, Львов, 1928; Изверг, Львов, 1928; Одна невеста — двух женихов, Львов, 1928; Чорные дни Ставропигийского Института, Львов, 1928; Як Богдан Черемха умирав за правду, Львов, 1929; В боръбе зa свободу русской земли, Львов 1929; Народная словесность, и селянс. поэты, Львов, 1929; Основные черты деятельности Л.И. Шараневича, Львов, 1929; Галицкая литература "Слова о полку Игореве", Львов, 1930; Cпpaвкa o pyccом движении в Галичине, Львов, 1930) сообщает следующее: Объявление войны застигло меня во Львов, где с каждым днем все выше подымался военный пафос: шли разгульные, хаотические манифестации и разгромы русских обществ; по улицам проходили группы перевязанных селян. Стало жутко и тесно; я уехал к матери на село, в Манаев, Зборовского уезда, думая, что у нее, жившей далеко от деревни в лесу, найду покой и убежище. С большим трудом, на каждом мостике задерживаемый заставами австрийских солдат, я приехал домой и нашел мать с тремя невестками в переполохе; он плакали, разсказывая мне об ужасах, творимых кругом. Я сразу понял, что попал в матню, из которой мог меня спасти разве налет казаков; но такого не было, несмотря на то, что селение лежало вблизи русской границы. Затем в один критический день бежала вся деревня, я один остался на весь Манаев; ни плач матери, ни увещания невесток не склонили меня бежать в глубь Австрии, ибо я знал, что в ней не найду пощады. Трое мучительных суток я провел в пустой полосе, между двумя армиями. На четвертый день, среди ошеломляющей тишины полей, я выбрался в путь к местечку Залозцам, полагая, что оно уже находится в русских руках. Однако я узнал от скрывшихся в ямах людей, что русский форпост ночью оставил местечко и австрийцы вошли в него. Я бежал обратно домой, готовый пасть жертвой на каждом шагу. Под вечер возвратилась моя мать, так как австрийцы пустили утку, что их авангард вошел победоносно в Киев. На следующий день утром в нашу хату вошли жандармы и староста села, опрокинули все чемоданы и скрыни, забрали всю мою корреспонденцию и рукописи и, не разрешив переодеться, посадили на подводу и вывезли в Зборов, где посадили в арестантскую конурку, вместе со священником Ионой Пелехатым из Нища. Русские наступали. Из Зборова всех, таким же образом, как я, арестованных жандармы, перевязали цепями и спешно вывели на железнодорожную станцию. Ах, какая это была дорога! И плевки, и камни, и самочинные напады, и издевательства, каких еще мир не видел, чередовались с наглой силой. Во Львове наверно не один из нашей группы лишился бы жизни, если бы не собачья будка, куда нас, сколько влезло, вогнали. В тюрьме св. Бригиды когда столица Галицкой Руси переживала огонию последних судорог, мучения узников лились тяжелым, непосильным стоном, a за черными воротами производились смертные казни на-спех и на то, чтобы навести ужас на всю вязницу. Власти опасались за себя, и несколько до занятия Львова русским отрядом, он вывезли нас в закрытых вогонах, под усиленной стражею в Терезин, что лежит на Огре, у Летомериц, напротив Рудогор, в военную крепость (mala pewnost), окруженную рвами и водою. Сквозь решетки вязниц нас (выше одной тысячи) встретили чешские политические узники. В одной темнице сидел виновник объявления войны, Гаврило Принцип, убийца Фердинанда и его жены, 19-летний, смуглый юноша. Не смотря на то, что нечисть, голод, придирательства ключников давили немилосердно, все таки ум требовал пищи. Тяжело было сидеть без занятия; поэтому я стал писать рукописные листки п.з. “ТЕРЕЗИНСКАЯ ВОШЬ" с рисунками, изображающими наше тюремное житье-бытье. Листки шли из рук в руки, вызывали громы смеха и подражания. Весной 1915г. отдельных узников перебросили в Талергоф возле Граца, где вславился своей тиранией Чировский, попович и оберлейтенант в резерве. И тут снова, не теряя времени, я принялся за рукописный журнальчик п.з. "ТАЛЕРГОФ В КАРРИКАТУРАХ" что бы как говорит латинская пословица, per satyram castigare порядки Талергофа: это были стихи, маленькие пьесы, повести, шутки, анекдоты и жанры из жизни лишенных всякого права. Я увлекся работой до того, что по целым дням сидел в углу барака над сбитым из досочек столиком. Каррикатуры спешно расхватывались, и обходили весь Талергоф, вызывая численные толки. Теперь только сознаю, как страшно рисковал, пуская в курс свои сатиры, которые могли легко попасть в руки властей, высмеянных безпощадным образом. Кроме каррикатур, у меня было несколько тетрадок записок, которые я передал на хранение кривому студенту Дмитрию Басевичу из Поздяч, когда уходил в армию. Все это где-то затерялось, но я верю, что еще многое из моего материала сохранилось у многих наших людей. В настоящее время я прихожу к убеждению, раздумывая о том, что было в Терезине и Талергофе, что наибольшими его смельчаками были сумасшедшие, Сильвестр и Степан, которые без стеснения могли показать язык цинику Стадлеру и плюнуть, при взрыве смеха многотысячной толпы, в след безстыжему Чировскому. Теперь только кошмаром во сне отзываются об вязницы; Терезин часто мне снится мертвецкой, наполненной сырым. удушливым воздухом, a Талергоф является в вид змея, который, как когда-то Лаокоона с его детьми, окутал своим упругим телом пропадающую в муках массу людей. Львов, 25. IX. 1930 Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.4, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1932г., отрывок из предисловия, с.87-89 https://vk.com/doc399489626_448703417 вып.1 https://vk.com/doc399489626_448703429 вып.2 https://vk.com/doc399489626_448703440 вып.3 https://vk.com/doc399489626_448703463 вып.4 822. Ваврик Василий Романович, р. 21/3 1889 в с. Яснище (Броды), студент, Манаев (Зборов), арест. 17/8 1914; при аресте была произведена ревизия с участием начальника волости Ивана Секатовскогно и писаря Ивана Кецко, причем был конфискован кроме корреспонденции мешок русской литературы (в том числе и «Война и мир» Л.Н. Толстого). Арестант был закован и отставлен в зборовскую тюрьму, затем в львовские «Бригидки» и отправлен в Терезин и из Терезина в Талергоф. Призван из Талергофа в армию, очутился в штрафном батальоне на итальянском фронте и перешедши фронт, из Италии через Францию и Англию переехал в Россию как раз в самом начале Октябрьской революции. В Ростове на Дону поступил в карпато-русский отряд и после неудачного похода в надежде освобождения Карпатской Руси переехал в Закарпатье. Закончив Пражский Карлов университет, получил степень доктора филологических наук и, принимая некоторое время участие в общественной жизни Закарпатья, переехал затем во Львов, занимаясь писательским трудом. (В львовском университете нострификовался как доктор филол. наук.). Получил должность секретаря Ставропигийского Института, которую занимал вплоть до прекращения деятельности Института в 1939 году. При советской власти состоял вначале преподавателем русского языка в львовском университете, после же гитлеровской оккупации работал как ст. научный сотрудник исторического музея. Получил степень кандидата филологических наук за изданные им раньше научные и литературные труды. Прошедши геенну Терезина и Талергофа писал много об ужасах австро-мадьярской военщины и справедливо заслужил название «барда и певца Талергофа». Сотрудничал тоже при редактировании «Талергофского Альманаха». В 1933 году перешел на пенсию и умер во Львове 5/7 1970 г. ЦГИА 1 с. 108 – 28/8 1914 транспорт в Терезин. ТА II, 14, 63, 76-78, 78-81, 108-109, 126-133, 134-138; IV, Предисловие; 14, 87-89 (снимок). Альб. Гл., Кв. Км. Временник на 1936/1937, с. 130-131 (член Ставропигийского Братства с 23/2 1927 и последний его секретарь. Член и секретарь Галицко-Русской Матицы и других центральных галицко-русских обществ. Автор научных трудов о Головацком, Русской троице, о львовской Ставропигии. Автор многих поэтических произведений, повестей, очерков, драматических картин. Автобиографические воспоминания «На закате гаснущих дней» в рукописи (больше 513с.). Ваврик: В кольце штыков (в газ. «Русь Голос» 1928 н.280-281) и «На склоне гаснущих дней», рукоп. Ваврик: Наши мученики (в Календаре Лемко-Союза на 1960 год, с.101-105). Р.Д. Мирович. Алфавитный указатель жертв австро-мадьярского террора во время первой мировой войны 1914 – 1918 гг. на землях Галицкой и Буковинской Руси, в пяти книгах. Третья, значительно пополненная редакция (9047 душ). Львов, 1971 http://personalhistory.ru/papers/talergof.txt https://vk.com/doc399489626_448671712 Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
Ять: Земля Троянова Радуйся! (Василь Ваврик) Плещут, струясь, ветерки В поле, что в зелень оделось. В роще поют пастушки, - Радуйся, радуйся, Велос! Мчится веселый Вигор В теремы дедушки Сяна И над вершинами гор Больше не видно тумана. Вьется под небом орел, Вьется с ним горлица тоже, Зелены горы и дол, - Радуйся, добрый Даждь-боже! Девушка для жениха Шьет, напевая рубашку И за окном для венка Все подливает ромашку. Всюду, куда ни пойдешь, Саваном, пышной левадой В ветре колышется рожь, - Радуйся, радуйся, Ладо! Карта русских областей Австро-Венгрии (Русь Галицкая, Буковинская и Угорская - Троянская земля) Приложение к газете Прикарпатская Русь Повременное издание Карпато-Русского Освободительного Комитета. N 2. Киев. Воскресенье 17 августа 1914г. N2 http://sinsam.kirsoft.com.ru/KSNews_753.htm Мълвiхом бо ясне а Iнтра iде за не яко шед за Отце наша на Ромiе до Трояне земе Молвим ведь ясно, и Индра идет за нас, как шел за Отцов наших на Ромеев до Троянской земли - Дощ.7в Свободное Слово Карпатской Руси https://vk.com/club150601794 https://www.facebook.com/groups/113791315933149/
полная версия страницы